Сююмбике и ее односельчане. Глава 155.
Путеводитель по каналу здесь.
Семья счастливо прожила в этой деревеньке два с небольшим года. Только Ризвану Мухаммедовичу приходилось трудновато, но когда работа бывает легкой? Он всей душой отдавался работе, а дома его ждал уют, покой и верная жена-подруга.
Зухра эти годы отдыхала душой и телом. Оказывается, можно жить и без скотины, не трудясь от зари до заката. Можно просто гулять по лесу, можно сходить с соседками по ягоды, по грибы. Можно сидеть в тенечке, вязать или вышивать, либо почитать книгу, полистать журналы, которые раз в неделю доставлял почтальон.
Можно переправиться на лодке через озеро, бродить по лугу, дышать воздухом, наполненным ароматом диких ирисов, валяться в траве. Просто радоваться на своих детей, которые растут на воле здоровенькими. За два года ни один из них не заболел, даже не кашлянул.
Здесь детям приволье, зимой сани, лыжи, летом купание. Бегают всей ватагой, старшие за младшими приглядывают, малыши их слушаются. Летом у озера постоянно кто-нибудь из женщин полощется. Так что ребятня всегда на глазах.
Однако, все хорошее когда-нибудь заканчивается. Ризвана Мухаммедовича перевели в районный город, организовывать какую-то межколхозную станцию. Провожали их всей деревней. Последний раз собрались все вместе за одним столом. Зухра не могла сдержать слез. Она знала, что уже никогда не сможет быть такой счастливой, как в этой захудалой деревеньке.
Никогда больше Зухра не увидит таких ярко-алых закатов, такого глубокого неба, таких белоснежных облаков. И едва ли еще когда-нибудь у нее будут такие соседки-подруги. С кем можно поделиться всем, сесть за один стол, как с близкими родственницами, в конце концов, так душевно и ладно запевать.
Дом поставили на окраине города, большой, высокий светлый пятистенок. В одной половине поместились родители, в другой дети. Тут же маленькая кухня, где поставлен маленький стол, буфет, печь и умывальник за печкой. Далее комната, разгороженная пополам. В проходной комнате две кровати, на которых спали четверо девочек. Дальнюю комнату отдали Ильдару.
Обедали в половине родителей, за большим круглым столом. Кроме стола тут был шифоньер, диван, трюмо, несколько стульев. За перегородкой стояла родительская кровать и печка-голландка.
Уклад жизни семьи сохранился такой же, как в деревне. Родители кормили, поили, одевали детей. В остальном они были свободны. Никто не собирался контролировать их учебу, читать нотации, тем более читать им книжки, заниматься с ними чем-либо еще.
Вообще в семье культа детей не было. Зухра, как и прежде, старалась в первую очередь угодить своему любимому мужу. Готовила только то, что любит он, провожала на работу до ворот, встречала у порога.
Если Ризван задерживался, она скакала от окна к окну, выбегала навстречу, едва увидев его. Посадив мужа на ступеньку крыльца, снимала с него обувь, стояла с полотенцем перед ним, дожидаясь, пока он умоется, кормила его.
Зато Ризван исполнял все прихоти супруги. Иногда Зухра начинала тосковать по тем временам, когда они жили в счастливой деревеньке. Тогда он увозил ее куда-нибудь на озеро или на реку. Там они жгли костер, варили уху, пекли картошку, встречали закат. Любили друг друга, как в молодости, до одури, как в последний раз.
Если ей хотелось что-нибудь яркого, веселого, Ризван вез Зухру в Казань в ресторан, просто пройтись по магазинам, в зоопарк. Ей нравилось смотреть на диких зверей в клетках.
В обычные дни, с наступлением вечера, супруги уходили в свою половину, закрывали двери на крючок. У них много занятий. То нужно посмотреть трансляцию хоккейного или футбольного матча, то надо новые журналы почитать, то книга интересная попадется. Иногда свет не гас в их окнах до самого рассвета.
Ляйсан вполне устраивала такая жизнь. Мать редко ругалась на нее, просто иногда не замечала. Девочку это нисколько не задевало. У нее были сестренки, которые ее любили. Младшенькая, Алия ее просто боготворила. Зухра, как только отняла от груди, отдала ее Ляйсан, как в свое время отдала старшую дочь Сююмбике.
Ляйсан любила всех сестренок, но свою Алиюшку обожала до боли в душе. Укладывала ее спать, высаживала на горшок, мыла в бане, водила гулять. Алия стала для Ляйсан первым ее ребенком, так она чувствовала.
Но и строга была Ляйсан с сестренками. Они подрастали, у них появлялись обязанности. Девчонки должны были прибирать свои игрушки, подметать полы, поливать цветы. Не приведи Бог огорчить старшую сестру, она может и наподдавать, а рука у нее тяжелая.
Мать не вмешивалась в это, не ругалась на Ляйсан, попало девкам, значит есть за что. Для нее важно, чтобы был порядок в доме. Ее самою били нещадно, она своих детей била, и эта будет лупить. Так, понемногу, девочка превращалась в копию Зухры.
Зато, когда Ляйсан довольна сестренками, книжку почитает, сказку расскажет, в куклы с ними поиграет. Какие наряды она шила их куколкам, одеяльца стегала, подушки шила, коврики вязала! Девочке это было в радость, у нее же не было никогда своей куклы после той, что сгорела.
Гулять они ходили все вместе. В соседних домах полно ребятишек разного возраста. Ох и весело жили! Летом играли в лапту, в прятки, в ловушки. Старшие дети натянули сетку, играли в волейбол. Под самым фонарем поставили теннисный стол, стучали ракетками по мячику до полуночи.
Купаться ходили всей ватагой, старшие несли младших на закортках, река была аж за пять кварталов. В то время река была чистая, глубокая. У берега сооружена большая деревянная купальня для малышей.
Ляйсан сначала купала сестренок, усаживала их на берегу и шла плавать сама. Она была уверена, что девчонки без ее разрешения не посмеют войти в воду. Уж тут она отводила душеньку. Чувствовала себя в воде как рыба. Ныряла с одного берега и выныривала на другом.
Такое счастье чувствовать, как вода обтекает тело, как звенит в ушах, как здорово выплывать к солнцу, к небу, вдохнуть воздух полной грудью. Наслажденье, лечь на спину, раскинуть руки и плыть по течению, чуть двигая кистями рук и ступнями.
Однако самым большим счастьем Ляйсан в те годы было то, что ее и Алию на целый месяц отправляли в деревню. Ляйсан, разумеется, к Сююмбике. Алиюшку забирала София, у которой к этому времени было пятеро детей, но любимая племянница не была лишней в ее доме.
Ляйсан тут отдыхала за целый год. Спала до обеда. Сююмбике дожидалась, когда проснется ее любимица, варила свежие яйца, заваривала ее любимый красный кисель. Они завтракали вдвоем, разговаривали, разговаривали. Вместе пололи огород, стирали, ходили полоскать белье, вместе готовили. Им было легко и хорошо вдвоем, чем бы они ни занимались.
К этому времени Сайда окончательно порвала со своим горе-мужем, вернулась обратно к сестре, и они вдвоем растили Рустама. По вечерам собирались за столом вчетвером, ставили самовар на стол, пили крепкий чай с козьим молоком, с черным хлебом, в прикуску с сахаром.
За окном ночь, тьма, а у них в доме светло, самовар поет. Сестры вспоминают родителей, Сююмбике рассказывают, как они чудесно жили до приезда в это село, про то, что было после, она не любит вспоминать.
Следующую главу читаем здесь: Глава 156.