ПРЕДИСЛОВИЕ
Название книги пришло в голову спонтанно – в процессе написания материала, который в какой-то степени связан с тематикой моих «мемуаров». Освещая проблемы, с которыми столкнулась, когда училась музыке, написала вскользь, что «было много чего, о чем надо писать отдельно под названием «Мемуары невзошедшей «звезды». И задумалась. А может, действительно написать? «Пуркуа па?» («почему нет?»), как говорят французы. Кто пишет книги о себе? Кому есть, что вспомнить. Участники войны описывали события, которые коснулись их лично. В настоящее время, хоть и не особенно спокойное (а моментами совершенно не спокойное), автобиографических произведений появляется все больше. В основном это истории «звезд», истории успеха. А у меня... история неуспеха, хотя данные для того, чтобы добиться успеха вроде бы были. Об этом подробнее чуть позже. Подозреваю, что многое в моих «Мемуарах» будет восприниматься как «все вам плохие» (или «все вам плохо»), но я человек не только мнительностью не страдающий, – меня часто упрекают (и особенно часто упрекали в молодые годы) в том, что я недостаточно серьезно воспринимаю многие ситуации, так что никакого нагнетания - просто констатация тех или иных фактов, и я не виновата, что пришлось столкнуться именно с такими вот людьми и именно так сложились обстоятельства. Я, хоть личность не публичная, не могу пожаловаться на серость собственной жизни – сложно, запутанно, драматично без натяжек, доходило и до полноценных трагедий. «Ой, какая у вас жизнь интересная! Как в бразильском сериале!» – сказала мне однажды молодая женщина, юрист, у которой я была на собеседовании, когда искала работу в Воронеже в 2008 году. Да уж, дожили: бразильские сериалы стали своеобразным мерилом даже для людей с высшим образованием. А это я всего лишь ответила на несколько совершенно безобидных вопросов, которые может задать любой кадровик. Но что поделать, если именно так сложилось! И на каждом шагу – проблемы не только мои личные, но даже в большей степени проблемы общества. А что я? Я просто человек, который живет в этом обществе. «Времена не выбирают», помните?..
Но прежде, чем говорить о себе, надо, наверное, рассказать о моих родных. Как известно, мир тесен, а уж два соседних района – вообще как две соседские усадьбы, тем более села Верхний Мамон и Лозовое, с которыми связаны судьбы моих родных и моя тоже, переходили то в Павловский, то в Верхнемамонский район, почему-то Верхнемамонский район то расформировывали, то восстанавливали, а уж у лозовчан с Павловском связи еще с дореволюционных времен, когда Лозовое именовалось Верхней Гнилушей, а район был не районом, а уездом. Мои бабушки и дедушки, и прадедушки заодно, пересекались задолго до революции. Совершенно причудливо переплелись судьбы дворян, крестьян, мастеровых, русских, кавказцев. Гимназистке Марусе Пугачевой, присутствовавшей на любительских спектаклях Павловского реального училища, и в голову не приходило, что маленький белобрысый мальчишка, бесподобно игравший роль пастушка, через несколько лет станет ее мужем. Но перед тем этот белобрысый попытается жениться на племяннице-крестнице (а по некоторым данным, внебрачной дочери) офицера Алехина, в сад к которому Маруська с подружками лазили по малолетству. А внучка офицера Алехина лет через сорок пять будет невесткой… Мои родственники были личностями незаурядными. Работая корреспондентом, я немного рассказала о них в цикле очерков «Жили-были дедушки и бабушки», который публиковала Верхнемамонская районная газета «Донская новь». Конечно, все это было не то – даже при самом бережном отношении к тексту (ответсек Иван Тихонович переживал, вычеркивая какое-либо предложение, которое было просто необходимо, но газетная площадь была ограничена, да и продолжение не могло печататься до бесконечности) многое из написанного на страницы газеты не попало. Тем не менее, земляки читали с интересом. Один из родственников, дочь которого вышла замуж за африканского принца, даже собирал эти газеты, чтобы свату-королю послать – дескать, у нас тоже есть кем гордиться.
Мало в каком доме осталось что-либо, напоминающее о далеких-далеких днях. И мало, что осталось. Лично у меня и конкретно о предках со стороны бабушки, матери моего отца, - неоконченные воспоминания, за которые взялась бабушка незадолго до смерти, да старая фотография: две пожилые женщины, молодая пара и две девчушки – двух и четырех лет. Младшая из девчонок – моя бабушка Маша, красивый черноволосый парень – мой прадед, революционер-подпольщик Андрей Пугачев, молодая женщина, ожидающая ребенка, – прабабушка Анна, степенные пожилые женщины – прапрабабушки. Смотришь – и охватывают странные чувства: мои сын и племянник уже немного старше своего тридцатилетнего прапрадеда, а я так уже в два раза – наверное, даже старше прапрабабок лет на несколько... А еще фотографии дедушек: пятнадцатилетний красногвардеец Семен Ушаков и восемнадцатилетний политработник Богучарского полка Роман Цыбин. Когда сын и племянник «догоняли» по возрасту моих дедов (а своих прадедов), мне даже не хотелось представлять наших с сестрой мальчишек на их месте – в сабельном бою или белогвардейской тюрьме, равно как не хочется представлять их нынешних, тридцатилетних, на месте прапрадеда Андрея Пугачева в его последнем кулачном бою – один на один с шестью вооруженными «черносотенцами». Или прапрадеда Павла Алехина, офицера дореволюционной российской армии, расстрелянного после революции по доносу бывшего ординарца…
Большинство моих родных (и мы с сестрой) являются уроженцами села Лозовое Верхнемамонского района (ранее оно именовалось Верхней Гнилушей и входило в состав Павловского уезда, а позже, уже на моей памяти – то в состав Павловского, то в состав Верхнемамонского района), поэтому о нем расскажу отдельно. Село протянулось вдоль небольшой речки Гнилуши (или Гнилушки) километров на десять, если не больше. Характерной особенностью Лозового является чернозем из разряда «хоть на хлеб мажь», поэтому здесь всегда были потрясающие урожаи огородных культур, тем более, ухаживать за посадками удобно: вода подходит близко к поверхности (особенно в лугах), и те хозяева, у кого грядки расположены в этих местах, проблему полива решали и решают просто, выкопав на участке несколько неглубоких, примерно, в человеческий рост, колодцев-копаней, вода в них набирается буквально на глазах, вычерпал из одного – черпаешь из другого, а за это время набирается в первом. Единственная опасность – в копань с невысоким плетнем может упасть ребенок, но, хоть взрослые пугали нас этим (требуя, чтобы внимательнее следили за младшими), случаев таких не припомню, возможно, наш край такие несчастья просто обошли. От Лозового до трассы Москва – Ростов восемь километров. Пока не проложили асфальт, в дождь или во время таяния снега Лозовое было отрезано от внешнего мира: в пропитавшемся водой шикарном лозовском черноземе намертво застревали грузовики и колесные тракторы, а трактористы гусеничных еле успевали вытаскивать всех застрявших, поэтому водители автобусов в такие дни не рисковали въезжать в село. Со стороны Верхнего Мамона, правда, от трассы до окраины Лозового была каменная дорога (сейчас ее, естественно, заасфальтировали), но ехать по ней было сущим мучением. Когда я впервые увидела мультфильм «Волшебное кольцо» и дело дошло до поездки по мосту и того момента, когда царь стонет: «Ва-а-ня-а-а… вези обра-а-ат-но…», я вспомнила именно эту дорогу. Водители, которые ехали в Лозовое впервые, по наивности сворачивали на нее, но через десяток метров автобус сползал с «каменки» на идущую рядом «грунтовку». Так что рискни кто-нибудь в дождь попробовать довезти людей по булыжникам хотя бы до окраины – старые автобусы модели «башмак» после нескольких поездок по ней запросто могли развалиться. Да и все равно дальше ехать было уже невозможно – через полтора метра застрянешь. Поэтому довозили пассажиров до павильона, расположенного на трассе примерно на уровне середины села, а там пешком – на Белое (другая окраина) или к центру, кому как удобнее. Сама однажды, будучи шестиклассницей, зимой вечером в одиночку шла четыре километра через лес и пустыри – в село водитель автобуса ехать отказался, а пожилая пара, которая ехала со мной, пошла по другой дороге – в свой «микрорайон». Вернуться на этом же автобусе в Верхний Мамон мне даже в голову не пришло – я же пообещала родителям, что приеду на каникулы (жила я у родителей отца в Верхнем Мамоне) – и приеду именно этим рейсом. В добрый час, ни волки, ни «лихие люди» не встретились. Но несколькими годами раньше аналогичное путешествие едва не стоило жизни моим родителям и младшей сестре, которые, наоборот, съездили в Верхний Мамон навестить меня и возвращались в Лозовое.
В настоящее время, конечно, проблема с транспортом стоит не настолько остро, хотя время от времени в особо «кризисные» периоды в качестве экономии горючего количество рейсов сокращалось – и один-два рейса в день вместо обычных четырех, и график «вторник-четверг-воскресенье»… К чему разговор о транспорте?.. Да вот, вроде и ехать недолго, и много интересного там появилось, и хотелось бы вживую все это увидеть – а ехать не хочется. Потому, что первым делом любой человек пойдет к своему дому. А мне страшно. Да и многие, наверное, в одиночку не пойдут в заброшенный дом. Не потому, что боятся какой-нибудь крылатой нежити, которая затаилась на чердаке и ждет-не дождется, что кто-то войдет сейчас в темные сени. Просто тоскливо от тишины и пустоты там, где жизнь била ключом. В памяти возникают слова красивой, но очень грустной песни артистки Ольги Кочетковой «Дом», которая прозвучала в фильме «Прости меня, Алеша»:
Далеко-далёко, далеко-далёко,
Есть дом.
Открывает, закрывает
Двери-окна ветер в нем.
Мочит дождь, золу печную
И траву некошеную
И тропу нехоженую
До крыльца заросшего…
______________________________________________________
Предлагаю ознакомиться с другими публикациями
Лидеры на втором плане или Самый заурядный учебный год. Школьный роман. Книга первая "Лето"
Красная Книга (юмористический рассказ)
