Художники обожали этот сюжет. Певцы и актёры, музыканты и поэты любили его не меньше. Переписанная, пересказанная, перепетая десятки раз, эта история превратилась в красивый миф. Подобная ветру людская молва подхватила его, как дыхание весеннего тайфуна подхватывает лепестки цветущей вишни. И разнесла по ближним и дальним краям. Где также принялись менять еë на свой вкус и цвет, превращая в сказки, легенды и прочий фольклор. И потому, дорогой читатель, мы не станем пересказывать этот сюжет в том виде, в котором услышали его сами. Избавимся от мистики, опустим преувеличения и оставим для Вас лишь те события и факты, что не раз происходили в Японии в эпоху враждующих провинций. Те, что зафиксированы в истории искусства благодаря талантливым живописцам Страны восходящего солнца. Это не сделает наш рассказ достовернее, но зато добавит сюжету правдоподобности.
Итак: даймё улыбался. Для приближённых и подчинённых, подглядывавших за своим хозяином и командиром, это было нечто новое. Да, время от времени властительный феодал позволял себе прервать череду конфликтов с (не менее боевитыми) соседями, засесть в личных покоях замка и ненадолго расслабиться. Но вот уже много лет подряд никто не видел на его лице такой открытой, умиротворённой, мечтательной улыбки!
А девушка и вправду была хороша. Юна, великолепно сложена, прекрасно обучена. Еë песни трогали чёрствую душу, еë танцы завораживали опытный глаз совершенством плавных движений. А те стихи, что она декламировала для своего нанимателя, уносили его неподатливое воображение в сказочные дали. Аромат еë волос, вкус еë поцелуев, даже простой чай, что она заварила по его просьбе — всë это радовало душу старого вояки. Но прекраснее всего была улыбка, время от времени мелькавшая за разноцветным веером. Невозможно было не улыбнуться в ответ!
Словом, не знавший поражений полководец был поражён в самое сердце. Разогнав прислугу и выставив вон доверенных телохранителей, он предался неге и покою в обществе невесть откуда явившейся странствующей гейши. Попытки вассалов озаботить повелителя текущими делами игнорировались. Или даже наказывались. Приходилось бдеть подле дверей, подслушивать за тонкими стенами да изредка заглядывать в щели. Но день подходил к концу, на город падали сумерки, бдительность самураев слабела, а блаженная улыбка продолжала блуждать по лицу их господина. Занятный факт: именно это обстоятельство спасло ему жизнь.
Под вечер в замок явился особо доверенный синоби-но-моно. Давний друг и надёжный союзник, выполнявший для даймё самую опасную и секретную работу. Услышав новости о странном поведении хозяина, он каким-то чудом убедил телохранителей пропустить его в покои владыки. А взглянув на экстатично-счастливое выражение лица своего клиента — бросился всеми правдами и неправдами убеждать самураев прервать «культурную программу» хозяина.
Куноити... Так в Японии называли молодых женщин, совмещавших работу гейши и ниндзя. Взятые из приютов, подобранные на улицах бедных кварталов, от(про)данные родственниками «на воспитание», все они проходили невероятно жесткий отбор. И лишь немногие из них поступали на обучение в «Школу гибельных цветов» госпожи Тиемэ. Блестяще образованные и неизменно артистичные, превосходно обращавшиеся с музыкальными инструментами и в совершенстве владевшие искусством обольщения, они являлись идеальными орудиями шпионажа и устранения. Истории известен случай, когда куноити ликвидировала объект простым касанием точек на затылке и укусом во время поцелуя.
Впрочем, нашей героине не было нужды прибегать к чрезмерно сложным манипуляциям. Складки ткани еë зонтика и веера скрывали в себе тонкие лезвия. В рукав еë кимоно была вшита металлическая нить. Ну а причёску гейши скреплял своего рода «фирменный знак» и любимое орудие воспитанниц дома Мотидзуки Тиемэ: игла-кандзаси. Обманутые хрупкой красотой странствующей гейши самураи «проспали» весь этот арсенал, и теперь жизнь их хозяина хранило одно-единственное обстоятельство. А именно: прежде чем отправить его на встречу с предками, гейша-ниндзя должна была выведать у феодала планы нападения на соседние провинции. И лишь затем довершить дело. Именно поэтому в чашу «клиента» попал не вываренный жабий яд, прятавшийся в ëмкости внутри музыкального инструмента, а специальный травяной отвар. Ослаблявший волю, развязывавший язык и заставлявший беспрестанно улыбаться. Что и натолкнуло бдительного до параноидальности синоби на подозрение, переросшее затем в уверенность...
Она дралась как тигрица, но самураев было слишком много. Она пыталась не деться живой — но опытный ниндзя не дал ей этого шанса. Еë связали по рукам и ногам, бросили в темницу и стали ждать решения сюзерена. Утром следующего дня пришедший в чувство хозяина замка впал в жуткий гнев. И измыслил для девушки такую кару, что мы право слово не рискнём об этом писать. Вот только карать было уже некого!
Многомудрый синоби, спасший феодала, предусмотрел, казалось бы, всë. Но даже он не догадался присмотреться к ногтям пленницы. А зря. Ежедневная обработка и заточка «маникюра» — ещë один секрет школы «гибельных цветов», о котором не ведал даже мастер ниндзюцу. С их помощью темноокая чаровница разрезала путы, ловко выбралась из застенка, и, серьëзно ранив на прощание троих самураев, спрыгнула со стены и канула в ночной мгле.
Автор: Лёля Городная. Вы прочли статью — спасибо. Подписаться