...всё это – и мерцающее море вдали, и фиговые деревья с их библейским ароматом, и горы с холодными вершинами, и лимонные деревья с яркими плодами, и травы, качающиеся на мягком вечернем ветру, всё это только «фон». «Но фон для чего?» – спрашивает Курт. «Для любви», – отвечает Хелена.
Бывает такая любовь, говорит Райнер Мария Рильке, в которой один хорошо оберегает одиночество другого.
Есть немало важных вещей в жизни, например теннис, солнце, литература, – но эта вещь просто несравнима со всем этим, – настолько она важнее, глубже, шире, божественнее. Эта вещь – впрочем, нет нужды в таком долгом предисловии; прямо скажу тебе, в чем дело. Вот: я люблю тебя.
Никто не запретил ему любить свою страну. Но ему запретили жить в этой стране. Мучения и тоска – вот что я принес с собой из моей страны.
Людям двадцатых годов очень пригодилось бы больше любви (или хотя бы психотерапии).
Материнское лоно — дорога с односторонним движением. Но Эрих Кестнер всю жизнь едет в противоположную сторону.
Пабло Пикассо пишет свою молодую любовницу Марию-Терезу Вальтер лежащей, стоящей и сидящей. Потом всё сначала. Специально для нее он снял маленькую квартирку на рю де Льеж, где может тайно писать и тайно любить Марию-Терезу. Он целует ее и спешит домой, к жене и ребенку. Пока никто ничего не замечает. Только картины потом выдадут его. Кисть — последняя волшебная палочка в эпоху, отменившую все виды магии.
Пожалуйста, не приставайте ко мне с этим, мне сейчас некогда выходить замуж. Мне нужно рисовать.
У него легкий чемодан и тяжелая тоска.
Вера и Владимир Набоков — очень необычная пара, потому что они счастливы вместе сейчас и останутся счастливыми в будущем.
Бывают моменты «такой покоряющей нежности, какую в состоянии выразить лишь тот, кто лишен этой нежности в жизни».
