Прошло пару месяцев Жекиной службы. Наряды через сутки, бессонница, и постоянное нервное напряжение.
Так бы Жека и дослужил до малого дембеля, спокойно огрызаясь с Курочкиным и уже привычным ритмом несения нелёгкой службы. Но тут произошло то, что происходит с солдатами, по их рассказам, очень часто. В реальной жизни это случается крайне редко, то есть, как говорил Голохвастов - «рОман».
В учебной 15 000 тысячной дивизии, находилось с добрый десяток солдатских чайных. В этих чайных можно было купить почти всё, что в обычных советских магазинах, и даже больше. То есть ассортимент продуктов был весьма широким, например, свободно продавались американские сигареты, которых в обычных кафе было не достать.
В такие чипки, так их сокращённо называли солдаты, приходили попить кофе, чай, молоко, с пирожными, и другими кренделями почти все, если конечно у них были деньги, солдаты и сержанты.
В ближайшем от подразделения Жеки чипке работали две женщины, одна лет сорока, а вторая лет 20-ти. Для солдат они были одинаково красивые, хотя старшая годилась им в матери и особой красотой не отличалась.
А вот младшая была действительно симпатичная.
Солдаты, сидя за столами чипков и наминая свои коржики, во все глаза смотрели на двух представительниц противоположного пола. У них в головах и мысли не было по поводу этих дам, но основной инстинкт работал безотказно. У всех без исключения присутствующих солдат, глаза были безотрывно прикованы к двум дамам.
Жека, как и все, частенько посещал это заведение, и, как и все, посматривал на тёток за прилавком.
В очередной раз он зашёл в чипок, и старшая тётка обратилась к нему:
— Солдатик, пойдём поможешь мне ящик переставить.
Жека спокойно последовал за тёткой в подсобку, там она попросила его переставить ящики с одного места на другое. А сама в это время налила кофе в две чашки и поставила на стол тарелку с пирожными.
Когда Жека закончил переставлять ящики, тётка сказала:
— Ну солдатик, давай попьём кофе. Спасибо, что не отказал в помощи.
Сама присела угостила Жеку сигаретой Мальборо, и, куря и потягивая кофе, они начали беседовать.
Тётя Катя, как представилась тётка, начала, не спеша, расспрашивать Жеку из какого он подразделения, узнала его имя и фамилию. Расспросила, чем он занимался до армии, в общем, как показалось Жеке, это было обычным женским любопытством.
Просидев с Жекой около получаса, тётя Катя спросила не влетит ли ему за такое долгое отсутствие в батарее. Жека ответил, что не влетит, так как он пожизненно наказан, а значит бояться ему нечего.
Они оба посмеялись, поблагодарив за угощение, довольный проведенным временем, отправился в казарму. Как только он переступил порог родной батареи он тут же забыл о своём походе в чипок.
А забыл потому, что снова пришлось столкнуться с Курочкиным, который в очередной раз напомнил Жеке, что до малого дембеля он не доживёт, и сказал, что сегодня он снова должен заступить в наряд.
Жека посмеялся прямо в лицо тупенькому сержанту и сказал, что ещё неизвестно, кто не доживёт. Курочкин, как всегда сжал зубы и в ярости проскочил в кубрик 5-го взвода, где он всё время гонял чаи со своим другом, старшиной батареи.
Жека начал уже гладить шинель для того, чтобы пойти на построение для заступления в наряд. Наряд – это не только наказание для особо ретивых, но и часть обеспечения безопасности и порядка в огромном подразделении, которым являлась учебная дивизия. Поэтому каждый вечер начальник гарнизона дивизии, майор Сарана, проводил так называемый «развод нарядов».
Это выглядело следующим образом. Сержант и два курсанта от каждого подразделения выстраивались на плацу. Впереди стояли сержанты, а за ними по два рядовых. Все они должны были быть с иголочки.
Начищенные сапоги, наглаженные шинели, чистые, только что пришитые, воротнички. Кстати, это было дополнительной нагрузкой для тех, кто заступал в наряд, так как все они уже были свежеподшитыми.
Чисто выбритые и подстриженные.
Приведение одежды в идеальный вид, тоже было делом нелёгким.
За малейшее отклонение от нормы, грозный майор, лично осматривавший сержантов и курсантов, отправлял на гауптвахту немедленно, прямо с построения.
Итак, Жека готовился к очередному наряду. А это значило, что он опять поспит максимум час-два в сутки.
Но вдруг в батарею зашёл лейтенант Кураев, командир Жекиного взвода и человек, который ему явно симпатизировал. Он подошёл к Жеке и сказал, что снимает его с наряда.
Дело в том, что его товарищ и сослуживец попросил именно Жеку помочь ему в работе по складу. Короче Жеке пришлось одеть шинель и пойти на улицу с лейтенантом, где он представил его незнакомому капитану.
Капитан по-панибратски поздоровался с Жекой за руку после того, как они отдали друг другу честь и пригласил его следовать за ним.
Жека не был сильно удивлён. Сержант Курочкин зря слов на ветер не бросал, и в промежуточные между нарядами сутки, отсылал Жеку с рабочей командой на всевозможные работы. Справедливо полагая, что рано или поздно силы покинут Жеку.
Но как не странно, это имело обратный эффект. Приходя на места работы, Жека смело укладывался на ближайшей скамейке спать. А сержанты, проникшись к Жеке уважением за его независимый характер, запрещали даже шуметь, чтобы его не разбудить.
Поэтому Жека шёл на склад с полной уверенностью, что сможет там отдохнуть.
Дойдя до самого кпп, Жека с капитаном прошли в село, которое находилось рядом с Остром. Потом по заснеженной дороге подошли к отдельно стоящему дому и зашли в него.
Капитан сказал, что это его дом и завёл Жеку внутрь. Попросил снять сапоги, дал тапочки. Сам он сделал то же самое. Оба повесили шинели на вешалку, и тут им навстречу вышла жена капитана.
Жена попросила их сесть за стол, который был явно заранее накрыт.
Капитан налил себе и Жеке по стопке коньяка, они выпили за здоровье жены капитана, которая представилась Настей. Слегка захмелевший Жека, разомлел после мороза в тепле, стал слушать рассказы капитана о службе.
Жека почти спал с открытыми глазами, рассказы капитана были ему интересны, ведь он и сам собирался поступить в военное училище, и стать военным. Но тут вдруг капитан сказал, что скоро будет переведен в Венгрию буквально через четыре месяца.
Так как за границу берут только женатых, то вот пришлось оформить фиктивный брак с Настей. А сам капитан живёт в другом доме со своей временной боевой подругой.
Рассказав это, капитан засмеялся, и сказал:
— Ну что, Женя, у тебя, я вижу, аж глаза на лоб вылезли от такой информации.
Он действительно был шокирован, ему и в голову не приходили такие комбинации. Тогда, чтобы сгладить тяжёлое впечатление, капитан рассказал Жеке, как молодые лейтенанты, получившие распределение за границу, должны были найти себе невесту за один день. Иначе, вместо загранки, могли поехать за полярный круг.
Тогда, счастливые и пьяные, они заходили на дискотеку, набитую девушками без комплексов и кричали:
— Кто едет со мной в загранку? Строиться на подоконнике в одну шеренгу!
А девушки были бывалые, они месяцами околачивались возле военных училищ, украшая серый быт курсантов своим присутствием и помогая им получить гусарский насморк, а вместе с ним и уважение старших товарищей.
Жека от таких новостей немного ошалел. Никогда он не задумывался о жизни и бытии современных офицеров. Так как перед глазами был его дед, находившийся под каблуком у бабки. То есть не мог себе даже представить ничего, кроме обычных браков.
И всё что рассказал ему капитан было для него, как контузия. Жека спросил:
— Как же вы будите жить в Венгрии целых пять лет?
На это капитан ответил:
— Да так же, как и сейчас. Каждый будет жить своей жизнью. Я, например, иду к своему другу, у которого такой же брак как у меня. Я буду спать с его женой в одной комнате, а он со своей местной подругой в другой комнате. Ведь мало ли, каких мы понаставляли печатей в паспорта, ведь жизнь-то отличается от бумаги?
Тут капитан засобирался, и сказал, что работать на складе будут завтра.
— А пока что оставайся в доме, можешь спать вон в той комнате на раскладном диване.
Осоловевший Жека кивнул головой, и капитан ушёл.