Роман «Звёздочка ещё не звезда» глава 174 часть 16
Только Иван вошёл в дом матери, Прошка, увидев его, обрадовался и тут же подбежал к нему, обхватил руками за ноги, словно боясь, что он опять уйдёт. Прошка любил отца больше, чем мать. Она это чувствовала, и её это раздражало.
Жена надула губы и сделала вид, что Ивана не видит. Тёща соскочила со стула, поставила руки в боки и, грозно взглянув на зятя, подняла хай:
— Ты где столь время прошатался, а? Ирод окаянный… — но не дала ему вставить и слова, а продолжила дальше отчитывать его, — оставили нас одних, а сами сбежали. Кому скажи, ведь не поверят. Мы тут с Танькой моей сидим, не знаем, чё и делать. Гости один за другим подходят, пришлось рассказать всё, как есть, напрямки: что юбилей отменяется, и как бы в Берёзовую рощу юбиляршу-то снести не пришлось. Гости охи да ахи, а мне одни переживания на старости лет, вот ведь до чë дожила-а.
Ивану надоело это выслушивать, и он одёрнул её:
— Цыц, отставить панику. Выживет она, и точка. Да и ты, тёща, не старуха, даже до пенсии ещё не дожила, так что не прибедняйся.
— Так с вами и не доживёшь, — возразила тёща, довольная тем, что выпустила пар и высказала всё, что хотела. Она угомонилась, села у окна и стала смотреть на улицу — не идёт ли к ним кто ещё.
Иван протянул жене три цветочка мать-и-мачехи, ожидая увидеть улыбку на её лице, но букет на неё произвёл такое же впечатление, как красная тряпка для быка.
— Это что?! — задала вопрос она, повысив тон.
— Первые цветочки, вот для тебя сорвал, Зая.
— Ты издеваешься что ли? Ты бы ещё морковку принёс, зайцы ж её любят. — усмехнулась она и цветы не взяла. — Свекровь в больнице, я вся на нервах, Прошка вон заикается опять.
— Тань, ты чего как с цепи сорвалась? Я ж с цветочками пришёл, а ты вон какую бучу подняла.
— Я что тебе, собака, что ли, чтобы с цепи срываться? — уцепилась она за его слова.
— М-да, — Иван снял фетровую шляпу, бросил её на полку, почесал затылок и решил попросить прощения, надеясь утихомирить жену. — Прости, Тань, перенервничал я и сказал лишнее.
— Ты бы лучше про мать свою рассказал. Как она там?
— Как-как? Под капельницей лежит. Молиться сказали, — ответил Иван, снимая пальто, — значит, будем молиться. Сейчас и начнём.
— Плохи дела, значит… — подала голос тёща, не отрывая взгляд от окна, а потом воскликнула: — идут вон твои! Вовка-то с Илонкой едва ли не поссорились: туда-то под ручку шли, а сейчас порознь идут. Свадьбы-то похоже, судя по всему, не бывать. Да и кака́свадьба-то, ежели в любой момент преста́виться сватья-то может.
— Тёща, не нагнетай обстановку, — рявкнул на неё Иван.
— А ты на меня-то голос не повышай, — предупредила она, — а то запущу вот э́нтой табуреткой, потом будешь знать. Ишь моду взял, я ж постарше тебя буду.
— Ладно, договорились. Только ты уж при отце-то про Берёзовую рощу тему-то не развивай, — попросил Иван.
— А уж э́нто я тебе не обещаю, зятёк, — честно сказала тёща, выглядывая в окно. —Ты мне лучше вот что скажи — у матери смёртное-то припасено или нет?
— Да какая разница?
— Как э́нто какая? — тёща всплеснула руками и вытаращила глаза на него. — Вот чудак-человек, а случится чё, потом ведь не будешь знать, куда бежать и где чё искать. У меня так уж давным-давно всё припасено, и даже карточка эмалированная для тумбы, — похвалилась она.
— Ты серьёзно, мам? — переспросила её Татьяна.
— А то нет… конечно серьёзно, в се́нках*, в комоде, в нижних ящиках всё лежит: там и плюш сиреневый, и одёжа, и платки носовые и головные, полоте́нец льняных восемнадцать метров, носков мужских пар двадцать, простых чулков столько же. Обувку вот только ещё не взяла, надо будет с получки купить, а то мало ли, запас карман не тяготит - ни есть ни пить не просит.
На Ивана напал смех, и он проронил:
— Купить купила, а если из моды выйдет?
— Чё? — переспросила она и взглянула на него настороженно, почуяв подвох.
— Из моды, говорю, выйдет, и куда ты со своими припасами?
— Не мели языком-то, на э́нто мода не меня́тся.
— Ну, я ж так, на всякий случай поинтересовался, а то купишь тапочки белые на низком каблуке, а мода на высокий будет. И чего тогда? Будешь к нам потом во сне приходить и модные тапки с нас справлять, что ли?
— Ну, тут ты прав, может, и буду. Ты мне при жизни надоел, так я тебя потом донимать начну, отыграюсь за всё.
— Ну, тёща, не думал я, что ты у меня такая злопамятная, — засмеялся Иван, — так что живи вечно! Поняла?
— Ну уж э́нто не обещаю, как Бог даст… Но если уж чего и правда просить буду, так вы в домови́ну к кому-нибудь подложите переда́чку-то для меня, мне её там в руки и вруча́т. — дала наказ тёща. А потом сообщила: — Вон, встречай, ворота открыли, в ограду уже зашли. Щас все молиться будем, вот-те и юбилей. Что только за напасть такая? В том году мне свой юбилей спра́вить** не пришлось, а теперь вот и сва́тьин не получилось. Ладно хоть икры красной вдоволь наелась.
— Тише ты, мам, — попросила Татьяна, — а то подумают, что мы сроду красной икры не еда́ли.
— А то мы её как будто ка́жный Божий день едим, по нам-то не видно ли чё ль?
В сенях скрипнула дверь, послышался звук шагов. В дом вошёл Николай и молча стал раздеваться, а за ним Алла и Володя с невестой.
— Вовка, — обратился Николай к сыну, — залезь на чердак за иконой, пока гостей нет, помолимся за мать твою Валентину.
— А гостей-то и не будет, сват, — объявила Галина, — Они уж приходили, а я им всем всё, как есть, сказала, что юбилей отменяется, не до э́нтого теперь, так что не обессудьте.
— И братка был Валькин?
— Был, что ты, деловой такой, прям весь из себя: костюм новенький, рубашка белёхонька, галстук модню́щий…Поехал в Берёзовую рощу для Вальки место приглядеть, сказал, что к матери е́йной*** её класть некуда, там и так кто на ком лежит, — доложила Галина.
— Не понял, ты чё, сватья, Вальку-то раньше времени решила в Берёзовой роще прописать? — задал вопрос Николай и, ожидая ответ, теребил рукой бороду, пытаясь успокоиться. Его ангельскому терпению подходил конец.
— Да я чё, я ничё… Будет жить, так пущай живёт, она ведь не мой век доживает, а свой. Так что, сват, неси скорей икону, — распорядилась Галина, — будем молиться всем гуртом, может, и до берёзовой рощи дело-то не дойдёт. Обидно ведь до чё: до пенсии дожить и хоть бы одну пенсию получить успела Валька-то да истратить, ну, если не на себя, то хотя бы вон, — она кивнула на Прошку, — на внучат.
Илона испуганно поглядывала на всех и переживала внутри себя: «Уезжать надо срочно отсюда, а то и меня молиться заставят. Секта тут, похоже. Ну я и вляпалась. Кто ж знал, что у Вовки в родне все такие… То-то меня сразу борода отца его насторожила: всё наглаживает её постоянно, а сам молится похоже в этот момент… И рыжий этот в руках цветочки теребит. И зачем они ему? Странная семейка, по-другому не скажешь».
Пояснение:
в се́нках* — в сенях
спра́вить** — отметить
к матери е́йной*** — к её матери
© 08.07.2022 Елена Халдина, фото автора
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение глава 174 часть 17 Николай-угодник, или все делают глупости будет опубликовано 10 июля 2022 в 04:00 по МСК
Предыдущая глава