- Нам нужно соорудить какой-то стэндап об Алексее Козлове, о том, как он томился в юаровских застенках, и вообще нагнать ужасу как можно больше, - сказал за завтраком дядя Леша.
Стэндап - это фрагмент фильма, где автор говорит несколько фраз в кадре. Окружающая его обстановка должна соответствовать тому, что он говорит.
- Мы должны оказаться за решеткой, - все понятно, - ответил я. Он сидел в тюрьме для смертников в Претории, я читал. Но кажется ее уже разрушили, да если она и цела, так нас туда точно не пустят. Разве что посадят, если мы очень постараемся.
- Ну так думай, чем заменить.
- Мужики, - вмешался в разговор Александр, - тут же есть эта самая тюрьма, Олег еще рассказывал, где Мандела сидел. Вот там и запишем стэндап.
- Ну это же не то, - скептически заметил Леша, мы не можем там. Совсем другое место.
- Леш, а Саня то прав, - вмешался Стас. Мы же не Бутырку предлагаем тебе. ЮАР, застенки, ужас, ужас. Хрена ли нам искать то?
- Да ты и не говори, что Козлов сидел именно здесь. Мало ли где он сидел? Можно ж обойти это как- то. Журналистика едренть - искусство возможного!
И мы оправились на остров Роббенайланд, где 18 лет томился вовсе не Алексей Козлов – русский разведчик, а южноафриканский Ленин, лидер Африканского Национального конгресса и первый чернокожий президент Нельсон Мандела.
Плыть туда на теплоходе около часа, и наша группа разместилась на открытой верхней палубе.
«Вы из какой страны? – спросил один из матросов. – Из России? – Ну тогда, может, вы и не замерзните. Хотя. Но вообще-то, имейте в виду, там наверху очень холодно.»
Действительно, других пассажиров на палубе мы почти не наблюдали, и с тем как корабль набирал скорость, становилось все холодней и холодней. Кейптаун со стороны моря напомнил мне то ли Стокгольм, то ли Хельсинки, и в сочетании с ледяным ветром, Южная Африка все больше стала походить на Скандинавию. Но не в наших правилах пасовать, тем более перед морозами, мы накинули теплые толстовки, которые предусмотрительно взяли с собой, и так и не пошли вниз, в тепло, куда набились остальные путешественники, по моему разумению – слабаки и плаксы.
- В общем план такой, - начал инструктаж дядя Леша. – Мы с Саней, ходим выбираем место для стэнд апа. А вы – Амарал со Стасом изображаете из себя глупых туристов, отвлекаете внимание.
- Нам не впервой, - сказал я.
- Мы быстренько его записываем, и смываемся.
«С этого острова нельзя убежать, океанические течения здесь постоянные и они относят вас от материка к острову. Так что, если вы решили добраться до берега вплавь, вас неминуемо отнесет назад, либо вы окажетесь в открытом океане, - чернокожий экскурсовод сообщает по-английски общие сведения об острове. – В XIX здесь находился лепрозорий. Кроме того, сюда ссылали умалишенных. Потом во время войны соорудили крепость, а с 60-х годов Роббенайланд стал политической тюрьмой самого строгого режима.»
Мрачные бараки, вольеры для охранных собак, заборы с колючей проволокой, административные здания тюрьмы – все это мы осматривали из окна экскурсионного автобуса.
«В основном, на Роббенайланд содержались чернокожие противники режима, но в тюрьму попадали и белые. Их лучше кормили, они сидели в камерах большего размера, их чаще могли навещать родственники. Сегрегация действовала везде. - У вас есть какие-нибудь вопросы? –Нет, тогда выходим, здесь можно постоять на улице, покурить, кто хочет, а дальше вы осмотрите бараки.»
- Интересно, а покажут ли нам камеру Нельсона Манделы, - спросил я Стаса.
- Ну, а для чего мы сюда приехали то? Балду попинать?
- Что-то мне подсказывает, что могут и не показать. Слишком много общих сведений, а про главное ни слова.
- Вы из какой страны, - спросил меня экскурсовод.
- Из России.
- Вас, наверное, не сильно впечатляет эта тюрьма?
- Впечатляет, почему вы спрашиваете?
- По вашим лицам видно. Но пора, пойдемте внутрь.
Я со Стасом и другими туристами проследовали внутрь барака, а Леша с Александром отстали, и пошли искать место для стэнд апа. Если бы здесь узнали, что мы журналисты, пришлось бы проходить сложные согласования и платить лишние деньги.
- Стас, а верно же он говорит, этот экскурсовод, для нас, для русских эта тюрьма и не тюрьма вовсе. Ну конечно, вон пушка стоит, вот колючая проволока, но, если ее убрать, пионерлагерь, да и только.
- Ну да, мы с Лехой на Колыме снимали бараки, те, что Шаламов описывал, там то настоящая жесть, с нашими конечно все это не сравнить. Пионерлагерь. Ладно, не станем преуменьшать страдания Нельсона Манделы.
- Ну ты, брат, сравнил с Колымой то?
Нас завели в какое-то огромное помещение, мы расселись по лавкам по бокам, ну точно, как в школьном спортзале. И тут уже другой экскурсовод с глазами, полными ужаса, начал рассказывать об антигуманных порядках тюрьмы времен апартеида.
«Интересно, а все-таки покажут нам камеру, где сидел Нельсон Мандела? – подумал я в очередной раз. - Ведь нас уже битый час водят, можно сказать, за нос по острову, а о главном ни слова.»
- Стас, всего в разных тюрьмах он провел 27 лет. Это целая жизнь, или пол жизни. Прежде чем сюда ехать, я почитал немного. 18 лет здесь.
- Мандела то? За что они его так?
- Терроризм, в общем, так и не доказали ничего, взрывал он или нет, но он руководил вооруженным крылом АНК, и уже этого достаточно чтобы схлопотать срок.
- В некоторых странах всего лишь за оправдание терроризма, чур его, чур, можно срок схлопотать.
- Свят, свят, свят! Да, уж, я такие слова то и произносить боюсь, но правда ведь и в том, что сам режим апартеида не заслуживал никакой жалости. Часть граждан, заметь, большая и коренная ее часть просто не имела права появляться там, где находятся так сказать приезжие – хозяева.
- Да дело не приезжих, само по себе это отвратительно, - сказал Стас.
Мы уже совершенно не слушали экскурсовода, рассказывающего все одно и то же об ужасах застенок тюрьмы Роббенайланд.
- Есть ли какие-нибудь вопросы, - неожиданно спросил он.
«Интересно, а увидим ли мы камеру Нельсона Манделы?» - подумал я про себя. Но промолчал, видимо потому, что вид экскурсовод имел уж очень суровый, да еще в самом начале он сообщил, что сам бывший узник.
И никто другой почему-то не задал этого вопроса, хотя наверняка он интересовал не только меня.
Тут все встали с лавок, и пошли куда-то в другое помещение, видимо именно туда, куда я так стремился.
- Стас, Стас, вот сейчас мы наконец увидим...
- Все, сматываемся, стэнд ап записан, - неожиданно прозвучали слова непонятно откуда взявшегося дяди Леши.
- Леха, - взмолился я, мы так и не посмотрели камеру Нельсона Манделы. Дай нам пол часика.
- Не фига там смотреть. Мы только что оттуда. Полнейшая фигня. Ерунда. Корабль уходит через 5 минут, а следующего целый час ждать. Пора, пора, у нас там еще дела в Кейпе, нужно заехать в прокатную контору. Насчет машины, что, чтобы мы могли в Ботсвану поехать.
- Ну, хотя бы маечку с Манделой купить?
- Если успеешь.
Маечку, конечно я купить не успел, еле-еле мы поспели на корабль и отравились назад на материк. Я, как, наверное, и все остальные, кто возвращался с этого острова, почувствовали некое облегчение, когда он постепенно скрылся из виду.