В руках опьяневших от крови стрельцов Артамон Матвеев был бессилен. Он понимал, что сейчас произойдет. Внизу сверкали острия копий и наточенные бердыши. Расколотое силуэтами стрельцов ослепительно синее небо мелькнуло в обезумевших глазах, и через секунду боярин был сброшен с крыльца в черно-красную бездну. Копья кровожадно чавкнули, в воздухе замелькали зубы бердышей, раздирающие человеческую плоть.
Царевна Софья проснулась внезапно. За решетчатыми окнами кельи мрачно отсвечивала темнота раннего утра. Ей опять приснился ужасный сон, который мучил её долгие годы.
Она стоит на Красном крыльце , а внизу колышется кровавое море - это стрельцы пришли В Кремль в ярко-красных рубахах. Они пьяны (об этом заранее позаботился Иван Михайлович Милославский), но ещё больше вина их пьянит ощущение своей силы и власти.
Софья понимает, что опасаться ей нечего - стрельцы на её стороне. Но при виде толпы, которая может снести все на своем пути, ей становится слегка не по себе.
События дня развивались стремительно. Еще с утра в стрелецкую слободу ворвались Пётр Толстой и Александр Милославский. Они кричали, что Нарышкины удушили царевича Иоанна. Особенно упирали на то, что преступники выбрали для своего гнусного злодеяния тот же день, когда была пролита кровь святого царевича Дмитрия в Угличе - 15 мая.
Разгоряченным вином и раздраженным слухами стрельцам этого было достаточно. С криками "Изведем всех изменников и губителей царского рода" они бросились к Кремлю. Вскоре толпа залила все улицы и площади Кремля. Бердыши и наконечники копий ярко сверкали в лучах набирающего силу весеннего солнца. Стрельцы шумели, грозили перебить всех Нарышкиных.
Советники царицы предложили ей показать обоих царевичей - живых и невредимых - они полагали, что это образумит толпу и заставит её отступить. Поначалу так и было - стрельцы растерялись и несколько успокоились. Самые любопытные и недоверчивые даже поднимались на крыльцо, подходили к Ивану и спрашивали: "Ты ли царевич Иоанн? Кто из бояр-изменников тебя изводит?"
Иоанн отвечал, что никто его не изводит и жаловаться ему не на кого. Стрельцы притихли. Софья кусала губы, но пока ничего сделать не могла, впрочем, надежды она не теряла - верила в свою победу. Шпионы Милославского пытались возбудить толпу, однако одиночные крики никто не поддерживал.
В довершение на крыльцо вышел Артамон Матвеев и обратился к стрельцам. Матвеев был одним из умнейших людей своего времени. Опытный царедворец, воин, государственный деятель, человек сдержанный и строгий, он пользовался уважением у стрельцов.
Напомнив о прежних походах, о трудностях, которые он делил с воинами, призвал их прекратить мятеж, вспомнить о долге и присяге.
Многие, казалось, были тронуты его речами и склонялись к прекращению мятежа. Но тут Матвеев допустил ошибку. Вместо того, чтобы довести дело до конца и дождаться отхода стрельцов, он поспешил к царице с добрыми новостями. Долгая ссылка, отсутствие боярина в Москве сыграли свою предательскую роль - Матвеев не учел особой напряженности ситуации, потерял былую хватку, не почувствовал, что обстановка может измениться в любую минуту, недооценил силу и волю к власти своих противников.
Как только он ушел, Софья, не теряя даром времени, велела выкатить несколько бочек вина. Но тут случилось то, что полностью изменило положение, положило начало страшным убийствам и принесло успех сторонникам Софьи.
К стрельцам вышел Михаил Юрьевич Долгорукий. Он был любимцем царя Федора Алексеевича, и к концу его правления в руках у Долгорукова сосредоточилась огромная власть - он управлял несколькими приказами. Карьеру он сделал благодаря отцу - Юрию Долгорукому. В решающий момент он встал на сторону Нарышкиных. Стрельцы не любили высокомерного, злобного, к тому же недалекого ума Михаила Юрьевича. Его появление и грубое обращение к стрельцам с призывом убираться из Кремля, обещание жестокого наказания - все это отнюдь не способствовало усмирению стрельцов, а напротив, возымело прямо противоположное действие.
Это неразумное и неосмотрительное поведение боярина, его спесивое и неоправданно грубое в данных обстоятельствах обращение к стрельцам закончилась трагически и для него, и для его сторонников. Взбешенные стрельцы сбросили его с крыльца на копья и тело разрубили на куски. Убийство Долгорукого стало своеобразным сигналом. Разъяренные бунтовщики громили все, что попадалось им под руку и не разбирали чинов и званий. Несмотря на защиту царицы и бояр, был схвачен Артамон Матвеев, которого только что стрельцы слушали с благоговением. Так же как и Долгорукий, под торжествующие крики стрельцов он был сброшен на копья, а тело его изрубили на куски.
Эта страшная картина и стояла перед глазами Софьи - боярин, пронзенный копьями, блестящими в лучах солнца, похожий на какую-то огромную куклу , и блики на бердышах, занесенных над безжизненным телом.
Противоречивые чувства владели Софьей: с одной стороны, она знала, что Матвеев -опасный, беспощадный враг, с другой - она признавала его ум, знала, что он человек достойный. Но сожаление и даже сочувствие, женская сострадательность постепенно уступали место неприкрытому торжеству, острому ощущению собственной власти, ликованию.
Впереди были три дня грабежей и бесчинств, жестоких убийств, долгие месяцы завоевания подлинной власти. Но она понимала - главная победа одержана.
Позже толпа стрельцов явилась в дом восьмидесятилетнего, разбитого параличом боярина князя Юрия Алексеевича Долгорукого. Хозяин дома принял их учтиво, велел налить вина. Один бог знает, что стоило старику разговаривать вежливо с убийцами сына, но он понимал: по-другому нельзя - иначе наигранное сочувствие стрельцов тут же превратится в безудержную жестокость. И только когда дверь за ними закрылась, старик дал волю слезам и в сердцах сказал невестке:
— Хотя щуку они и съели, но зубы ее остались. Впредь, если Бог поможет учинить, то они, воры и бунтовщики, все в Москве на зубцах перевешаны будут.
Слуга Долгорукого, услышавший эти слова, побежал за стрельцами и донес на старика. Стрельцы вернулись, поволокли старика на улицу, убили, а тело бросили на навозную кучу. Один из них нашел в доме щуку и бросил сверху на тело - вот тебе твои щучьи зубы.
Три дня продолжались бесчинства стрельцов. Были убиты два брата царицы Натальи Кирилловны, насильно пострижен в монахи её отец. Вся Красная площадь была усеяна телами несчастных жертв, истерзанными и обезображенными. Стрельцы не разрешали родственникам хоронить тела убиенных. Над площадью стоял невыносимый запах разложения.
И лишь один человек осмелился нарушить запрет. Это был слуга Артамона Матвеева - крещенный эфиоп Иван. Стрельцы не решились остановить этого человека, от которого исходила непонятная сила. По-видимому, черный великан рождал мысль о нечистой силе, и они только мелко и быстро крестились. Иван собрал останки своего господина и унес домой. Боярина похоронили по христианскому обряду в церкви Николы в Столпах.
Софья осенила себя широким крестом. Была ли она виновата в этом бесчинстве? 17 век не располагал к рефлексии. Нарышкины попытались захватить власть в обход других наследников и поплатились за это. Софья чувствовала во всех этих событиях руку Провидения. А не вышел бы Долгорукий на крыльцо, не сказал бы ничего -глядишь, и по-другому бы все обернулось. Её судьба тоже висела на волоске.
Знать, все-таки суждено было ей провести семь лет, сосредоточив в руках власть и управляя одним из самых великих государств мира. Она опять вспомнила царицу Византии Пульхерию, и опять вспыхнули перед глазами золотые константинопольские купола.
#история #история россии #образование #культура #исторические перевороты #борьба за власть