Конечно, историю мы учили и учим больше в школе на уроках, факультативах истории и в вузах. Учим и самостоятельно, по книгам. Однако ранее многим из нас, по крайней мере моему поколению, помогали в этом и рассказы взрослых, которые мы слышали дома или будучи у своих родственников или знакомых в гостях.
Так я, например, узнал от своих родителей такие вещи о нашем прошлом, которые в школе на уроках истории никак получить бы не смог.
Отец
Отец мой, Пётр Кузьмич, царствие ему небесное, человек очень непростой сам по себе и со сложной судьбой: умный (что признавали почти все люди, которые его лично знали); хороший строитель и неплохой шахматист, игравший в своё время в Ленинграде с будущим чемпионом мира Борисом Спасским (бывшим, правда, в то время ещё подростком); участник двух войн, советско-финской (1939-1940 годов) и Великой Отечественной.
Отец про войну не любил рассказывать, но, выпив кое-чего крепкого, рассказывал такие вещи, о которых в учебниках уж точно не писали, впрочем, как и в большинстве военных мемуаров. Например, о том, как во время советско-финской кампании у наших бойцов на начальном этапе не хватало даже винтовок на всех. Бывало, что одна винтовка приходилась на двух солдат.
Были и проблемы с тыловым обеспечением войск. В начале той войны подвоз оружия, боеприпасов и продовольствия на передовые позиции был организован плохо. Питания (особенно горячего) иногда не было по несколько дней. Были и более тяжелые ситуации. Так встречались даже случаи каннибализма (некоторые солдаты питались мертвечиной, ужас).
В зимнее время потери наши красноармейцы несли не столько из-за огня финнов, сколько от элементарных обморожений, т.к. зимнее обмундирование бойцов в условиях весьма сильных морозов состояло из шинели, сапог и будённовок. Кто знает, что такое северные морозы, меня поймут. Температура от -30 до -40 градусов, а ты в сапогах. Обморожения пальцев ног и рук были в общем-то обычным делом.
От себя могу добавить, что именно советско-финская война многому научила советских военачальников и руководителей страны. Уже в Отечественную таких проблем практически не было. А вот у немцев такого опыта не существовало. Поэтому они, не закончив свой блицкриг до наступления зимы, как они первоначально планировали, на собственной шкуре весьма быстро узнали, что такое русский мороз. Особенно в зимы 1941, 1942 и 1943 годов, которые были очень холодными.
В 1941 году отца сильно ранило в районе Великих Луков: он лишился одного глаза, получил тяжелейшие осколочные поражения головы и в районе позвоночника, плюс ещё кое-что «по мелочи». Практически большую часть Отечественной войны после этого он провёл в госпиталях и больницах, лечился. В 1945 году (а возможно и раньше), отец вернулся в строй. Понятное дело оказался не на передовой, а получил назначение и стал преподавателем Львовского пехотного училища. Преподавал сапёрное и инженерное дело.
И хотя, повторяю, на передовой он больше не был, но на Западной Украине тоже было не сладко. Там вовсю орудовали бандеровцы. Даже в самом Львове не было спокойно. Чего уж говорить про отдалённые сельские районы. Теракты, убийства советских солдат и мирного населения, сотрудничавшего с советской властью, продолжались ещё долгое время. Официально борьба с бандеровцами шла до 1955 года, а на деле продолжается до сих пор…
Войну отец закончил в звании капитана. А там ещё один поворот судьбы. В начале 50-х годов он, будучи строителем, оказался на Сахалине…
Я до самой смерти отца в 1985 году практически ничего не знал о том, что он «сидел» при советской власти. Узнал об этом позднее от матери. По её версии батя, будучи любителем крепких напитков, рассказал в компании дружков один политический анекдот, а один из собутыльников оказался стукачом, который быстренько накатал на него заявление в компетентные органы. После чего отец и оказался всё на том же Сахалине, но только севернее и не в столь комфортных условиях, которые у него были до этого.
На деле же оказалось не совсем так. Цитирую подлинные документы.
Письмо из прокуратуры Сахалинской области от 24.02.2011 г. № 13/2-11 на моё имя:
«Прокуратурой области по результатам рассмотрения Вашего обращения по вопросу получения копий документов, касающихся реабилитации Андреева Петра Кузьмича, 1911 года рождения сообщается следующее.
В прокуратуре области по данному вопросу имеются только справка о реабилитации на имя Андреева П.К., выданная прокуратурой Сахалинской области 10.12.1992 № 0354, заключение от 10.12.1992, утвержденное прокурором Сахалинской области Авдюковым М.А., о реабилитации.
В этой связи копии названных документов направляются в Ваш адрес».
Письмо подписано старшим помощником прокурора области по рассмотрению писем и приему граждан М.В. Садовниковой.
Из справки о реабилитации следует, что Андреев Петр Кузьмич, 1911 года рождения, урож. г. Белебей Башкирской АССР, инженер-строитель Анивского рыбкоопа, был осужден 29.08.53 Сахоблсудом по «ч. 1 ст. 58-10 УК РСФСР на 10 лет лиш. своб. и пораж. прав на 5 лет».
Самое же интересное для меня содержалось в заключении Сахалинской областной прокуратуры, из которого я узнал о предъявленном обвинении и последующих изменениях в решении дела и мере наказания в отношении отца следующее: «Арест 16.07.53, осужд. пригов. Сахалинским облсудом. ст. (неразборчиво), 53 по ч. 1 ст. 58-10 УК РСФСР к 10 г. л/св и пораж. прав на 5 лет. Определ. Верхсуда РСФСР от 19.09.53 – в силе. Постанов. (неразборчиво) Верхсуда РСФСР от 28.05.55 – пригов. и опред. измен., наказ. сниж. до 5 лет и от отбыв. наказ. освобожден по Указу от 27.03.53 «Об амнистии». Осужден за рассказ о том, что Киров заходил в пивной павильон и выпивал вместе с рабочими пиво (высказывал антисоветские измышления)».
Вот такое было время. Сложное. В ту эпоху сочетались многие вещи, в т.ч. казалось бы несовместимые: массовый героизм, вера в коммунистические идеалы и страх, т.к. в принципе практически любого человека могли арестовать за его нелояльность (настоящую или выдуманную) к власти и отправить в места не столь отдаленные, а то и расстрелять. Даже фронтовика, уважаемого человека, легко можно было отправить по надуманному обвинению валить лес на благо того самого Отечества, за которое он воевал и проливал свою кровь.
Поэтому родители ничего и не говорили мне о таком повороте в судьбе отца, не хотели портить своему чаду жизнь. Впрочем, объективности ради надо сказать, что это ничуть не помешало лично мне поступить в 1979 году в Казанское суворовское училище, а затем в 1981 году в Одесское высшее артиллерийское командное училище и успешно их закончить.
Мама
Матушка моя, Галина Калистратовна (царствие ей небесное), также человек нелёгкой судьбы. Что хотелось бы сказать о ней? В первую очередь это то, что трудяга она была такой, каких сейчас и не найти, наверное. Трудилась с утра до позднего вечера. И даже когда вроде бы отдыхала, всё равно что-то делала, например, пряла или вязала. Часто это у неё и был такой отдых.
Любила меня сверх меры. Первого ребёнка она потеряла давно. А меня ей медики вообще не советовали рожать. Она рискнула. Меня-то родила, а её врачи можно сказать с того света вытащили. Жизнь спасли. Мне об этом почти ничего в подробностях она не рассказывала.
Горюшка хлебанула мама на своём веку, как и отец, достаточно. Первого её жениха расстреляли, как вредителя. Был он каким-то инженером на заводе. Завод (или цех) план не выполнил, поэтому быстро нашли «вредителей», на которых элементарно и повесили все недостатки в работе. Впрочем, я об этом почти ничего не знаю, поэтому и развивать тему не буду.
Попала мать и под фашистскую оккупацию. Было очень несладко, хотя в её краях немцы и румыны ещё и не сильно зверствовали.
Запомнил из её рассказов из жизни в оккупации несколько эпизодов. О двух из них расскажу.
Расквартировались раз в их хате несколько немецких солдат. Первым делом с их стороны было: «Матка, яйко-курку-млеко – давай!» Когда бабушка попыталась фашистам что-то возразить, то её достаточно быстро убедили: «Матка, пуф-пуф!» (поигрывая оружием). При этом, повторяю, каких-либо массовых расстрелов у них на хуторе не было. Но мародёрствовали немцы (да и румыны) по полной. Брали, что хотели, и было им абсолютно наплевать, что людям-то и самим надо ещё как-то жить.
И второй эпизод, характеризующий уровень культуры немецких вояк и их отношение к местным жителям. Вши во время той войны были практически у всех. Не только у мирных жителей, но и у немецких солдат. Как-то раз немцы собрались в зале хаты и били вшей, при этом пердели (уж извините меня за терминологию) и страшно гоготали при этом. Впоследствии я узнал, что это у нас стесняются, когда портят воздух, а у немцев – это вроде как само собой разумеющееся.
Нас (русских, советских) они за людей не считали. Пока, естественно, мы их обратно в Германию не загнали…
Рассказывала мама мне и некоторые другие истории, которые до сих пор вспоминать интересно.
Так, например, недолгое время у них на хуторе (ещё до начала Великой Отечественной войны) существовал магазин самообслуживания. Год не называла, но, очевидно, речь шла о первой половине 30-х годов 20 века.
Заходили люди в такой магазин, выбирали товар и оставляли деньги. Продавцов в магазине не было. Просуществовал такой магазин правда недолго, где-то полгода. После этого исчез также внезапно, как и появился.
Народ не верил, что в этом магазине никто не следит за покупателями и за оплатой товаров. Всё подсматривали, наблюдали – не было никого на самом деле.
Кстати, лет 15-20 тому назад я прочитал в какой-то центральной газете короткую заметку о том, что такой опыт в Советской России действительно имел место в начале 30-х годов. Интересно, правда?!
Ну и напоследок история о том, насколько преувеличены распространяемые слухи, что народ в России всегда дико пил. В хуторе Красный Маныч Весёловского района Ростовской области мужики (я уж не говорю про женщин) в 30-е годы прошлого века практически не выпивали. Некогда им было. Они с раннего утра и до позднего вечера вкалывали, трудились. Был на весь хутор один мужичок, которого называли пьющим. Так вот он, приняв на грудь, расхаживал по хутору и распевал под гармошку песни. А за ним гурьбой бегали ребятишки. Было им очень интересно, т.к. своих родителей они в таком состоянии почти никогда и не видели…
Вместо эпилога
Оглядываясь назад, я с горечью признаю, что есть две вещи, за которые буду себя корить до конца дней своих:
- за то, что недостаточно хорошо относился к своим родителям, особенно к маме;
- мало интересовался жизнью отца и матери, не запоминал того, что мне говорили, не записывал, когда всё это надо было делать.
Вот уж воистину трижды был прав Н.В. Гоголь, когда говорил, словно обо мне, такие слова: «Велико незнанье России посреди России. Все живет в иностранных журналах и газетах, а не в земле своей. Город не знает города, человек человека; люди, живущие только за одной стеной, кажется, как бы живут за морями».
Читайте, подписывайтесь на канал «Красное Солнышко». Не забывайте ставить лайки и оставлять комментарии. Ваше мнение очень важно для дальнейшей работы канала!