Итак, жизнь питерского чиновника Гончарова Ивана Александровича, убеждённого холостяка, вошла в свою колею. Кругосветное путешествие отходило в область воспоминаний как милое прошлое. А в настоящем - любимый халат, покойный диван... и замысел. Ещё об одном "герое нашего времени".
А может, герой окажется и вневременным? Лишний человек, вокруг которого изменилась сама жизнь? Воспитан для одной - а окружает другая...
Замысел "Обломова" оформлялся. Илья Ильич добровольно выключится из бытия, а жизнь пойдёт своим чередом. Герой - наблюдатель?
Сон для него - лучшая часть жизни. Вероятно, многие бы с этим согласились, но не настолько же, чтобы проспать весь свой век? Обломову тридцать пять лет, и последние лет десять "лежание" для него - не удовольствие или необходимость, а нормальное состояние.
При этом он - центр притяжения для многих - посетители забегают. Просто поболтать, рассказать о своих успехах в свете, о своей репортёрской работе, о том, о сём, да сигару выкурить... Всех выслушает, иногда даже с искренним интересом, но при этом думает со страхом: "Это и есть - ЖИЗНЬ? " Суета, мельтешение без цели и смысла - им же и вспомнить нечего будет! Их даже жалко...
И читателю сразу на память приходит Крылов. Баснописец. Ведь это у него диван был наблюдательным постом, а басни - итогом. Но Обломов ничего не пишет, хотя пытался - угол комнаты завален его рукописями. Что там, только ли планы по усовершенствованию сельского хозяйства? А может, стихи или роман? А впрочем, какая разница, если ничему не суждено увидеть света - хозяину не хочется даже пыль с них отряхнуть.
Карьера - то, что кому-нибудь, может, и нужно - но он самодостаточен, добиваться чьего бы то ни было признания - занятие не для барина. Хозяйство? Обломовка приносит всё меньше и меньше дохода, но голодным не оставят - и ладно. Женщины? Какие-то женщины в жизни Обломова мелькали, но это же надо как-то выглядеть, одеться, выехать, общаться... нет, это не то, ради чего стоило бы встать с дивана.
НО почему к его дивану являются люди, знакомые и полузнакомые? Что их притягивает? Не сигары же, которые Обломов держит для гостей?
Нет, конечно. В этом диванном наблюдателе явно ценят умение слушать! Самое редкое умение просто сочувственно выслушать, не ожидая паузы, чтобы вклиниться: "А вот я... а вот у меня"...
Но - только слушать. Что-то сделать для ближнего - это слишком. И не по душевной чёрствости, а просто... он и для себя-то не может сделать ничего, и не может даже объяснить самому себе - почему?!
Слуга Захар тоже рад бы завалиться - и ни о чём не думать, Но ему приходится заботиться о продовольствии, ходить в лавочку. Это единственное, что Захар умеет, а уж вытереть пыль - зачем? Всё равно завтра сядет снова.
И в такое - то царство покоя врывается Андрей Штольц - друг детства. Непоседа, делец, предприниматель, путешественник. Не раз и не два приглашал Илью с собой, но тот только недоумевал: зачем? Кто ж это из нормальных людей по миру ездит? Англичане? Это потому, что они - отъявленные пьяницы.
Использовать полученные знания, очевидно, немалые? Да Илья искренне недоумевает, зачем вообще учился?
Ну хорошо... но нельзя же в тридцать пять выглядеть на пятьдесят? Растолстел, обрюзг... вставай! Теперь или никогда!
И повинуясь железной воле друга, Обломов начинает выезжать. На люди.
Что связывает столь разных людей, почему они - друзья? Единство противоположностей, или просто привычка, сохранённая детская дружба? А что, разве не бывает так, что сохраняется привязанность к тем, кто изменился, порой до неузнаваемости?
Центр тяжести романа, его смысловая сердцевина - пространный рассказ о детстве этих друзей. Один - с рождения барин, другой - всего лишь сын немца - управляющего.
***
Интересно, что маленькая повесть "Сон Обломова" впервые увидела свет за десять лет до публикации романа, в 1949 году. Вполне самостоятельная, законченная повесть о воспитании, одна из самых сильных в русской литературе, вошла в роман как вставная новелла, сохранив и некоторую "автономию", и название.
Но и в более поздние годы она издавалась отдельной книжкой.
Мир детства Илюши - Обломовка, - это такой земной рай, такая идиллия, которой не устаёшь любоваться. "Там небеса и воды ясны, там песни птичек сладкогласны".
Но что так настораживает, что позволяет ожидать неблагополучия в будущем? Мы знаем, что век "обломовок" близился к концу, но Гончаров этого ещё не знал. Предчувствовал?
Может быть, настораживает вот это: "Труд здесь сносили, как наказание, наложенное ещё на праотцев наших, но любить не могли, и если могли избежать - избегали". Нет, это отношение к труду вполне... православное. Русское "авось".
Или то, что здесь, как у Простаковых, воспитание - синоним питания? "Уж здесь ли не знали, как дитё воспитать? Дитя должно быть кругленько-беленько"... Нет, и в старозаветных усадьбах вырастали воины - да и отправлялись штурмовать Измаилы.
Пища духовная? Да кто же не знает, что дальше уездного города ездить незачем, хотя есть ещё Питер и Москва, А дальше не то французы живут, не то немцы, а вообще Земля стоит на трёх китах? В своих сказках няня так искусно избегала всего, что бывает на самом деле, что Илья Ильич всю жизнь вздыхал про себя: отчего жизнь - не сказка?
Но вот, занеженное дитя, повинуясь природе, бежит играть с ребятами в снежки -
и весь штат мамок-нянек возвращает его не просто в тепло - в постель! Лечат впрок - как бы чего не вышло от их недосмотра. А вот и того хуже - дитя само пытается надеть чулки. Со всех сторон вопль: "А Ванька, а Митька, а Захарка на что?!"
Не то, что труд - даже самообслуживание здесь запрещено. Но и это полбеды - ведь запреты для того и есть, чтобы их нарушать. Беда то, что внушено, впечатано сознание собственной исключительности. Он - единственный и неповторимый! Но ведь это сознание можно искусственно поддерживать только в имении, в школе - уже не получится, в службе - тем более.
Так любящая ангел-маменька спасла дитя от школы (неделями и месяцами Илюшенька оставался дома оттого, что его глазки казались маменьке "несвежими"), ухаживал за ним Захарка.
А уж от службы Илья Ильич спас себя сам - просто не ходил, не хотел. Зачем? За малые деньги выходить под вечный дождь не хочется, больших не предлагают, а голодным не будет и вообще без жалования.
А рядом, в семье управляющего, подрастал единственный друг Андрюша.
Образование - обязательно, и не формальное, а основательное, но забавно: родители не смогли договориться, какое именно. Мама настаивала на гуманитарном и сама готовила сына в университет, отец - на реальном, и возил Андрюшу по заводам. Даже "принял его на службу" счетоводом - и жалование платил. Целый рубль.
Вот так и получилось, что научили сына всему, дав ему полную свободу выбора.
Такое возможно только там, где родители очень уважают друг друга.
Случилось десятилетнему Андрюше за что-то обидеться на отца и сбежать из дома "навсегда", так "бездушный" немец и не подумал искать сына:
- Если бы обломовский мальчишка сбежал - я бы всю округу на ноги поднял. А мой побегает три дня - да и вернётся.
Для мальчишки побег - ещё один способ проверить себя. Что он может, на что способен, проживёт ли сам. Убедился - проживёт!
После этого уже не странно, что шестнадцатилетний Андрей отправляется покорять столицу, не надеясь ни на кого - сам, всё сам. И добьётся всего.
***
Теперь друзьям по тридцать пять, и Илья Ильич с искренним удивлением спрашивает, стал бы Андрей работать, если бы не платили? Стал бы. В любом случае. Работа для него - прежде всего способ найти своё место в жизни, выяснить, что он может сейчас и чего сможет достичь в будущем. Это - ежедневный экзамен самому себе.
Немец... протестант? Это же протестантское отношение к труду: убеждённость в том, что именно для труда ты послан на землю, и чтобы выполнить свою задачу - надо обнаружить свои способности. И развить их, и использовать.
Внешне мир Гончарова совершенно безрелигиозен, но разница культур, разница религиозных традиций - не думать об этом он не мог. И тут сравнение оказалось не в нашу пользу.
Продвигать страну по пути прогресса предстоит не Обломову с его "голубиной душой", а практичному Штольцу. Он ни в коей мере не механизм, он - душевный. Добрый. Должно же там быть что-то от русской мамы?
Но внушая читателю, что этот русско-немецкий гибрид - почти идеал, сам Гончаров всё же любит Обломова. Теплее он как-то, роднее...
***
Ольга Ильинская, интеллигентная, утончённая, талантливая барышня любила Обломова, но замуж вышла за Штольца. Предательство? Эгоизм? В чём только критика не пыталась её "уличить"! Обвиняли даже в том, что она любит Обломова "таким, каким он, по её мнению, должен быть, а не таким, какой он есть". Чуткости, видите ли, не хватило.
Но как же забыть сцену, где Обломов, написав ей письмо - отказ, прячется за кустами, наблюдая, как Ольга плачет? Страдает, но ... это же надо проститься с диваном - халатом? Не-е-ет!
Будет ли Ольга счастлива? В финале она и сама не понимает, почему не довольна своей жизнью. Остались в прошлом девические мечтания, и оказалось, что любовь - это не вся жизнь, далеко не вся. А что в жизни должно быть ещё? ДЕЛО? Но "дело" - это для мужчин...
А некогда любимый Обломов женится на женщине, которая создаст ему Обломовку в Петербурге. И будет счастлив. так, как были счастливы и родители, и прародители - покой у него будет и воля. Потому, что другого счастья он просто не понимает.
А за что так полюбила Илью Ильича вдова Пшеницына? Именно за самодостаточность, за способность не признавать над собой никакого начальства, за безмятежный взгляд и барские манеры. Покойный-то муж её имел такой взгляд, словно предлагал собеседнику сесть на него - да поехать...
***
Так что же - идеал? Широкая натура, добряк, гордец - сколько достоинств! Какой великолепно выписанный русский характер!
Но сколько ни восхищайся, а простой вопрос отрезвит: нужен лично тебе такой друг или родственник?
Нет. Эту "голубиную душу" вместе с упитанным телом пришлось бы тащить по жизни на закорках. Даже не "помогать", а просто делать за него всё, что ему - лень.
Добрейший Штольц так и поступает - сначала спасает от разорителей его родную Обломовку, а после внезапной смерти друга берёт на воспитание его сына.
Вдова Пшеницына счастлива: сынок вырастет настоящим барином! Это у Штольца - то?!
Ещё рассказы про Гончарова здесь: