В 1726 году из печати вышел знаменитый сатирический роман Джонатана Свифта «Путешествия Гулливера». Есть там такой примечательный эпизод, объясняющий вековую вражду Лилипутии и Блефуску:
Поводом к войне послужили следующие обстоятельства. Всеми разделяется убеждение, что варёныеяйца при употреблении их в пищу испокон веков разбивались с тупого конца; но дед нынешнего императора, будучи ребёнком, порезал себе палец за завтраком, разбивая яйцо означенным древним способом. Тогда император, отец ребёнка, обнародовал указ, предписывающий всем его подданным под страхом строгого наказания разбивать яйца с острого конца. Этот закон до такой степени озлобил население, что, по словам наших летописей, был причиной шести восстаний, во время которых один император потерял жизнь, а другой — корону.
…Насчитывают до одиннадцати тысяч фанатиков, которые в течение этого времени пошли на казнь, лишь бы не разбивать яйца с острого конца. Были напечатаны сотни огромных томов, посвящённых этой полемике, но книги Тупоконечников давно запрещены, и вся партия лишена законом права занимать государственные должности. В течение этих смут императоры Блефуску часто через своих посланников делали нам предостережения, обвиняя нас в церковном расколе путём нарушения основного догмата великого нашего пророка Люстрога, изложенного в пятьдесят четвёртой главе Блундекраля(являющегося их Алькораном). Между тем это просто насильственное толкование текста, подлинные слова которого гласят: «Все истинно верующие да разбивают яйца с того конца, с какого удобнее».
Современникам было очевидно, что таким образом сатирик едко прошёлся по нескончаемым распрям протестантов и католиков. Однако в истории Англии есть ещё один момент, который ну прямо как на заказ подходит под описание, лучше, чем религиозные споры. Правда, случился он на полстолетия позже, в годы войны американских колоний за независимость. Ну, не зря, про Свифта говорили, что он обладает пророческим даром.
В 40-е - 50-е годы XVIII века в Филадельфии (по представлением того времени, страшное захолустье) некто Бенджамен Франклин в своей домашней лаборатории провёл ряд опытов по изучению атмосферного электричества и создал теорию, которая произвела глубокое впечатление в европейских столицах. «Электрическая материя, — писал учёный в 1749 г. Члену Королевской академии Питеру Коллинзу, — состоит из частиц крайне малых, так как они могут пронизывать обычные вещества, такие плотные, как металл, с такой легкостью и свободой, что не испытывают заметного сопротивления». Франклин ввёл в обиход понятие электрического тока и обозначение зарядов как положительных и отрицательных. А чуть позже он начал искать своей теории практическое применение и создал один из первых громоотводов. Вообще, этот вопрос занимал в ту пору многих. В России им занимались Ломоносов и Рихман , во Франции Жак де Рома, в Чехии Прокоп Дивиш, в Италии Джованни Беккариа. Работы Франклина восприняли с огромным интересом, он заслужил всемирную славу.
Учёный из Филадельфии был человеком многосторонним, занимала его и политика. А в 70-е годы XVIII века политикой в Америке стали интересоваться все, потому что она интересовалась всеми. Американские колонии затеяли войну за независимость от Англии, Франция их в этом поддерживала, Россия колебалась, чью сторону принять. Всемирно известный учёный Бенджамин Франклин как нельзя лучше подходил для того,чтобы представлять интересы соотечественников перед мировым сообществом. В 1776 году он прибыл в Париж, чтобы добиться не просто поддержки, а официального признания молодого государства.
Его появление вызвало большое оживление. В парижские салоны, где он был принят, потянулись и политики, и учёные, и просто светские львы. В январе 1777 года поползли слухи, что российский посланник в Гааге князь Дмитрий Алексеевич Голицын, также человек весьма многосторонний, переслал Франклину свой научный трактат. Слухи были небеспочвенны. В письме от 30 января 1777 г., адресованном голландскому ученому Свиндену, Голицын сообщал: «… Только что послал Франклину свои наблюдения по электричеству, и если он их одобрит, то, значит, я кое-что сделал».
Всё это очень не нравилось королю Георгу III. Он-то рассчитывал выбить у императрицы Екатерины 20-тысячный русский корпус для подавления заокеанского мятежа, а тут оказывается, что крупный русский дипломат ведёт дружескую переписку с ведущим дипломатом мятежников, и из Петербурга его не одёргивают. Как это часто с ним бывало, Георг поступил не самым умным образом, дал волю своей досаде и вмешал политику в чисто академический спор.
Франклин считал, что наиболее эффективной формой для громоотвода будет остроконечная. Он основывался на следующем несложном эксперименте. Ученый клал чугунный шар диаметром в три-четыре дюйма на горлышко сухой стеклянной бутылки. К потолку прикреплялась шелковая нитка, на нижнем конце которой привязывался небольшой пробковый шарик, величиной с горошину. Длина нитки и ее направление были такими, чтобы пробковая горошина соприкасалась с боком чугунного шара. Как только чугунный шар наэлектризовывался, пробковая горошина отлетала от него на несколько дюймов, в зависимости от силы электрического заряда. Если в этом положении к чугунному шару на расстоянии шести-восьми дюймов подводили острие кинжала, мгновенно прекращалось отталкивание пробковой горошины. Для того чтобы вызвать аналогичный эффект с помощью тупого предмета, его надо было приблизить к шару на расстояние до одного дюйма, пока между этим предметом и шаром не проскочит искра.
Но в ту пору существовало мнение, что остроконечный громоотвод может быть опасен для соседних зданий. Для того чтобы он стал безопасен, его надо снабдить тупым или плоским концом. Английские исследователи как раз собрались прояснить этот спорный вопрос окончательно, как и положено, научными методами. Но тут вмешался король и потребовал от Королевского общества решительно поддержать тупоконечников. Лейб-медик короля и президент Королевского общества сэр Джон Прингл ответил на это, что «…и по своему долгу, и по своим склонностям он по мере сил всегда будет исполнять желания его величества, но он не в состоянии ни изменить законов природы, ни изменить действия их сил» и вызвал королевский гнев. Скандал получился знатный. По салонам пошла гулять эпиграмма:
Тупым проводником в восторг
Был приведен король Георг,
Но в нации разброд.
А Франклину все громы — вздор,
У Франклина острее взор,
Острей громоотвод...
Несколько лет спустя Дмитрий Алексеевич Голицын принял деятельное участие в подготовке документа, вошедшего в историю дипломатии как важный этап в развитии международного морского права – декларации о морском нейтралитете.
Посланная от имени императрицы Екатерины II ко двору воюющих держав — Великобритании, Франции и Испании, декларация включал следующие пункты:
1. нейтральные корабли могут свободно плавать у берегов воюющих держав;
2. неприятельская собственность под нейтральным флагом (за исключением «заповедных товаров») неприкосновенна;
3. предметами военной контрабанды признаются только оружие и различное военное снаряжение;
4. блокированным считается лишь порт, вход в который практически затруднен в связи с действиями военно-морских сил воюющих держав.
Нейтралитет получился не таким уж нейтральным. Де-факто он был гораздо выгоднее для Соединённых Штатов, чем для его противников.