Это именно так, хотя художественная литература рисует иную картину, в которой могучий кузнец — уважаемый представитель и душа сельского общества. В реальности дело обстояло не совсем так. Рельефной мускулатурой кузнец обладал не обязательно, а уважением мог пользоваться или не пользоваться, в зависимости от личных качеств. Но профессия его, в любом случае, не считалась престижной. Главное же, «членом общества» он просто не являлся, представляясь крестьянам чужаком.
Поверхностно это было связано с образом жизни. Кузнец селился на отшибе, — ибо занятия его являлись до крайности шумными и пожароопасными, — и, как положено нечисти, в отличие от добрых людей, спал днём, активизирусь с наступлением темноты. Ночью проще было оценивать нагрев металла по оттенку свечения. Колдовством же, или чем-то ему эквивалентным, сверхъестественным, в прошлом считались любые способности, выходящие за пределы естественных для человека — крестьянских.
Но — это поверхностно. Главной причиной подозрительно-пренебрежительного отношения было отсутствие у кузнеца земли. Кроме, может быть, огорода. Собственно, безземельность и являлась причиной, по которой в далёком прошлом становились кузнецами и вообще профессиональными ремесленниками. Земли же в общинном обществе у человека могло не быть по двум причинам. Или он являлся чужаком, или… не годным к военной службе.
...И, кстати, бог кузнецов — Гефест — отнюдь не физически совершенный атлет, как прочие обитатели Олимпа. Он хром и уродлив. Так люди железного века представляли себе сферического ремесленника в вакууме.
Чаще, впрочем, кузнец был не калекой, а именно чужаком. Когда-то пришедшим неизвестно откуда и попросившим разрешения поселиться вблизи деревни. И хотя иметь в шаговой доступности мастера было удобно, ему не доверяли. Да и уйти он мог в любой момент. Ибо был вынужден кочевать.
До появления торговли — в эпоху преобладания натурального обмена — ремесло представляло собой не бизнес, а рискованный образ жизни. Обогатиться кузнец не мог, как хорошо и много бы не работал. Его заказчики не были платежеспособны, и большее количество топоров означало лишь меньшее количество зерна и репы за топор. А остаться голодным мог — легко. В случае неурожая, заказы прекращались.