Наступает момент, когда к человеку приходит ностальгия по прошлому, по малой родине. Мы тоже ностальгируем по землякам, живущим далеко от Башкирии, ибо они, так или иначе, часть нас самих, часть нашей культуры, нашего прошлого и настоящего.
Уфа для Владимира Маканина как бы «средняя» родина, краткий период между детством в г. Орске, где он родился 13 марта 1937 года, и юностью и последующей жизнью в Москве. Но он прожил в Уфе самую определяющую для человека часть жизни – учебу в старших классах. Отца направили из Орска в Уфу на строительство завода синтезспирта. Владимир пошел в 8 класс школы № 11 (ныне гимназия № 61). Получив аттестат, он в 1954 году поступает на мехмат МГУ, затем работает по специальности в Академии имени Дзержинского.
В 1965 году успешно дебютирует повестью «Прямая линия». По рекомендации поэта и главного редактора журнала «Новый мир» Александра Твардовского оканчивает Высшие курсы сценаристов и режиссеров (учился у Сергея Герасимова). Участвовал в создании фильма по своему произведению. Фильм дважды закрывали, наконец выпустили в кастрированном виде. Этот опыт отвратил Маканина от кино. Он оценил относительную свободу писательского труда, когда сидишь и пишешь, ни от чего не зависишь, тут ты сам себе и режиссер, и художник, и сценарист.
Оговорка насчет «относительной свободы» не случайна. Опять же смысл творчества в том, чтобы донести свой труд до читателя. Но довольно продолжительное время Владимиру Маканину «перекрывали кислород». Впрочем, сам писатель тоже «виноват», – уже в первых его произведениях были отмечены странность, непохожесть художественного мира. Он тихо, незаметно творил как бы в стороне от литературного процесса, вызывая раздражение критиков необычностью своих образов. Реальность в творениях Маканина видится как бы отраженной во вращающейся стеклянной двери: обычные люди или вещи вырастают до размеров мыслящей субстанции, которая в ирреальном преломлении совершает странные действия и передвижения в поисках некой экзистенциалистской идеи.
Признание пришло не скоро, но феерическое, с выходом романа «Андеграунд, или Герой нашего времени». И как плотину прорвало... Сначала на Западе, потом в России его при жизни признали классиком современной русской литературы. Он стал лауреатом престижных премий – дважды лауреат англо-русской Букеровской премии за повести «Лаз» и «Стол, покрытый скатертью и с графином посредине», дипломант немецкой Пушкинской премии Фонда Альфреда Тепфера, в 2000 г. лауреат Государственной премии России.
Было бы слишком просто объяснить блистательный успех нашего земляка только математической выверенностью. Скорее здесь имеет место быть факт, о котором сказал М. Арнолд: «Для создания литературного шедевра одного таланта мало. Талант должен угадать время. Талант и время нерасторжимы».
Владимир Семенович был в поисках формы самовыражения – математик, писатель, сценарист, режиссер, философ, писатель. Но своему мироощущению, внутреннему убеждению в правильности течения времени он не изменял никогда и конъюнктуре не поддавался.
«По характеристике самого процесса писания я – импровизатор, – говорит писатель. – Я похож на джазмена, который берет инструмент, играет и получает от этого удовольствие. Ко мне все лучшее приходит во время импровизации. Дальше идет техника: все это обрабатываю, переписываю, думаю, убираю длинноты...»
И дальше вновь голос Владимира Семеновича. Его слова невозможно передать в косвенной речи. Маканина можно только цитировать.
«Очень долго у меня выходило то, что я называю кинопрозой. После четырех-пяти повестей я понял, что жанр сценного мышления на этом исчерпан. Потом пошли повести, которые часто называют моей визитной карточкой на Западе. Восемь или девять своих вещей я называю фортепианными сонатами. Они вроде бы небольшие, но тематически претендуют на оркестровое звучание. Они могли бы стать и симфониями, будь они сделаны по-другому. Потом стала накапливаться эссеистическая линия, которая дала и “Квази”, и “Сюжет усреднения”, и “Сюр в Пролетарском районе”. Затем начался период усложненных повестей, связанных со временем. Это “Отставший”, “Утрата”. Проза стала даваться вне потока времени. “Кавказский пленный” появился как продолжение линии сонат. Этот жанр не умирает. Когда появляется новая география, новая тема, он как бы снова напоминает о себе…»
«Андеграунд, или Герой нашего времени» – это новый этап творчества... Есть некая закономерность в творческой судьбе Маканина. Первая его повесть была опубликована на стыке схождения хрущевской «оттепели» и наступления брежневской «зимы». Крик рожденного первенца был услышан и оценен. Но только на стыке двух веков, двух тысячелетий пришло настоящее признание. Сегодня вещи Маканина нарасхват, журналы готовы выхватить их прямо с маканинского компьютера. Такой скачок из почти маргиналов в классики несколько смущает писателя, на публике он выглядит конфузливым и излишне скромным. Впрочем, это всегда было свойственно истинно интеллигентным людям.
Приехав в Уфу в 2000 году, Владимир посетил родные места: побывал у дома на ул. Победы, где они жили, зашел в школу, полюбовался обновленным кинотеатром «Победа», в котором смотрел трофейные фильмы. И конечно, как истинный знаток и любитель хорошего меда обошел все «медовые» точки на рынке. «Я просто болею медом», – признавался он мне в приватной беседе. Мы долго говорили с Владимиром, сыном моей школьной учительницы Анны Ивановны Маканиной (она работала в школе № 85 г. Уфы), у меня дома, почти семь часов.
В последнее время, как с обезоруживающей откровенностью сказал Маканин, он больше тянется к живой, реальной жизни, полной радостей: «Раньше я писал каждый день. Потом понял, что это скучно. Я стал много читать, особенно в электричке во время поездок в Москву или за город, где мы в основном живем...»
У вагона поезда Уфа – Москва его взгляд ушел вглубь, на лице появилась добрейшая улыбка. «Сразу поеду к себе, за город. Пес обрадованно бросится мне навстречу. Жена приготовит чак-чак», – мечтательно произнес он.
Владимир Маканин мог стать крупным математиком, как его брат Геннадий, мог стать кинорежиссером и шахматистом не хуже великих. Но он остался писателем, потому что в этой ипостаси он мог соединить в своем творчестве человечность и отсутствие внешнего пафоса, глубокий артистизм и трезвый анализ, живую спонтанность и четкий рационализм.
Автор: Фирдауса ХАЗИПОВА
Издание "Истоки" приглашает Вас на наш сайт, где есть много интересных и разнообразных публикаций!