Разговор с читателями о том, кто, собственно, воспитывал "поколение с ключом на шее" оказался очень интересным. Хотя и предсказуемым: примерно один из десяти в советском детстве оказался "недокормленным". На вопрос "когда же Вы, наконец, наедитесь", гордый ответ: "Никогда!"
Непременно участником такой беседы окажется и тот, кто "не помнит, но точно знает", что жизнь была ужасна. "А тоска у вас просто по молодости, совки несчастные".
Но огромное большинство тех, кто ПОМНИТ, готовы написать сами хоть целые тома воспоминаний о светлом, надёжном, прочном и очень добром мире, окружавшем ребёнка. Дошкольника, младшеклассника, подростка. О мире, в котором и двери не запирались...
Но вот - первая ступенька "взрослости" - КОМСОМОЛ. В четырнадцать лет.
В школьные годы даже не могло возникнуть вопроса "Зачем?" Кто же не хочет поскорее расстаться с детством?
К тому же - акселераты. Это мы, подростки 70-х, оказались первым в нашей истории сытым, гарантированно сытым поколением. Рост, вес, формы - в четырнадцать уже было всё! И обращение на улице "девушка" становилось привычным. Но ведь это только когда на тебе нет галстука!
И чтобы слышать это заветное "девушка", многие, выходя из школы, прятали галстук в портфель. Прятали "детство".
Как вот на этой картине: только сними галстук - и сразу станешь своей в такой славной компании...
Но в первые два-три комсомольских года не менялось ничего. Разве что некоторые учителя переходили с нами на "вы". И поручения могли дать чуть посерьёзнее, чем пионерам. Например, организовать пионеров расчистить снежные заносы - школу ведь заносило до второго этажа!
Проза? Конечно. И чтобы расцветить такие серые будни, мы показывали примеры смелости - сигали с крыши школы в сугробы.
Но при этом ничуть не сомневались, что нам просто не повезло с эпохой. Нет, понятно, что мир - это прекрасно, но как бы мы, такие смелые, показали себя в войну!
И пели песни про Гренаду и Каховку. Теперь самой едва верится, что мы ещё ПЕЛИ! Не на уроках пения, а просто для себя. И именно песни Светлова были ещё живыми. И любимыми.
(Недавно промелькнула в Ленте статья про "открытие": в фильме "Бриллиантовая рука" название корабля "Михаил Светлов" не с ветра взято. Оказывается, был такой поэт!)
И стихи, книги, фильмы были единым информационным полем для нескольких поколений.
До сих пор не могу решить, кто лучший Павка Корчагин - Лановой или Конкин?
Это ведь сплав одержимости - и мечтательности. Лановой подчеркнул одержимость, Конкин - мечтательность. И оба прекрасны.
Но вот, школа позади.
А "позади" она оказывалась после труднейшего в жизни года: выпускные экзамены по ДЕВЯТИ предметам, и не успеешь прийти в себя - через две недели вступительные. Ещё четыре.
(Да, экзаменов было семь потому, что историю объединили с обществознанием, а литературу - с русским устным).
После этого марафона счастливчики оказывались на дневном отделении, менее удачливые - на вечернем. Действительно элемент везения - ведь на одно место претендовали по десять человек!
А поскольку все были настолько смелыми, что в своём городе не поступал почти никто, ещё до окончания экзаменов покупали билеты кто в Москву, кто в Ленинград, то и оказывались "вечерники" в огромном чужом городе в полной растерянности. За считанные денёчки надо было устроиться на работу и получить койко-место в общежитии.
Работа не шуточная. Для иногородних студентов условия: стройка, фабрика или больница. Приемлемый вариант - ЖЭК. Дворник. И это - везение, это служебная КОМНАТА!
Но вот, всё утряслось, с семи утра - работа, с шести вечера - занятия. К десяти доплетёшься до койко-места - а утром снова подъём под звуки гимна.
Это мне так повезло: ткацкая фабрика, рабочее общежитие - а по вечерам философский факультет.
На картине Васильева даже мой браковской станок - три года за ним отстояла. Работала фабрика в три смены - бесконечные потоки хлопка!
Но вот в перерыве прямо к твоему станку является лощёный молодой человек, и напоминает тебе о "дисциплинке": пропустила комсомольское собрание! Что значит "некогда"? Есть же два часа между работой и учёбой? Ещё и поручение тебе дадим: взносы в цеху собирать!
Это теперь со смехом вспоминаю, что мне отвечали соседки по цеху. Самое мягонькое: "Подскажи партию, которая больше платит - тогда, может, на взносы и выкрою".
А платили, очевидно, не так уж мало, если на пропой хватало вполне. Из двадцати человек в квартире семнадцать после работы весело попивали под орущую музыку - и смеялись над тремя студентками, не принимающими участия.
А плакат в вестибюле висел такой оптимистичный...
Вот тогда у меня впервые возник вопрос: ЗАЧЕМ? Зачем Комсомол, общий для всех, если нет и не может быть общих интересов у четырнадцатилетнего, двадцатилетнего и двадцативосьмилетнего? По крайней мере в мирное время - точно не может...
Подруга у меня тогда устроилась в милицию - там правды жизни увидела ещё больше. И вдруг ей стало смешно: с малолетками она в одном Комсомоле!
Какой-то смешной парадокс: в школе Комсомол казался "взрослостью", а за порогом школы сразу стал "детством". Жизнь оказалась у каждого своя - и ни в какие организационные формы она больше не вписывалась.
Так нужен? И если да - то кому? Партии - как резерв, это понятно. Но резерв не может и не должен быть настолько массовым. А как система воспитания... как будто нужен, но ведь - не справляется!
К концу восьмидесятых это было уже очевидно: смеялись над теми, кто всё ещё платит взносы!
А ведь сам замысел объединить любознательных и неравнодушных был прекрасен.
Остаётся лишь утешиться философской мыслью, что ни одна идея не "работает" более чем в трёх поколениях - и с надеждой присмотреться к подросткам двадцать первого века. Ищут они формы самоорганизации. Не отвергают и того, что предлагают сверху, и присматриваются к "хорошо забытому старому". Где же ещё можно проверить себя на способность работы с людьми?
Комсомольская организация в Ленинградской области восстановлена. Ребята серьёзные...
Начало разговора здесь: