Пионером-героем этого номера становится африканец, гражданин Бенина. Почему именно он? Потому что, безусловно, он есть пионер в самом истинном смысле слова: гражданин Бенина строит дороги и мосты в России. А конкретно, в данный момент, — в районе московской Коммунарки. За этим делом застает его обозреватель «РП» Александр Рохлин. И выясняет много поучительных подробностей. Про африканскую цивилизацию Дагомею в том числе. Тут и урок истории, а не только дорожного строительства. И просвет, в том числе дорожный, радует.
Гражданин Бенина Бакпэ Фадель Бертран Тобиди как ни в чем не бывало сидел напротив меня. И было в этом что-то сказочное. Этакая небывальщина и выдумщина. А может, и чертовщина какая, на западноафриканский лад. А что удивительного-то? Я даже позволил себе неслыханное — хлопнул Бакпэ по плечу, дружески (или панибратски?). Мол, ну ты даешь, парень! Выходка моя осталась безнаказанной, не была расценена как недружественный акт по отношению к гражданину иностранного государства. Он не хлопнул меня в ответ. Я же удостоверился: Тобиди — настоящий Тобиди — плотный и даже довольно плотный парень.
Невозможно догадаться, чем занимается в России гражданин Бенина Бакпэ Фадель Бертран Тобиди. Он не студент, не дипломат, не посланец Доброй Воли и даже не участник шоу «Голос». В этом месте надо выдержать многозначительную паузу и, закрыв глаза, изречь: Бакпэ строит в России дороги.
Вот тут-то и начнется — голоса с мест: выдумщина, небывальщина, чертовщина! Ничего подобного. Парень уже 10 лет, с небольшим перерывом, строит и ремонтирует наше самое главное пространство. После культурного, конечно.
И в тот самый момент, когда вы читаете эти строчки, прихлебывая кофе с печеньем, Бакпэ возводит пешеходный переход над новой веткой московского метро. Возводит его Бакпэ своими руками и пока еще в чистом поле, в районе Коммунарки.
Скоро здесь будет город-сад. Парки, улицы, тротуары, клумбы, велосипедные дорожки, скамейки и мамаши с пузанами. И вот этим последним обязательно понадобится однажды перейти на другую сторону через наземную ветку метрополитена, похожую на гусеницу-многоножку в ребристом панцире. А вот пожалуйста: ажурный мост-переход, взлетел — спустился на другом берегу. И никто не узнает, не вспомнит и не возблагодарит — мемориальные доски дорожникам редко ставят, — что возвел его простой парень из Западной Африки. Важно отметить: этой стройкой он руководил. Учил, планировал, контролировал и головой отвечает. Под его началом переход строил целый дорожный интернационал, рабочий люд от Таджикистана до Мавритании. С мира по нитке — Москве метрополитен.
А ведь ничто не предвещало. А сколько раз могло сорваться. Могло вообще ничего не случиться, если бы не…
Дедушка Бакпэ — Акалогоин Сиприен — очень уважаемый и почтенный человек. Почти сто лет он живет на планете Земля, на африканском континенте (это обстоятельство вызывает у меня какой-то детский географический восторг). Никуда не уезжал из родного Бенина и поныне здравствует! Двадцать детей родил с помощью бабушки Бакпэ. Живет в скромном саманном доме. Без печки. Помнит темные колониальные времена. Не совсем, конечно, они были темные. Французские инженеры построили железную дорогу в стране. И дедушка всю жизнь проработал на БЖД. И определил будущее своего сына и внука. Оба пошли по технической части, один в транспортной, другой в строительно-дорожной.
Но об этом можно и позже рассказать. Самое главное, на мой взгляд, не это, конечно… Здесь у меня опять начинается приступ тайного культурологического восторга.
Гражданин Бенина Бакпэ Фадель Бертран Тобиди как ни в чем не бывало сидит напротив меня и рассказывает про вкус бенинских кукурузных лепешек, который ни с чем сравнить нельзя, заменить нельзя и забыть невозможно. И что наша русская кукуруза, даже кубанская, никак не может соперничать с африканской, которая растет прямо во дворах домов и имеет доказанный райский вкус саванн и Атлантического океана. И как он страдает без родной кукурузы и страдает от засилья русских пирогов, которые тоже очень вкусны, потому что готовит их русская нижегородская теща, но от них он быст-ро толстеет. А я в этот момент думаю: ек-макарек… нижегородская теща… передо мной человек из другой цивилизации. Про Запад знаю, про Ближний Восток знаю, и про Дальний Восток тоже в курсе. Миры, истории, эпохи, культуры, люди, войны и проч. Со всем описанным так или иначе знаком, но сейчас я разговариваю с человеком, чьи предки составляли совершенно отдельную, самобытную, самостоятельную и даже у себя на континенте ни на что не похожую цивилизацию. Дагомея!
— Раньше на территории моей страны находилась великая Дагомейская империя, — заявляет Бакпэ в качестве первичного ознакомления с вопросом происхождения.
Дальше надо сказать честно: он не очень загружен историей отечества, знания его о Дагомее невелики. На мой взгляд, это очень хорошо. Хороший троечник уверен, что с его родиной все в порядке: история ее велика, глубока, многогранна и не нуждается в том, чтобы кому-то доказывать ее величие и оригинальность.
Триста лет без малого империя здравствовала, воевала, расширялась, богатея за счет продажи европейцам рабов из соседних земель, а в XIX веке — за счет продажи тем же европейцам пальмового масла. Когда работорговля стала делом немодным и порицаемым. Правда, добывали масло те же рабы. Европейцев всегда изумляли королевские дворцы в древней столице королевства Абоме. Дома, сплошь покрытые черепицей, и площади, замощенные отполированными глиняными черепками. Они были настолько поражены виденным благолепием, что сравнивали Абоме, ни много ни мало, с Амстердамом.
И, конечно, европейцы приходили в культурологический восторг от вида дагомейского армейского «спецназа»: охрану короля и самое боеспособное подразделение в армии составляли женщины — дагомейские девственницы-амазонки.
И тут выясняется, что собеседник мой ох как непрост. Ибо не простая африканская кровь течет в его жилах, а дагомейская королевская кровь течет в его жилах. При всей видимой простоте, улыбчивости и нижегородской теще. Более того, ныне здравствующего короля зовут так же, как и моего героя, — Бакпэ Рафаэль! Справедливости ради надо сказать, что Бенин по своему политическому устройству является президентской республикой и монархия — анахронизм, дань прошлому. Символ истории и уважения к своей истории. Более того, я выяснил, что и королей в Бенине довольно много. Чуть ли не у каждого семейного клана есть свой многоуважаемый король, который играет особую роль в жизни бенинцев. Сколько семейных кланов в Бенине, я не стал спрашивать. Чтобы не запутаться.
Короче, истории мы решили не касаться глубоко. Опять же, чтобы не запутаться. Наш совместный с Бакпэ уровень знаний истории Африки и ее отдельных территорий оставлял желать лучшего.
Да, кстати. Бенин не про кофе. Отчего-то я решил, что раз Африка, значит, там везде чудный кофе. Бакпэ сказал, что кофе настоящий у соседей, в Кот-Д’Ивуаре. А у них обычный кофе, ничего особенного.
А Бакпэ родился в Абоме — древней столице. Тридцать пять лет назад. Ничего особенного, конечно, не произошло в тот момент, ни затмений, ни наводнений, ни засух. И тут Бакпэ вспоминает нечто очень важное! Оказывается, — я должен это запомнить — культ вуду тоже родом из Бенина, прямо из города Абоме. Вот это нехиленькая новость. И эта новость не просто из разряда познавательно-туристических, прослушал и забыл. Нет. Бакпэ сразу расставляет точки над «i». Говорит, что он сам добрый католик, но культ вуду — это часть народной культуры и, соответственно, часть его самого. И с этим приходится жить бок о бок и еще теснее. И ничего с этим не поделаешь.
— И не надо с этим ничего делать, — говорю я. — Ваше вуду — это наше язычество. Которое тоже часть культуры народной. Соответственно, и моей.
— Очень хорошо, — соглашается Бакпэ.
Но что значит «еще теснее»? Я чувствую, что есть история, в которой народный культ порядочно вмешивался в жизнь доброго католика. И все от этого только выиграли.
Во-первых, при рождении Бакпэ родители дали ему второе имя, как раз из мира «народных верований». Это было имя Даг — Змея. И тут хочешь не хочешь, а приходится соответствовать. Змея как мудрость, или искушение, или еще что-нибудь из этого порядка будет сопровождать своего избранника всю оставшуюся жизнь. И отмахнуться не удастся. И если что, надо четко исполнять инструкции, без шуточек. Самое неприятное, когда тебе во сне явится змея. Вот тут надо срочно принимать меры. Когда Бакпэ Фаделю Бертрану Тобиди, уже на русской земле, в последний раз приснилась змея и он проснулся от липкого чувства ужаса, он не стал мешкать, а принял единственно правильное решение. Он позвонил маме в Бенин. Потому что только мама знает, что нужно сделать при ночном змеином явлении. А мама сказала, что это очень серьезно, и собралась ехать за 120 км, в Абоме. Сейчас родители Бакпэ проживают в экономическом центре Бенина — городе Котону. В Абоме проживает тот самый упомянутый король семейного клана Бакпэ Рафаэль. Встретиться с королем дело непростое. Его окружает огромное количество женщин, вроде тех самых «традиционных» амазонок из средневекового Бенина. Только нынешние не столь воинственны и страшны. Штат помощниц короля занят тем, что скрашивает его нелегкий быт. Кормит, поит, утешает, следит за состоянием души, поет ему песни, хвалит его за правильные поступки и мысли, наконец, организует встречи с подданными. Мама Бакпэ — ее зовут Акалогоин Ивет — отправилась к королю не с пустыми руками. Привезла с собой разных утешающих даров для короля, договорилась с женщинами из свиты и добилась встречи. А на встрече король, оказывается, исполняет свое королевское и человеческое призвание. Вот для чего существуют короли семейных кланов в Бенине! Только король может совершить ритуальное действо — вызвать дух вуду. И обратиться к нему с вопросом: зачем ты (в нашем случае Змея) явилась к Бакпэ Фаделю Бертрану Тобиди? Что тебе от него нужно? Какая опасность ему грозит? Что ему необходимо сделать?
— И какая опасность вам грозила? — спрашивал я с екнувшим сердцем.
Бакпэ рассмеялся.
— Змея сказала, что мне необходимо вернуться домой.
— Ах, какая заботливая змея! Откуда она узнала о самом заветном желании мамы Бакпэ?! — спросил я.
— Действительно, откуда? — смеется Бакпэ.
— И вы, конечно, послушались?
— Нет. Мама скоро сюда приедет.
— Вот же хитрый Бакпэ!
Именно в этот момент я позволил себе вольность. Хлопнул бенинца по плечу. Мол, ну ты, парень, даешь!
Где же дом Бакпэ? В Абоме? Котону? Москве? Нижнем Новгороде? Или в нереальном Монреале?! Хороший вопрос. А мечта у него — вернуться домой и, конечно, строить дороги в Бенине. Такие же классные, как в России, конечно. А для дедушки построить четырех-этажный дом. Так они еще в детстве договорились.
Однажды студент Бакпэ пришел домой, а отец Бакпэ — Оноре — заявляет, что купил ему путевку в жизнь, выбрал «тепленькое» место для учебы. Правда, место это за тридевять земель от теплой Африки, в тридесятом царстве, а точнее, в Нижегородском строительном институте (НГСУ). Откуда папе Оноре было знать, что такое ноябрь в НН? Это вам не novambre a Paris. Самое жуткое воспоминание молодого бенинца — аэропорт в Москве, три часа дня, а на улице уже темно, через час — тьма-тьмущая. И тьма до 10 утра следующего дня. Но он выжил. Без солнца и кукурузных лепешек. Выучил язык, с ноября по май, на общих основаниях сдал экзамены, поступил, а через год уже успешно подрабатывал на стройках, сколотив лично бригаду, до 30 человек африканцев — несколько экзотично для нижегородского обывателя, и все же. С гордостью Бакпэ заявляет, что был первым в городе на Волге бенинским студентом, который оказался настолько успешен в делах, что приобрел личный автомобиль — «ладу» 9-й модели. Кстати, к этому же периоду — студенческому — относится довольно неожиданное увлечение Бакпэ политикой. Бенинец увидел по телевизору Владимира Жириновского. И чуть не влюбился в него. Что-то очень важное внутри него перевернулось. Он говорит, что Владимир Вольфович помогал ему изучать русский язык. Он слушал его выступления и — поразительно — начинал лучше понимать окружающую действительность. Ему хотелось даже эту окружающую действительность преображать. И соответствовать. Жириновский зажег в Бакпэ огонь. Похоже, здесь не обошлось без магических вуду-штучек.
После института, съездив ненадолго домой, он вернулся в Россию и устроился в Автодор. Дорожным рабочим. Через год стал мастером в ООО «Спецдорстрой». И постепенно врос в дорогу — начальствовал над дорожным участком, строил, ремонтировал.
Одно время он целый год работал на трассе М-7 «Волга», в районе города Вязники. В должности инженера. В его обязанности входило содержание участка трассы в надлежащем состоянии. Особенно тяжело давалось надлежащее состояние в зимний период. Снег и гололед явно не близкие стихии для человека, который детство и юность надевал обувь вынужденно и только по случаю. А остальное время ходил босиком по раскаленному песку Невольничь-его берега. Надо было действительно понимать, что такое снег и чего от него можно ожидать. Никогда не забыть Бакпэ одну декабрьскую ночь 2019 года. Утром, на совещании, прогноз погоды звучал угрожающе — к вечеру обещали метель, сильный снег и мороз.
— Нужно было быть наготове и понимать, когда быстро отреагировать, — говорит Бакпэ, который до этого момента все время улыбался, а теперь посуровел, — когда засыпать дорогу песком и реагентами. Не дать образоваться наледи.
А кто ее знает, когда она, зараза, образуется? Не всякий местный учует наступ-ление коварной гололедицы. А тут африканец Тобиди, облеченный властью начальника смены и руководством над 30 машинами с водителями. И никого из руководства. Он уже несколько раз оставался один на один с зимней дорогой. И начальники доверяли бенинцу. Время — ночь. И пошел снег. Белый, пушистый и красивый, как на фотографиях для туристов. Но дорожники не туристы. Для них снег — бедствие. И пропустил момент наш Бакпэ — до последнего держал машины на базе и слишком поздно отправил колонны на дежурство, чистить снег и разбрасывать песок. Ледяная корка на асфальте превратила дорогу в каток. Грузовые фуры одна за другой останавливались, не в силах одолеть подъем, буксовали, и пробка в несколько километров выросла, словно хвост у гидры. Всю ночь совместными усилиями МЧС, ГИБДД и Росавтодора пробку эту пробивали и растаскивали. Наутро с машинами справились. Но лед на дороге чистили без сна и отдыха еще трое суток подряд.
В какой-то момент, безотносительно к успехам или неудачам на производстве, случился у Бакпэ кризис. Личный и экзистенциональный. Земля дрогнула под ногами. Требовалось осмысление прожитого. И он взял и уехал. За тридевять земель. К брату в Монреаль. И вот там с ним приключилась, возможно, главная на текущий момент жизненная коллизия. Брат его трудился сварщиком на стройке и его к себе устроил. И жизнь потихоньку наладилась. Каждые полгода Бакпэ ездил в Нижний Новгород проведывать семейство, у него уже родилась дочь. Два года он строил Монреаль, где ему, по сути, окружающая действительность должна была быть ближе. Как-никак, родной французский язык. Однако ж, ставим запятую пожирнее, он неожиданно для себя понял, что хочет только одного. И это одно — не семейство под боком, не мама с королем Рафаэлем и даже не бенинские кукурузные лепешки. Все это, относительно несложно, можно было в Канаде заполучить. Он хотел работать по специальности. Хотел и дальше строить дороги. Не в Канаде. И проснувшись однажды монреальным утром, он сказал брату, что возвращается.
— Куда? — удивленно спросил брат.
— В Россию, — ответил Бакпэ. — Там мое место.
И вернулся.
Сейчас Бакпэ Фадель Бертран Тобиди как ни в чем не бывало строит дороги и дорожные объекты в новом московском районе Коммунарка.
Москвичи, если вы встретите Бакпэ, пожмите его крепкую дагомейскую руку.
Очерк Александра Рохлина опубликован в журнале "Русский пионер" №109. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".