Григорий Иоффе
Публикация от 3 июня о газетных утках и развесистой клюкве, к радости автора, вызвала у читателей неподдельный интерес и по просмотрам и прочтениям безоговорочно вышла на первое место в Дзен-канале «Григорий И.».
Что обязывает… продолжить тему. Сегодня – не об ошибках из-за недосмотра или халатности, а о тех, что связаны с некомпетентностью, непрофессионализмом и с низким уровнем культуры автора. Или — сделанных намеренно!
Включаю утром солидную всероссийскую радиостанцию, где постоянно ратуют за чистоту русского языка, и спасибо, что хоть ратуют. Идут новости, дикторский текст (это даже не прямое включение корреспондента, которому, в конце концов, простится оговорка): «Сегодня президент вручил в Кремле правительственные награды…»
А ведь речь идёт об орденах и медалях. Что это, генетическая память? У людей, родившихся через много лет после смерти тов. Сталина! В те годы говорили именно так, потому что правительство, конкретные личности решали всё и за всех.
Государство, а уж тем более народ, были нижними ступенями общественной лестницы. И тогда намеренно говорили «правительственные», имея в виду «государственные». Но сегодня, когда самая высокая правительственная награда — Почетная грамота правительства Российской Федерации? Что это? Пережиток, предрассудок, невежество?
Я уже не говорю, что подобная ошибка (не случайно речь именно о ней) имеет идеологический подтекст. Мы после «победы демократии» спохватились вдруг, поняв, что демократия сама по себе не решит всех проблем, и стали искать вновь ускользнувшую национальную идею. Поговорили, поговорили, и успокоились, остановившись на том, что, мол, экономика все равно теперь рыночная, и будем жить по законам базара. Кто за базар отвечает, тот пусть и платит. И музыку заказывает.
А идея, как всегда, носится в воздухе. Ничего у нас не получится, начиная от жилконторы и крестьянского огорода, кончая мировой политикой, пока формула приоритетов с «правительство—государство—народ—человек» не изменится на обратную, где на первом месте будет стоять человек. Человек, знающий, что государство существует для него лично, для его обслуживания, но и сознающий свою ответственность за такой порядок вещей, уверенный, что он с государства имеет право спрашивать только до тех пор, пока сам, являясь частью этого государства, добросовестен и честен по отношению к нему и к каждому из тех, кого вместе называют народом…
Вот к чему всем нам надо стремиться — к приоритету личности. Чего никогда не было на Руси, и чего, боюсь, никогда не будет, ведь тогда придётся отказаться от любимой национальной игры в безмолвствующий народ, ведомый руководящей и направляющей…
Но спускаюсь с подмостков Политбюро на грешную землю, поросшую свежей травой. На газон стадионов. Ах, сколько «радости» приносят нам спортивные журналисты: один что-нибудь ляпнет, а другие языки зацепятся и повторяют. «Ну, никак игрокам “Локомотива” не удается зацепиться за мяч». Да ладно бы только «Локомотива», тут паровозная терминология, с ироничным оттенком, может быть, и уместна. Но ведь за время любого футбольного репортажа слышишь сегодня эту фразу по двести раз. И уже не цепляет!
И это только один из шедевров. Какую, скажем, фантастическую смысловую трансформацию претерпело несчастное слово, скорее даже — термин: дерби. Изначально, в первозданном смысле (по Ожегову): «Род конных ипподромных состязаний». Но вдруг оказалось, что дерби может быть и в том же футболе, и в баскетболе, и уже даже словари стали фиксировать новое значение этого слова: поединок, в котором встречаются команды из одного города.
Но оказывается — и это не предел. Конкретно и дословно, на том же радио: «Кто станет победителем решающего дерби в финале чемпионата мира по футболу, вы первыми узнаете на нашей радиостанции». За выход на международный уровень я бы с удовольствием отдал московским радиожурналистам, как, опять же, любят говорить спортивные комментаторы, пальму первенства.
Но не отдам, оставлю её за старой доброй «Ленинградской правдой» — органом нашего обкома во главе с товарищем Романовым. Впрочем, пример не нов, с длинной бородой, подозреваю, что и вошёл уже в учебники, но заголовок был гениальный: «Добрый лев и бал бабочек».
А как вам такое, уже из современной газеты: «Перефразируя фразу известного спортивного комментатора Геннадия Озерова: “Да, такая политика нам не нужна”…» (Курсив мой. — Г.И.). Видимо, перефразировщик имел в виду Николая Озерова, слушая при этом репортаж Геннадия Орлова.
Однако, кроме ошибок, как теперь принято говорить, невынужденных, бывают ляпсусы и вполне осмысленные, на грани фола. Когда грань между жизнью и выдумкой стирается и невинная, а то и намеренная шутка становится причиной разного рода неприятностей.
О любимой газете «Скороходовский рабочий» я уже не раз упоминал в самых разных своих публикациях. Газета была ежедневная, сотрудников десятка полтора, в большинстве — выпускники филфака университета (какого — не называю, тогда, в середине 1970-х, университет в Ленинграде был один). И в их числе — одни из создателей знаменитой на всю страну филфаковской стенгазеты «Филолог» Аркадий Спичка и Михаил Зубков.
Личности легендарные, и о них как-нибудь напишу отдельно. А пока — о том, как сказка, извините, шутка чуть не стала жизнью. Тут сразу надо сказать, что шуткование в редакции было скорее нормой, чем исключением. С утра до вечера мы только тем и занимались, что шутили: кто кого перешутит? Не особенно выбирая темы: от самых низменных до самых высоких, политических. Если бы в комнатах, которые мы занимали, стояла прослушка и кому-то захотелось бы нас оприходовать, посадили бы весь наш сплочённый коллектив в один общий карцер.
В тот достопамятный день в редакции отмечалась годовщина со дня рождения Михаила Александровича Зубкова. Аркадий Матвеевич, дежуривший по первой полосе, к полудню сдал ответственному секретарю Галине Зябловой блок информаций и с криком «Форверст!» увлек за собой виновника торжества, а вместе с ним и заместителя редактора Адольфа Алексеева, в ближайший гастроном.
Зная по опыту, что за Спичкой править нечего, только время терять, Галя зарисовала в макет вместе с другими информашками и прилетевшую с «Ундервуда» «утку». Посчитала строки, вставила «все линейки, планки, плинтусы и рейки», как пелось в одной из наших песен, и отдала макет редактору Рите Борисовой на утверждение. Рита, вслед за Галей, на Аркашкины опусы не обратила никакого внимания, и уж тем более не насторожила её информация в 50 строк под рутинной рубрикой «Примите поздравления»:
Праздник в вырубочном
В кумач и золото оделися леса ниженерно-лабораторного корпуса на Заставской улице. К чему бы это? — недоумевали входящие и исходящие обувщики.
Многометровые буквы красочных плакатов, установленных у всех проходных ЛОО «Скороход», оповещали трудящихся о торжественном событии в жизни коллектива: в тот день, 26 февраля, все люди доброй воли, а также сотрудники редакции «Скороходовского рабочего» отмечали 28-ю годовщину со дня появления на свет корифея всех наук, вождя всех племен и народов Михаила Александровича Зубкова.
Сегодня он стал на трудовую вахту раньше обычного: надо придирчиво окинуть зорким глазом рабочее место, уставленное бутылками шампанского и бурбонского; надо ещё раз перебрать своим орлиным умом предстоящие события.
У ворот фабрики его приветствовал громкой стрельбой из персональной берданки начальник охраны Д. Папков, стоя в центре красивого каре вахтеров. Редактор газеты Р. Борисова встретила Михаила Александровича могучим троекратным «ура!», эхо которого долго не смолкало под сводами ШРМ, где его своевременно подхватил Н. Брызгалов. Во всех подразделениях предприятия взревели репродукторы голосом С. Кониковой. Она дружно скандировала здравицы в честь юбиляра. Мимо окон редакции стройными рядами прошли Степаны Кречетовичи с яркими транспарантами, на которых начертаны воспоминания военных лет.
В.М. Капитонов, начальник ОТК
Когда «все люди доброй воли», во главе со Спичкой и юбиляром, отведав аперитиву типа портвейн в ближайшей забегаловке и загрузившись бутылками разнообразной формы и закусками, возвращались в лоно любимой газеты, в проходной им повстречалась, вместо заявленного начальника охраны Д. Папкова, редакционная машинистка. Спичка, как человеколюбивый гражданин всё той же доброй воли, естественно, поинтересовался, куда это она намылилась в столь знаменательный день.
Узнав, что в типографию — отвозить номер — Аркадий Матвеевич вдруг о чём-то задумался.
— Дай-ка взглянуть, — потребовал он. — Я же просил не отвозить номер до моего возвращения!
Зубков уже заглядывал через плечо:
— Стоит?
Спичка ткнул пальцем в квадратик на первой полосе и задушевно запел: «Литять уутки, а за ними гууси…»
У него, разумеется, была заготовлена другая информация того же объема, её быстро заменили, и номер, наконец-то, отправился в типографию. А то, что происходило в эти минуты в редакции, когда Рита и Галя узнали о «зловредной» шутке, можете себе представить сами. В итоге, не без вмешательства ухмылявшегося в усы участника «утиной охоты» Адика Алексеева, гнев был сменен на милость и началось общее веселье, причём не только с тостированием, но и с закусыванием, потому что в те времена все мы ещё закусывали.
Но давайте представим себе, что кто-то захотел бы подставить редактора и, пользуясь его доверием, сотворил бы подобную шутку реально. С некоторой долей везенья такая информация вполне могла добраться до газетной полосы, пройдя все этапы послередакционного сита: техреда (он бы в текст и не заглянул), наборщиков (линотипист — тот же автомат, он получает сдельно), корректоров (тоже могла проскочить на автомате), вычитку редакционным дежурным (приехавшим в типографию, к примеру, хорошо нагруженным ввиду очередного праздника) и, наконец, цензора горлита, который, взглянув лишь на заголовок, не нашёл бы в этом тексте ничего предосудительного супротив Советской власти, Коммунистической партии и всё того же родного Правительства.
Утиная охота бы началась — ужас просто!
На фотографии: Аркадий Матвеевич Спичка очень любил ходить в гости, а гости любили ходить к нему. Фото автора
...По страницам книги "Дети Эзопа, или Легенда о самостийной каменюке"
