Не помню, в каком классе я учился тогда, но пришла к нам на урок историю студентка-практикантка. Я был в том возрасте, когда красивые девушки вызывают пристальный интерес, но природа этого интереса остается туманной. Ее взволнованность передавалась мне, и сказанные ею слова частично врезались в память не потому, что были важны для меня, а потому, что были сказаны со страстью. Я не помню всё, потому что был слишком поглощен созерцанием молодой учительницы и запомнил я интонации, с которыми она говорила, и материал блузки, а не то, что она говорила и материал урока. Но вот что какой-то царь (кто — не помню) ввел цензуру — я запомнил. Царя этого с тех пор считаю негодяем, хотя даже если это вполне симпатичный Николай I, то диссонанса не возникает. Я же не знал тогда, что такое цензура.
Впрочем, что такое цензура — я так и не понял. Какая-то дрянь, несомненно. Если хочешь сказать бранное слово, но не желаешь прибегать к обсценной лексике — это твой выбор.
Если под цензурой понимать запрет публиковать то, что хочется, то это вроде как плохо. С другой стороны, кто платит, тот и решает, что нужно, а что не нужно. И это важный нюанс. Давайте подробнее.
Если вы платите журналисту за то, что он пишет для вас в вашу газету, например, то вы и решаете, что надо писать, а что нет. Вы можете позволить сотруднику поливать лично вас грязью, если это хорошо продается и приносит прибыль. А можете не позволять, и если ему очень хочется — пусть топает в другую газету и пишет там что угодно (но не нарушая закон, ибо)
С государством та же история. Оно может позволять сотрудникам СМИ на бюджете писать что они хотят, а может и не позволять. Хочешь писать что хочешь — вперед, на вольные хлеба, и вот тут запретов быть не должно. Есть ограничения, конечно: нельзя оскорблять, за слова надо отвечать, и так далее.
И вот тут мы приходим к более близкому теме нашего канала вопросу. Об ответственности вообще и ответственности за слова в частности.
Можно ли иметь мнение? Конечно, можно! Можно считать всех стрельников (мастеров, изготавливающих стрелы для луков) негодяями? Можно. Можно говорить, что большинство стрельников — люди подозрительные и потенциально негодяи? Не знаю. Зависит.
Можно говорить, что все стрельники — негодяи и их надо наказать? Эээ... нет, потому что стрельники могут обидеться и потребовать доказательств, что каждый из них негодяй и заслуживает наказания, и какого именно. И уж тем более нельзя писать, что стрельник из Трента — мошенник. Так как он потребует ответа за слова — и будет прав.
Правда, тут тоже нюанс, потому что если стрельник из Трента потребует ответа, то можно орать на всех перекрестках, как стрельники травят тех, кто им неугоден и кто осмелился сказать о них обжигающую правду (или неправду, но ведь errare humanum est). А если не потребует, то вообще прекрасно и можно усилить накал.
Можно иметь мнение, что теория относительности неверна? Можно.
А можно это мнение выразить публично? Смотря кому. Если ты никто, так, учился где-то — то можно. Если же ты выкатываешь в подтверждение своих слов какие-то дипломы, занимаемые должности и былые свершения — то ты, безусловно, подлежишь.
Тебе должны выдвинуть требование ответить за свои слова. И потребовать дать официальное опровержение, если будет доказано, что ты не прав.
Есть даже закон, запрещающий распространение заведомо ложных и недостоверных сведений. Почему это не относится к сфере науки?!
Про инквизицию часто так говорят, как будто это что-то плохое. Полиция как полиция. Плохо в ней то, что кто не верит в чистилище в частности или что Иисус — сын Божий вообще — может пострадать физически. Хотя казалось бы, верит во что хочет, вам-то что. Вы же не можете доказать, что правы вы, ну так и оставьте богу богово, а кесарю кесарево.
Нужна нам научная инквизиция? Строго говоря — нет. Она непременно забредет туда же, куда все они — будет отстреливать неугодных, а кто неугодный — будет решать не самый подходящий для этого человек. Я предлагаю просто вышвыривать из науки тех, кто не знает базовых вещей и при этом говорит заведомо неверные вещи. Не ошибается, а лжёт или обвиняет других. Это важный момент.
Могу я считать, что шесть на девять сорок два? Странно, но моё право. Могу я об этом говорить как частное лицо? Да, но если потребуют объяснений — их надо дать. Могу я об этом заявлять, подкрепляя свои слова дипломом и другими аргументами такого рода? Технически могу, но при этом я подставляюсь: коллеги совершенно справедливо заподозрят либо глупую шутку, либо психическое расстройство, либо профнепригодность — в любом случае придется либо извиняться, либо уходить из профессии.
Применительно к эфиру, ТО и другим вещам. Можно на базе "эфирной модели" что-то вычислить? Ради бога! Никто вам слова не скажет. Можно проталкивать эфирную теорию взамен ТО? Эээ... сложно, потому что надо ОЧЕНЬ много материала увязать так, чтобы это было не хуже, и объяснить ВСЁ, что ранее не могло быть объяснено. Это уровень толстой книги, набитой уравнениями, таблицами и графиками. Можно сомневаться в ТО? Аналогично.
Теперь берем какого-нибудь фрика, который пишет дурь. Максимум — я могу его выпороть на канале. Но если он обременен ученой степенью — это уже хуже. Это как генерал, который предлагает вооружить солдат саблями — а что, так же делали во времена Ньютона и Максвелла, и неплохо было — и идти в бой на пулеметы. Генерал! Как думаете, такого генерала стоит шлепнуть или свобода мнений превыше всего?
Молодые сексапильные учительницы вложили нам в юные головки священный ужас перед инквизицией, опричниной, цензурой и священное же обожание свободы слова (под которой понимается отсутствие всякой ответственности за сказанное), свободы иметь свое мнение (то есть, права нести любую дичь) и права на критику (опять-таки "оскорбляй кого хочешь и как угодно, и ничего тебе не сделают"). Причем нельзя сказать, что они неправы: я не поклонник ни инквизиции, ни цензуры, ни опричнины. Просто налицо сильный перегиб в другую сторону. А в науке так и вообще с этим полная беда: если вы читали мои критические заметки, то знаете. И ничего не сделаешь.
Пока.