Имена художников Репина, Васнецова, Сурикова знают сегодня все. А знакомо ли вам имя (и, главное, творчество) художника Вячеслава Шварца?
А между тем, в 1883 году в статье «Двадцать пять лет русского искусства» выдающийся русский критик В.В. Стасов особое внимание уделил художникам Перову, Репину, Верещагину и… Шварцу.
И скульптор М.М. Антокольский, одобрил такой выбор: «Из четырёх этих русских богатырей русского искусства цельнее всех Репин в “Бурлаках”, а самостоятельнее Шварц».
А сам Репин в письме знаменитому галеристу П.М. Третьякову писал: «“Вешний поезд” – драгоценность, лучшая его вещь, сколько правды, воображения, оригинальности... мне так живо представилась её значительность и драгоценность для русской школы».
Но отчего же ныне имя художника практически неизвестно любителям живописи? Ведь он академик, почётный вольный общник Императорской Академии художеств, признанный «основоположник историко-бытового жанра в русской живописи»…
Первая причина состоит в том, что жизненный путь Вячеслава Григорьевича оказался весьма недолог – 31 год.
Родился он в Курске 22 сентября 1838 года в семье военного, героя войны 1812 года, генерала Григория Ефимовича Шварца, предки которого происходили из датчан.
Мать – Наталья Павловна, урождённая Яковлева. С самого детства полюбив рисование, Вячеслав чаще всего изображал батальные сцены. Что и понятно – семья жила на Кавказе с отцом, командующим Джаро-белоконским военным округом и лезгинской кордонной линией. На сохранившемся рисунке сына рукой отца написано: «1843 года. Первый рисунок Вячеслава Шварца. За Кавказом в крепости Новых - Закаталах». На рисунке солдаты стреляют из орудий в осаждённой крепости:
В возрасте девяти лет мальчика зачисляют в пажи к Высочайшему Двору и в 1853 году определяют в воспитанники Санкт-Петербургского Императорского Александровского лицея. Там под руководством лицейского учителя рисования Василевского подросток сделал значительные успехи. А при попечительстве второго лицейского учителя рисования Мещерского начал пробовать живопись масляными красками.
Окончив лицейский курс с золотой медалью, он определился на службу в канцелярию кавказского и сибирского комитета. При этом в течение трёх лет посещал, на правах вольного слушателя, санкт-петербургский университет, где изучал арабский язык и пополнял свои познания по некоторым предметам историко-филологического факультета. В это же время ходил в классы академии художеств, где числился учеником профессора батальной живописи Б.П. Виллевальде.
Университетские лекции Н.И. Костомарова погружают молодого художника в историю, удаляя от баталий. Шварц постоянно показывает Костомарову свои рисунки, и они вызывают у того неизменное одобрение.
И первыми крупными работами Шварца являются композиции из древнерусской истории. «Въезд Шуйского и Де ла Гарди в Москву» и «Свидание великого князя Святослава с греческим императором Цимисхием».
За последний рисунок Академия 18 декабря 1859 года присуждает художнику серебряную медаль второго достоинства. В 1860 году написаны два историко-батальных произведения: «Куликовская битва» и «Иоанн Грозный под Казанью» (серебряная медаль).
После недолгого пребывания за границей Шварц принимается за работу над одним из самых значительных произведений своей жизни – картоном «Иоанн Грозный у тела убитого им сына» (большая серебряная медаль).
Вновь обратимся к В.В. Стасову: «как от “Свежего кавалера” Федотова пошла наша бытовая живопись, так от “Ивана Грозного” Шварца пошла наша настоящая историческая живопись. Подобной великой задачи исторической и душевной не смел и не умел взять ни один наш живописец раньше Шварца, да ни один из его предшественников и не совладал бы с нею».
Судьба распорядилась так, что основоположником русской исторической школы живописи стал 23-летний студент Академии!
Последующая картина маслом «Иоанн Грозный у тела его сына» гораздо меньшего размера принесла автору в 1863 году малую серебряную медаль и звание классного художника.
Академия признала его академиком в 1865 году за картину «Вербное воскресенье в Москве времён царя Алексея Михайловича».
В 1867 году Шварц командирован Академией в Париж для устройства русского художественного отдела на всемирной выставке. На ней международное жюри за картину «Голштинские послы в посольском приказе» присудило ему золотую медаль.«Цивилизованная Франция удивилась, что у варваров есть стиль, да притом ещё оригинальный», — писал В.Г. Шварц о том, как были приняты на Всемирной выставке образцы русской архитектуры.
К этому периоду относятся работы над картинами: «Русский гонец XVI века», «Стрелец XVI века», «Голова рыцаря», «Патриарх Никон на прогулке в Новом Иерусалиме» и «Вешняя поездка царицы на богомолье» и рядом рисунков. Ставшие событиями все эти работы принесли ему звание почётного вольного общника Академии.
Серьёзный успех ждал исполненные пером рисунки Шварца к «Песне про купца Калашникова» Лермонтова и к «Князю Серебряному» графа А. Толстого. Большое участие Шварц принял в постановке трагедии последнего «Смерть Иоанна Грозного». Художник изготавливал для неё рисунки костюмов, эскизы декораций, давая советы актёрам и монтировщикам.
По проекту Шварца к 50-летнему юбилею Александровского лицея была выбита медаль.
Он иллюстрирует роскошное издание путешествия Даниила Паломника, сделанное А.С. Норовым.
В 1868 году исполняет два рисунка пером: «Обряд поднесения перчатки на царской соколиной охоте» и «Наречение царской невесты царевной», маленькую картинку: «Гонец XVI века» и летом 68-го свою последнюю картину: «Вешний царский поезд на богомолье во время Алексия Михайловича».
В этом же году Вячеслава Григорьевича избирают предводителем дворянства Щигровского уезда Курской губернии…
Но «бронзовая болезнь», хроническая недостаточность коры надпочечников, сейчас больше известная под названием болезни Аддисона, сводит его в раннюю могилу 29 марта 1869 года. Он похоронен в имении отца, село Белый Колодезь, Щигровского уезда, Курской губернии, ныне Колпнянского района Орловской области.
С его творчеством связан важный этап развития реализма в русском изобразительном искусстве. Недолгие годы жизни он убеждённо брал темы из отечественной истории. Увлечённость ею, национальными особенностями русского быта, красотой старинных одежд: вот чем выделялись картины Шварца.
В знак уважения к серьёзности изучения художником русского быта XVI-XVII веков, художника избрали действительным членом Русского Археологического общества.
«Можно, – утверждал Шварц, – до всего дойти в России и быть русским в живописи без всякого иностранного навевания».
...Другой причиной забвения живописца стало историческое событие, имевшее губительное значение для его фамилии.
Выводя войска из побеждённой Франции, император Александр решил устроить грандиозный парад, демонстрирующий Европе мощь победоносной русской армии. Задуманное действо и состоялось на широкой равнине у местечка Вертю в провинции Шампань 29 августа (10 сентября по новому стилю) 1815 года.
Официальная хроника тех лет захлёбывалась в похвалах выправке русской армии. Однако не обошлось и без конфуза. К негодованию Александра I один из батальонов лейб-гвардии Семёновского полка сбился с ноги, маршируя прямо перед королём Пруссии. Тут-то монаршие уста и выговорили ворчливо: «Эти дураки только на войне побеждать могут».
И если до победы над наполеоновской армией Александр I проводил в России либеральные реформы, то после началось повсеместное «закручивание гаек».
Дошло дело и до Семёновского полка. Изгонять из него либеральное вольнодумство был призван некий полковник Шварц.
Приняв командование, Шварц сразу же изменил порядки. Отныне ни один солдат не слышал от него доброго слова. Все приказания и распоряжения солдатам он отдавал через фельдфебелей. Офицеры лишились своего влияния на нижних чинов. Шварц предписал делать каждое утро смотр по десяти человек в полной амуниции. Постоянные смотры и учения отягощались неудобной формой.
"Бедный солдат был стеснен в движениях и часто задыхался от крепко натянутых на груди ранцевых ремней". В таких условиях Шварц заставлял маршировать по три часа тихим шагом. "Солдаты, не имевшие усов, должны были наклеивать фальшивые каким-то составом, от которого на лице делались болячки и чирии". По ночам нижним чинам приходилось заниматься чисткой и пригонкой одежды.
Кроме огромных затрат на обмундирование , солдаты стали подвергаться тяжелым наказаниям. С 1 мая по 3 октября 1820 года Шварц наказал 44 человека, которым было предписано от 100 до 500 розог. В общей сложности было дано 14.250 ударов или 324 удара на человека. Солдат, имевших знаки отличия военного ордена наказывать было запрещено, но их Шварц приказывал бить тесаком плашмя.
"Шварц на ученьях выходил из себя, кричал, бранился, бросал шляпу, топтал ее ногами, ложился на землю, чтобы видеть, хорошо ли при маршировке вытягивают носки, бил солдат собственноручно, дергал их за усы, даже иногда вырывал их". За то, что солдат "невесело смотрел" он свалил его ударом с ног...
Рота Его Величества, недовольная строгостью и взыскательностью командира полка вечером 17 октября 1820 года и отказалась идти на караул. Не подействовало и прибытие ротного командира. В общем, произошёл известный «Семёновский бунт» – событие чрезвычайно скандальное. В результате сам Шварц и рота Его Величества были преданы военному суду.
Тут-то и началась путаница. А какой Шварц именно?
Четыре брата Шварца исправно служили по военной части.
Самый старший, полковник лейб-гвардии Литовского полка Алексей Ефимович, был смертельно ранен в Бородинском сражении и скончался 27 августа 1812 года.
Михаил Ефимович – младший. Служил в Ольвиопольском уланском полку. Дослужился до чина генерал-майора. О нём известно исключительно из семейной переписки Шварцев.
Ни старший, ни младший к «семёновской» истории отношения, следовательно, не имеют.
Издававшийся с 1896 по 1916 год «Русский биографический словарь» в 25 томах под редакцией и наблюдением А.А. Половцова связывал «Семёновскую историю» с именем Григория Ефимовича Шварца, отца художника. Дело в том, что в современных словарю источниках фигурировало лишь словосочетание «полковник Шварц». Однако Г.Е. Шварц, тоже отличившийся в Бородинском сражении, в звании полковника с 1819 по 1828 год командовал 4-м Бугским уланским полком.
Путаница усугублялась ещё и фактом из его биографии. В 1850 году, будучи начальником Джаро-Белоканского военного округа и всей Лезгинской кордонной линии был по суду признан виновным «в употреблении противозаконных и жестоких мер к открытию виновных в краже из его квартиры в его отсутствие казённых и его собственных денег, лично участвовал в допросах и телесных наказаниях подозреваемых, в деле не виновных». Посему 22 сентября 1850 года за означенное преступление вместо следовавшего ему по закону строгого наказания, «во внимании к отличным его заслугам Высочайшею Государя Императора конфирмациею исключив из службы, с указанием впредь в оную не определять и запретили въезд в обе столицы». То есть, характер у Григория Ефимовича был достаточно жёсткий. Как раз для «воспитания» вольнолюбивого полка. Но во время Семёновского бунта он пребывал в другом месте.
Оставался четвёртый брат, Фёдор Ефимович. Тоже храбрец и герой. Достаточно сказать, что при Бородине «с начала сражения находился под выстрелами, ободрял людей, потом, когда 1 батальон пошёл отбивать батарею от неприятеля, то другая неприятельская колонна из лесу хотела ударить в тыл, по чему он с батальоном ударил на неё в штыки и опрокинул оную в бегство», за что получил орден Св. Владимира 4-й степени с бантом.
Однако этот полковник Шварц, хоть человек бескорыстный и трудолюбивый, но ограниченный, отличался педантичной строгостью, доходившей иногда до жестокости. Армейский служака, он на первых же порах восстановил против себя всех офицеров, так и нижних чинов полка, проникнутого ростками свободомыслия.
И при разборе дела Шварц обвинялся в том, что вызвал возмущение своим суровым и несправедливым обращением с нижними чинами. А приказом от 3 сентября 1821 года приговором военного суда признан виновным «в несообразном выборе времени для учений и в нерешимости лично принять должные меры для прекращения неповиновения, происшедшего в лейб-гвардии Семёновском полку 17 октября 1820 года; но, в уважение прежней долговременной и усердной службы, храбрости и отличий, оказанных им на поле сражения, избавлен был от строжайшего наказания (смертной казни, к которой приговорён был военным судом) и отставлен от службы с тем, чтобы впредь никуда не определять».
Собственно, данный экскурс позволяет понять, что отношение либералов к явлению «полковник Шварц» не могло не отразиться и на племяннике. Да и большевистская власть не могла жаловать «душителей свободы» и притеснителей будущих декабристов. И представитель фамилии вряд ли мог рассчитывать на большую известность. И какое им было дело до того, что «Шварцу давно уже пора занять одно из первых мест в истории нашего художества» (В.В. Стасов).
«Картине Вашего покойного брата следует быть или в моём собрании, или в московском музее, Эрмитаже или Академии; нехорошо ей быть удалённой где-либо в глуши; ещё хуже быть проданной за границу, это был бы поступок неизвинительный для русского человека. С глубоким уважением имею честь быть Ваш, милостивый государь, покорнейший слуга П. Третьяков» (Из письма Евгению Шварцу о картине «Вешний поезд»).
Читайте также:
Художник, которого Айвазовский считал преемником, а он стал жертвой странного скандала
Всё началось с восстания! Кто такие передвижники, и что они передвинули
«Особа бабьего сословия». Е.Д. Поленова, художница, первой нарисовавшая Бабу-Ягу
