Он неторопясь, с некоторой ленцой потянулся и выпрямил "в струнку" спину. Скудный перекус, который оставался на вечер, был сжеван, двухлитровка воды, взятая утром из города, - только что допита. Разводить костерок и "греть чаи" не очень хотелось, готовить чего-то, - тем более. Глянул на ненужный на сегодня топор, поставил его внутрь только что "достроенной" хижины прислонив к стене слева от входа. Здесь же, но справа, аккуратно поставил гермомешок. Закат погас. Холодало. Снова открыв верхний клапан рюкзака и слегка "попыхтев" вытянул оттуда ижевскую сине-красную "пенку" (так в звонкой и весёлой туристской молодости называли снарягу переименованную теперь и называющуюся модным зарубежно-продаванским словом "каримат"). Повертев в руках большой охотничий нож в ножнах он положил его обратно втолкнув между саперной лопаткой и тремя коробочками ракет-сигналок. Второй нож, который был поменьше и "половчее", он прицепил себе на пояс ещё перед тем, как отчалил от берега ранним утром, а третий, самый маленький и удобный для свежевания, он вообще редко использовал, а в последние 4 года только проверял остроту и время от времени зачем-то точил. Достал из рюкзака и положил в карман он только мощный фонарик на батарейках. "Мало-ли?! - подумалось ему. - Может кого слепить светом ночью придётся!" Посомневавшись немного вынул из баула от лодки два оставшихся мешка-вкладки и уложил на земляной пол хижины. Сам себе пояснил: "Это чтобы ничего не пачкалось. Когда и где стираться-то? Поздняя осень на носу!" Ладно хоть сухо было, а то пришлось-бы за лапником в бор тащиться! Ленивым он не был, но уродовать молодые ёлочки не любил и потому еловый лапник использовал только в случае крайней необходимости. В третий большой полиэтиленовый мешок утром были упакованы два спальника, ватная телогрейка, пуховик, и весь рюкзак целиком - всё что было на данный момент не актуально, но могло бы промокнуть или отсыреть. Он достал дедов ватник и сбросив куртку с наслаждением надел его, запихивая в наружные карманы вынутые из куртки фонарь, свисток, три "пускача" и одну коробочку с ракетами "сигнала охотника". Представил на секунду что через 2-3 минуты ему будет ТЕПЛО и СВЕРХКОМФОРТНО. Аж пожмурился от счастья :) Спрессовал всё что осталось в полиэтилене и попытался втолкнуть в рюкзак. Не входило! Тогда вынув пакет достал оттуда объёмный и теплый спальник-одеяло, и закинул его в хижину. "Мягче спать будет!"- бодро произнёс он. Потом он быстро перенёс, застёгивая на ходу, рюкзак к кустам (повыше от воды) и ловко в одно длинное "движение наощупь" расстегнув кармашек интегрированного в рюкзак непромокаемого камуфлированного ходового тента почти полностью "вкруг" упаковав его пристроил/замаскировал. Сложив и снятую темно-серую куртку и пуховик и маленький спальник в полиэтилен мешка, добавив туда яркий пластмассовый фельдшерский чемоданчик и быстро всё завязав "вязочкой", оперативно найденной в кармане брюк, сложил этот куль и всё что ещё было в лодке в большую и сильно раздувшуюся, по мере наполнения, сумку, и утащил её в другой куст, находившийся неподалёку. Потом сверху накрыл эту монструозно огромную и вдобавок ещё приметно белеющую в темноте "субстанцию" (так он решил эту сумку "прозвать") перевёрнутой лодкой опутав причальным шнуром куст и даже привязав лодку к кусту в двух местах. "На всякий случай, - тихо сказал он вслух и прислушался. - А то мало-ли?! Вдруг ветер ночью будет". Потом (замерев, помедлив и как будто вспомнив что-то) чертыхнулся, подобрал с земли моток тонкой медной проволоки и нехотя поплёлся в проход между хижиной и кустами туда, к опушке, "насторожать" (как говаривал обучающий его этой "премудрости" дед) сигнал охотника. Закончив это нелюбимое, но почти с детства знакомое и "вменённое" лишь ему одному "охотницкое поручение" снова негромко сказал въевшееся в память присловие деда: "А то мало-ли?!" - и зашел в хижину. "Спать пора! Завтра новый день", - словно-бы вспомнился и пропел из далёкой, светлой дали раннего детства воркующий бабушкин голос...
А дальше он лёг и не зажигая фонаря, не "разбирая" гермомешка, не заворачиваясь в спальник, а лишь слегка накрывшись им, начал засыпать с наслаждением вслушиваясь в звуки леса. И вот он уже заснул и снилось ему что дед его (когда-то бывалый таёжник, а до войны - самый молодой и удачливый охотник-медвежатник в районе) выговаривает ему скрипучим старческим тенорком что вот-де спать улёгся ты, а местность вокруг лагеря не обошел, "не обсмотрел тропки зверовые", "ничего не прояснил чаво да как". Он во сне (по мальчишески запальчиво) пытался возражать деду что уже темновато было по лесу шарахаться и "по дню белому" надо было-бы смотреть, а так "фиг чё увидишь", и "сто раз в этом лесу бывал" и даже "ночевал тута месяца три назад и, - ничего себе". И вообще: "Я два сигнала на растяжки поставил! Куда лучше-то ещё?" А дед всё нудил и нудил в ухо: "Ну это ведь надо было, надо, но и осмотреться тоже надо было бы и не лишнее это никак! А то мало-ли?"
конец рассказа.
читаем в следующем рассказе:
Ночь-D.
Вместо эпиграфа: "Нам-бы день простоять, да ночь продержаться!"
Как-то нереально громко хлопнуло рядом, взвизгнула ракета и "обожгло мозг" сквозь сон: "Вот ОНО! Лентяй! Мямля! Раззява!"
Мозг ещё до конца не проснулся, но тело как-то само собой сгруппировалось, рука уже лихорадочно нащупывала топор у двери, ноги-же готовились вскочить и бежать быстро-быстро:) "Вот он! Вот он! На месте топор!" - наконец успокоил всех мозг. "И вообще! Нож ещё есть и даже "наган" во внутреннем кармане фуфайки имеется!!!" - продолжил он ещё более самоуверенно.
"Наган!" - лыбился трусовато-скептический рассудок, который уже тоже проснулся и хотел вставить свои "пять копеек". "Ты ещё скажи пистолет-пулемёт!!!"
"Всем тихо! - скомандовало в голове. - Слушаем, смотрим, оцениваем обстановку". Он весь обратился в само "внимание"! Стало понятно, что было тихо и ракета уже погасла.
"По местам стоять! Ща будет буря", - рявкнул адреналин наконец добравшийся в голову, поднимая мне "шерсть на загривке".