Зачем-то вызвали на этическую комиссию.
– Вам сколько лет? – спросил с ходу их главный, заглядывая в мое личное дело.
– А вы что, не видите? – растерялся я. – Там всё указано…
– Мы-то видим, – язвительно ответил он. – А вот вы, похоже, забываете, изображаете из себя мальчонку, бездумно омолаживаетесь… Что вы на это скажете?
– Что же тут плохого? – удивился я. – Здоровый образ жизни у нас только приветствуется.
– Так в том-то и дело, что у вас он никакой не здоровый. В стране установлены четкие возрастные категории, а вы их демонстративно игнорируете, показываете, что вам плевать на все эти границы. Ходите в какую-то припрыжку, своими мышцами, прессом хвалитесь, просите потрогать, выряжаетесь, как панк… Насмотрелись в интернете на все эти западные штучки и обезьянничаете…
– Простите, но это вопрос сугубо личный – как я хожу, какие у меня мускулы, пресс, – сказал я, приподняв рубашку и с гордостью похлопав себя по накачанному животу.
– Нет, не личный, – воскликнула сиплым голосом какая-то толстая тетка, вперившись в мой пресс. – Вот уйдете с работы на пенсию и хоть пятки себе лижите. А в коллективе извольте придерживаться правил. Вы же наших сотрудников с толку сбиваете, отвлекаете от работы своими телесами. Люди, глядя на вас, нервничают, тоже так хотят… Это же явный вызов всем.
– Не красит это всё мужчину, – подал голос какой-то пожухлый мужик. – Вот зачем вам такая гладенькая кожа? Вы же не голубой? Или мы ошибаемся?
– Не ошибаетесь, – зло буркнул я.
– Ну, слава богу. Хоть тут все в порядке.
– Пора вам одуматься, – сказал главный этик, – и привести свое поведение и внешний вид в соответствие с государственными приоритетами. Мы тут составили акт с вашими обязательствами. Прочтите и подпишите! – и он протянул мне лист бумаги.
«Я такой-то, – начал читать я вслух, – обязуюсь соблюдать возрастные границы, не щеголять своими телесами в рабочее время, одеваться сообразно возрасту, не пропагандировать западные стереотипы омоложения и прочее и прочее…»
– А если я не подпишу? – задиристо произнес я.
– Будем ставить перед руководством вопрос о вашем увольнении.
– Не выйдет! Кончились эти времена, когда пожилых гнали с работы. Суд вас не поймет…
–Ишь, сразу вспомнил, что пожилой, – сказала толстая тетка. – Как права качать, то он и дедом готов записаться, а как за молодыми сотрудницами ухлестывать (у нас и такие сигналы есть), тут мачо из себя изображает…
– А мы вас не по возрасту уволим, – уточнил главный, – а за нарушение этических норм…
– Может, вы еще и уголовное дело против меня заведете?
– А вы не ерничайте, – сказал он, – это вопрос не такой безобидный. Речь идет по большому счету о нашем суверенитете и безопасности. Запад пытается через так называемое омоложение растлевать наших людей… Тут всё серьезно…
– Хорошо, я подпишу, – сказал я, дрогнув. – Но у меня одна просьба. Разрешите мне делать приседания на своем рабочем месте. Или отведите какую-нибудь отдельную комнатенку. Мне требуется приседать примерно каждые полчаса, иначе кровь в тазовой области застаивается…
Главный этик озадаченно смотрел на меня и, видимо, тоже забеспокоившись о своем тазе, начал усиленно ерзать на стуле. – Ну как, коллеги, разрешим ему приседать?
– Я не возражаю, – сказала уже более мирно толстая тетка. – Но никаких раздеваний. Только в брюках.
– И чтобы аптечка рядом была, – добавил пожухлый, – а то еще кондрашка его хватит, а мы отвечай...
– Разрешаем, – сказал главный, продолжая ерзать на стуле, – но только чтобы это были нормальные отечественные приседания, без зарубежных вывертов.
Я, радостный, подписал свое обязательство и, сильно ссутулившись, согласно моей возрастной категории, зашаркал из кабинета.