Мы в нашем городке привыкли к берущимся из ниоткуда чудесным лавкам, крохотным магазинчикам, размещенным в старых фургонах, пёстрым палаткам, в которых за пару монет можно узнать будущее, если на то хватит отваги. Все дело в том, где находился наш городок: с одной стороны горный перевал, за которым начинаются совсем другие края, с другой пустошь, которой заканчивается край наш - последний островок на пути смелых и безумных торговцев чудесами, что тянутся щуплыми и ветхими караванами к заветным горам, за которыми они хотят найти то, что давно не водится в нашей сухой, изможденной солнцем и ветрами долине. То, что не встретишь в жилищах местных обитателей, что не увидишь в детских глазах. Таких мы провожали тоскливыми взглядами, иногда давали им еду в дорогу, уповая на то, что хоть кто-то из них доберётся туда, откуда не приходят письма, откуда не передают приветы.
Теперь не вспомню, кто первый заметил эту диковинную повозку, что двигалась от горного перевала. Кто бы первым её не увидел, весь городок тут же покинул жилища, оставив двери открытыми. Старики смотрели из окон, дети бежали навстречу повозке, а взрослые собрались на площади у старого, давным-давно не работающего фонтана. Я тоже стоял там, слушал опасения одних и ликования других. Старый охотник вынес винтовку, сказал, что надо приказать незнакомцу обойти город стороной, ведь никто и никогда не держал путь от горного перевала. Городской староста – мэра у нас отродясь не было, то ли из-за малочисленности городка, то ли из-за его отдалённости – настаивал, что надо привести незнакомца в город, ведь никто и никогда не шел со стороны горного перевала. На радостях он приказал седлать почтовую лошадь. Мне пришлось его огорчить. Последняя наша лошадь сдохла пару дней назад, о чем я как ветеринар уведомил его незамедлительно.
— Ах, да… действительно…
Незнакомец тем временем заезжал в город. За ним по пятам бежали местные дети, припрыгивая, заглядывая в лицо, пытаясь что-то спросить, перебивая друг друга и сбивая с ног. Они выглядели как безумные крошечные бесы, которых лишили перепончатых крыльев. Казалось, пыль, которую они поднимали с дороги, скрывала их крохотные копытца.
Повозка незнакомца жалобно скрипела под грузом из небольших деревянных ящиков, каждый из которых мог бы вместить предмет, размером не превышающий бутылку вина. Ящиков было несколько десятков, кто-то предположил, что их там было около сотни, некоторые сказали, что их там ровно столько, сколько нас в этом городке.
Мы разошлись в стороны, и повозка остановилась точно у фонтана. Человек спрыгнул с козлов, подошёл к фонтану и посмотрел на пересохшее дно источника. Он долго смотрел на него о чём-то думая, а мы смотрели на него. На его диковинные туфли из кожи неизвестного нам зверя, причём на каждом носке сохранился ни то зуб того самого животного, ни то рог, размером с детский мизинец. На зелёные брюки в клеточку, что были ему великоваты, ведь он их всё время подтягивал. Рукава рыжего пиджака его были закатаны. То ли незнакомец некогда был больше, чем в тот миг, когда мы его встретили, то ли одежду он снял с какого-то бедолаги, что погиб где-то в пути. За первую версию тут же выступил староста городка, за вторую старый охотник.
— Уверяю вас, что одежда принадлежит мне, как и эта лошадь, – он указал рукой на усталого скакуна, – как и эта телега и то, что в ней находится. И прежде, чем вы получите то, что я вам привез, будьте так добры, принесите усталому путнику и его коню воды.
Дети сорвались с мест и побежали к своим домам наперегонки, чтобы отличиться перед незнакомцем.
— Славные у вас дети, – сказал он, – только, кажется, не все мне тут рады.
— Это точно, – сказал охотник и плюнул на землю. – Мы тут не жалуем незнакомцев с той стороны.
— С какой это с той?
Все обернулись на горный перевал, что зиял глубоким расколом среди угрюмых неприступных скал.
— А-а-а, – протянул незнакомец и сел на край фонтана, – кажется, понимаю. Да, добраться к вам не так просто. Видимо, я первый за долгое время, кто одолел этот путь.
— И потому мы так рады вашему прибытию, – сказал староста.
— Говори за себя, – сказал охотник и отошел чуть в сторону, а вместе с ним отошла группа горожан, разделявшая его недоверие.
Еще одна группа осталась возле городского старосты. Я же оказался среди неопределившихся, что стояли тут и там, и не торопились принимать чью-либо сторону.
Тут снова набежали дети, стали протягивать незнакомцу глиняные чашки с холодной водой, которую мы – жители городка – набирали в небольшом и единственном источнике за городом.
– Чудесно, чудесно, – сказал незнакомец, осушив подряд три чашки. – А теперь налейте-ка в мою шляпку, да не скупитесь. Это для моего друга, – сказал он и подмигнул коню. Тот, кажется, понял и заржал.
– Кто-нибудь хочет напоить моего коня, пока я поговорю со взрослыми? – спросил незнакомец.
От желающих не было отбоя. Он выбрал самого крепкого мальчика и сказал, что теперь он несет ответственность за его шляпу.
– Так откуда вы прибыли? – спросил староста, когда детишки обступили коня, оставив незнакомца в покое.
– Как уже верно заметил человек с ружьём, я прибыл с той стороны.
– Конечно, конечно, но откуда именно? Из какого города, деревни или другого поселения?
– А что вы вообще знаете о городах той стороны? – спросил незнакомец сразу всех собравшихся.
– В общем-то ничего, – сказал староста.
– И не хотим, – сказал охотник.
– Слышала, там полно чудаков, – сказала одна женщина, что владела единственным кабаком в городке.
– Неужели?
– Так я слышала.
– Ну, чудак я или нет – решать вам, а только я здесь по деловому вопросу. Видите ли, я занимаюсь цветами. Да, теми, что принято дарить прекрасным дамам. Цветами занимались еще мои дед с отцом, ныне покойные, хотя я давно не проверял их могилы, но кажется мне, что некоторым вещам, таким как смерть, довериться можно.
Он сделал паузу, чтобы вызвать ещё больший интерес к своим словам.
– Огненные крамолиты. Именно эти цветы я и привез в ваш славный городок…
– Не нужны нам твои… – начал охотник, как его перебили.
– Закрой ты уже свой беззубый рот, старик! Продолжайте, уважаемый…
– Плут. Такая вот у меня чудная фамилия. И отец и дед мои тоже носили такую фамилию.
– Продолжайте, господин Плут, – вступил староста, – зачем же вы привезли нам ваши цветы?
– Дело всё в том, что в моих краях цветы сыскали достаточную популярность. Можно сказать, что они целиком заняли нишу, приготовленную для них Богом или кем-то там ещё – сказал господин Плут и неопределённо покрутил рукой. – А потому я решил, что стоит отправиться в новые края, для покорения новых земель, что ещё не видели огненных крамолитов.
– Цветы? – переспросил староста. – Только и всего?
– Вам этого мало? – удивился господин Плут.
– Нет, не поймите неправильно, но вы первый, кто прибыл с той стороны и… цветы… всего только цветы?
– О, не просто цветы. Стоило разве пробираться через жуткие горные тропы, только для того, что показать дорогой публике какие-то обыкновенные цветы.
– Не стоило, – сказал кто-то.
– Вот именно! Огненные крамолиты – не просто цветы. Это нечто большее, чем цветы. Они уникальны.
– В чём же их уникальность?
– Они забирают пороки, возвращают человека в его первозданно-чистое состояние. Они…
– Богохульник! – закричал охотник и вскинул ружье, но его тут же остановил староста, закрыв собой господина Плута. – С дороги!
– Нет!
– Пропадите вы оба!
Охотник прикрыл один глаз, приложился к стволу, какой-то миг думал, затем с рывком убрал винтовку за спину, громко выругался и пошел прочь, а за ним и часть горожан.
Плут быстро сосчитал их, и тихо сказал.
– Минус двадцать…
– Что, простите?
– Я говорю минус двадцать. Двадцать человек не хотят воспользоваться моими услугами, двадцать несчастных отказываются от дара огненных крамолитов, двадцать обречённых останутся жить прежнюю жизнь.
Тут все обернулись вслед уходящей группе во главе с охотником.
– Как же они забирают пороки? – спросил кто-то, когда недовольные гостем скрылись.
– О, это до конца неизвестно даже мне. Сама суть явления скрыта от глаз. Однако стоит всего лишь провести одну ночь с таким вот цветком, – тут господин Плут подошёл к телеге и открыл один из ящиков, явив толпе цветок, похожий на алую розу, но не с шипами на стебле, а с тонкими и длинными выростами, точно щупальцами. Бутон же, казалось, состоял из всего одного лепестка, бесконечно закрученного внутрь, причём внутренняя сторона лепестка бледно светилось теплым розовым оттенком, когда наружная часть – кричала кроваво-красным.
Конечно, диковинный цветок прежде всего поразил женщин, именно они первыми согласились приютить у себя такого красавца у кровати. Скупые мужья спросили, сколько это будет стоить, ведь денег-то у них совсем нет.
– Абсолютно бесплатно. Можете лишь замолвить словечко на ближайшей ярмарке, что есть вот такой-вот господин Плут с вот такими вот цветами, – сказал чужестранец, подмигнув нескольким дамам.
Те благосклонно захихикали.
– Бесплатно? – приободрились мужчины.
– Совершенно! Прошу, – господин Плут отошёл в сторону, выставив руку в приглашающем жесте.
Люди подходили к телеге и брали по коробке. Сначала несмело, затем уверенно, а в конце и вовсе нагло, забирая сразу по несколько цветов в одни руки.
– Берите, берите, – говорил господин Плут, – тут на всех хватит. А вы что же?
– У меня аллергия на цветы, – признался я.
– О, эти цветы особенные, они совершенно безопасны.
– Не хочется проверять, благодарю.
Он поджал губы и опустил глаза, но напускная грусть тут же пропала, когда он увидел пустую телегу.
– А теперь выслушайте меня, друзья, ибо после такого доверия к плодам моего труда я не могу назвать вас иначе. Друзья, сегодня ночью, вы, как я и сказал, вернётесь в своё первозданное – догреховное – состояние. Вы очиститесь от скверны подлунного мира, что ржавчиной покрыла ваши души. От вас нужно лишь оставить в своих спальнях по одному цветку на ночь, а рано утром я зайду за тем, что останется.
– Они пропадут? – спросили его.
– Какое-то время они будут цвести, но быстро завянут – таков их удел. Да, еще одно: прошу вас, дорогие друзья, как я уже сказал, мне от вас ничего не нужно, кроме доброго слова, но я бы хотел получить обратно свои коробки. А потому, оставьте двери открытыми, чтобы я мог войти в ваши жилища и, как я уже сказал, забрать то, что останется. Не беспокойтесь, я не возьму лишнего, не возьму чужого. Дело в том, что после ночи с огненным крамолитом человек может проспать очень долго, а я вынужден выехать затемно. Да, завтра я возвращаюсь обратно за горный перевал. Чтобы вы были спокойны, кто угодно может пройти со мной утром, чтобы убедиться, что я не взял лишнего. Например, вы.
Он указал на меня.
– Человек с аллергией. Сможете ли вы встать завтра утром, чтобы удостовериться, что я не взял чужого.
– Это лишнее, – сказал староста.
– Я настаиваю.
– Хорошо, – сказал я, – так будет лучше. Я пройдусь с вами утром.
– Вот и славно, а теперь, где я могу переночевать? Горячая еда и тёплая постель – что ещё нужно усталому путнику?
Горожане разбрелись по домам, гость устроился на ночлег в старой гостинице, я же еще немного побродил по опустевшим улицам и также устроился на ночлег, когда синеватый туман с предгорья подобрался к городку.
Разбудил меня стук в дверь. Накинув одежду, спустился и обнаружил на пороге господина Плута. Он стоял, глядя в темноту моего дома, через открытую входную дверь. Кажется, я её закрывал.
– Проснулись? – спросил он.
Я кивнул, накинул плащ и вышел к нему.
– Это не займёт много времени, – сказал господин Плут. – Вернётесь в постель ещё затемно.
Удивительно, но каждый дом, к которому мы подходили, встречал господина Плута открытой дверью. Не припомню, чтобы мои соседи славились доверием, однако тут весь город охватило слепое повиновение просьбе торговца, прибывшего из-за гор. Господин Плут заглянул в ближайший дом, легонько толкнул дверь пальцем и та, хоть и со скрипом, отворилась. Он заглянул в дом, шагнул в темноту, я уже хотел пойти следом, но из темноты жилища донеслось:
– Не стоит вам заходить. Огненный крамолит за ночь расцвел. Аромат кругом такой, что… лучше вам не заходить. Я мигом! – сказал господин Плут совсем не понижая голоса. Видимо, сон, нагоняемый его цветами взаправду так глубок.
Миг спустя он показался с деревянной коробочкой.
– Вам помочь? – спросил я, но тот помотал головой и показал пальцем мне за спину. До сих пор не понимаю, как я мог упустить, что ко мне сзади подошёл его конь, запряженный в телегу. Ни ржания, ни скрипа колёс в предрассветной гипнотической тишине я не услышал.
– Вы что? – спросил он, глядя на меня.
– Давно конь ходит за нами? – спросил я.
Господин Плут рассмеялся от всей души и, ничего не ответив, прошел к следующему жилищу. И так от дома к дому. Каждый раз он говорил, что цветок расцвел и мне не следует заходить, каждый раз на поиск коробочки он тратил меньше минуты. Спустя какой-то час, может даже меньше, телега его наполнилась ящиками, и мистер Плут сказал, что я могу возвращаться домой. Дорогу из города он найдёт сам.
На том мы и простились, я побрёл к дому, он же двинулся в сторону горной гряды, что чёрным пятном зияла на фоне ещё усыпанного звездами, но уже чуть поредевшего мрака ночи. И не успел я дойти до дома, как услышал гром. И пока эхо разносило звук над головой, я успел понять, что небо чистое и никакого грома быть не могло. Выстрел прорезал предрассветную тишину, пронзил сонный дух, что висел над городом. Я побежал на звук, кажется, он донёсся с той стороны, куда двинулся господин Плут. Туда же побежали и горожане из тех, кто вчера не принял дар иноземного торговца, но их было не так много. Около пяти человек. Остальных мы встретили за городом. Телега стояла посреди дороги, ящики же лежали на земле, лошадь отвязали, и она ушла немного в сторону, туда, где трава была зеленее. Вокруг телеги стояли те, кто вчера приняли сторону охотника. Он сам сидел на коленях, возле одного из ящиков, держа ружье на коленях.
Я подбежал ближе и увидел в стороне тело господина Плута. Голова его лопнула от точного выстрела, но крови в такой темноте было не разглядеть. Он стал похож на недоделанное пугало, что кто-то бросил у дороги, позабыв закрепить поверх мешковатого каркаса тыквенную голову.
– Что тут случилось? – спросил я.
Мне никто не ответил. Я обошел толпу, склонился над охотником. Перед ним, помимо ружья, лежала одна из коробок. Крышка лежала в стороне. В коробке, вместо ожидаемого цветка, лежало нечто похожее на человеческий плод по размеру, только не гладкий и одутловатый, какими обычно мы являемся на свет, а тощий и высушенный, сморщенный плод.
– Что это? Кто это? – спросил я.
Рядом лежали ещё несколько вскрытых коробок, в каждой лежало по такому же существу с незначительным индивидуальными отличиями, у одного волосы были чуть длиннее, у другого была борода. В них с трудом узнавались соседи и знакомые.
– Это всё они? – спросил я, глядя на выложенные кругом коробочки, что теперь походили на крошечные гробы.
Никто не ответил, да и не было нужды. Всё и так ясно. До обеда мы похоронили их прямо в этих продолговатых коробках в поле неподалёку от места смерти господина Плута. Тело самого торговца сожгли вместе с телегой. А месяц спустя, после затяжных дождей, пришлось сжечь и всё поле, когда на нём взошли огненные цветки с нежно розовым нутром. На этом закончилась история нашего городка на границе между пустошью и горным перевалом.