Эпизод 51. "Я Шаганов по Москве".
Разбирая архивы (есть у меня такой заветный сундучок), наткнулся на метрику из роддома больницы № 68. Пожелтевший от времени документ сообщал о рождении четвертого марта тысяча девятьсот шестьдесят пятого года младенца весом три сто и ростом пятьдесят один сантиметр. Фамилия – Шаганов (беглым почерком), имя не проставлено. Первое впечатление, что написанное касается незнакомого тебе однофамильца, и не сразу понимаешь, что это о тебе самом, что выписан из медицинского учреждения четырнадцатого марта с прибавлением в весе в триста пятьдесят граммов.
Получается, что десять дней пребывал я в отличном состоянии физическом, развивался в пелёнках, а у родителей были сомнения, каким именем назвать своего второго. Отложили до дома. И ведь были, видимо, варианты, и тут можно пофантазировать, какие именно. К сожалению, от родителей об этом уже не узнаешь… Но прожив свой, на сегодняшней день, сорок один год Сашей, Александром, Саней, иногда Александром Алексеевичем (не часто), понимаешь, что очень трудно даже представить, как бы тебя могли ещё по-другому величать. Нет уж, как нарекли, так уж и нарекли! Мне нравится, я непротив.
Вообще, забавные вещи встретишь в личном архиве. И наличие его не зазорно, я не согласен, вы уж простите, в этом с Пастернаком. Нужно и заводить его и над рукописями трястись. А вот с тем, что «быть знаменитым некрасиво, не это поднимает ввысь», я соглашусь. К таким же своеобразным метрикам можно отнести и первые школьные тетрадки. Вот, например, передо мной зелёненькая выцветшая тетрадочка для работ по математике ученика первого класса «в» Шаганова Саши. Написано рукой учительницы Людмилы Александровны. Сам я ещё писать не умею. Палочки, потом единички, циферки – домашние задания. Первая оценка случилась шестнадцатого сентября – «четверка». А спустя месяц ручка перьевая заменена на шариковую, это я и сейчас помню, без архивной подсказки. Такая замена – своего рода поощрение. Значит, справляешься и можешь уже не пачкаться чернилами, а выводить «два плюс три» шариковой ручкой. В тетрадке этой двадцать три таких четвёрочных оценки, пять «пятёрок» и столько же «троек». На обложке оттиск печати красной звёздочки. Тетрадь не дописана до конца, последняя запись на девятом листке от четвертого ноября. Потом каникулы наступили.
А дневники, а? Это вообще документище! Спасибо что мама, будучи сама учительницей начальных классов (но в другой школе), сохранила, а потом уже они и в сундучок перебрались. Среди замечаний на предпоследней странице у четвероклассника Шаганова записи строгие.
«19.03. Безобразно ведёт себя на перемене. Толкнул мальчика так сильно, что он мог сломать себе позвоночник».
А ведь на самом деле давал кому-то сдачу. Я, кстати, за всю свою жизнь никого не ударил по лицу. Ни в детстве, ни потом. Хотя многим и не мешало бы врезать! Но так уж я воспитан: бить человека по лицу – последнее дело.
«7.05. Мешает разговорами соседу».
А иначе зачем места за школьной партой мои были всегда на «галёрке»?
«8.05. Безобразно ведёт себя на уроке изобразительного искусства».
Рисовать я до сих пор не умею, но моя жена Катя – художница. И за обедом я вполне сносно могу поддержать беседу о всяком там «Бубновом валете».