Все, жара ушла. Пятнадцать, пасмурно и ветер. Не сильный, но после зноя чувствительный. Жить можно.
Вечером облака пошли кругами. Ровными, всеохватывающими, одно над другим образуя гигантский купол, что удивительно, сужающийся. Приблизившись, круги развернулись лентами и оттуда полезли драконы.
Первый, самый большой как-будто меня заметил - медленно повернул голову и я увидел, что это совсем не дракон, а рыба-меч, а потом, когда приблизился еще, меч растворился и прямо на меня посмотрела большая белая акула с разверзнутой пастью. Правда через полминуты отвернулась, а спустя пару мгновений исчезла, уступив место уже знакомому дракону.
Вернулся. Спокойный и быстролетящий, стремительный. Вожак. Остальные, вытянувшись в линию, летели чуть позади.
Так или иначе пронесло.
Если верить сонникам, дракон - это подвластность страстям и неконтролируемость эмоций, тогда как акулы означают коварно-вражеское секретное наступление.
Но ведь я не спал и образы не дешифруются сонникам - скорее, на фоне отступающей жары воображение разыгралось.
Вообще, драконов люблю. Однажды заказал коллаж девушке-художнику.
Коллаж удался - серебристо-белый дракон, изогнувшись в полете, готовится напасть на привставшую из колечек змею, а по бокам средневековые копья с флагами и лентами. Скандинавский Виверн.
Другое дело, акулы. Не комильфо.
В детстве, сидя в ванной с бадузаном, боялся, выскочит, а когда пришли на Феодосийский пляж, первым делом спросил про акул.
Объяснили, нет, сказали, барракуды, сказали, небольшие и плавают далеко от берега, поэтому, сказали, можно не боятся. Плюс, напоследок улыбнулся отец, дельфины охраняют подступы.
Выходные прошли штатно. Ходил по лесу, где под щебетание птиц, мокрый дождь и томное молчание влажных листьев наткнулся на прогрессивную фемино-мысль о несправедливо попираемых незамечаемостью другиньках и другоньках. Кто не знает, другонька - это внесексуальный друг с явными или неявными женскими признаками, а другинька - по старому другая женщина, которая признала в себе это и сделала ми-ту.
Феминитивы. Сказать ненавижу, похвалить - до острого спазма и брезгливого разворота на тысячу градусов вверх, как совершенно не принимаю прогрессивно-гендерный дискурс. Охотно соглашусь с тем, что это архаика, ортодоксальность, а может, обычная пожилая совковость, но поделать ничего не могу. Унижает. И в целом, и по частям.
На свете не так много вещей, идей или состояний, которые являются по-настоящему существенными. Да что там, архиважными.
Женщины и мужчины. Мужское и женское в их взаимном притяжении и отталкивании, слиянии и отчуждении, единстве и противоположности - первый, основополагающий, органически достоверный конструкт. Познаваемо опознаваемо непознанное, и одно без другого теряет смысл.
Во всяком случае мой логос устроен именно так. И подходить к женскому или мужскому исключительно с точки зрения внешнего отличия биологических признаков - иначе будет неравенство, что исключает социальную гармонию и лучший мир, не могу, не хочу и не буду.
Женщина - это другой, но не совсем, не только и не столько.
Еще идея, эхо, отражение и среда, муза и поводырь, таинство и восторг, жизнь и смерть.
Нарцисс, увидев в отражении себя, влюбился. Но не в себя или эхо. Отражение. Женщина, это другой, которого любишь не как самого себя, и не как другого, хотя бывает и так, а как себя и другого одновременно. Неразрывно и неразличимо. Пожертвовать себя сразу, целиком и родиться заново в едином. Какое тут равенство или неравенство, только обнуляющееся в единстве и возобновляемое в различениях качание.
Служение - честь, послушание - восторг, отдача - радость, отсутствие - смерть. Свобода, исполняющая себя в танце.