3 июля я попала на спектакль «Ода странным: комментарий к повседневности» - итоговый показ слушателей московской театральной школы «Инклюзион. Тверская 15», поставленный куратором школы Дарьей Ковальской. О том, что смотреть его, возможно, будет непросто, я догадывалась заранее – уже в приглашении было отмечено, что педагоги школы ориентируются на «театральную урбанистику, документальный, (пост)документальный и партиципаторный театр». Переводя на простой язык, это – театр, в центре внимания которого – сегодняшние проблемы города. Он опирается на реальные диалоги и монологи обычных людей, которые либо подслушаны, либо записаны в ходе интервью, и не стремится к логической завершенности сюжета, предоставляя зрителю право самому решить, «про что спектакль».
Именно этим я сейчас и займусь, но сначала – пару слов о месте показа (подробнее напишу позже). Спектакль прошел в так называемом ДК «Рассвет», что на Красной Пресне. На самом деле, никакой это не дом культуры в привычном понимании слова, а один из цехов бывшего машиностроительного завода «Рассвет», закрывшегося в 2000-е. Помещение в модном сейчас стиле лофт, т.е. безо всяких украшений, с мощными трубами вентиляции под потолком. Из декораций – только задник, на котором частично спроецированы, частично просто нарисованы пушистые облака.
По легенде, действие происходит на остановке, где люди ждут автобуса. Первые минут 5 они молча изнывали от жары под сочувственными взглядами зала. (Показ пришелся как раз на начало очередного приступа московской жары, и в зале было душновато.)
Потом, как это часто бывает в реальности, пошел обмен отрывистыми бессвязными репликами – сначала про автобус и ожидание, а потом – и на другие темы.
Несмотря на некоторую затянутость темы жары, начало мне в общем понравилось. Бывает интересно наблюдать привычную сценку (кто из нас не томился в очередях!) со стороны, не подвергаясь опасности быть втянутым в не самые приятные разговоры раздраженных сограждан. Например, в очень любимый у нас в стране раунд советов «Я бы на вашем месте…»
Некоторые темы и вовсе заставили крепко задуматься. С самого начала спектакля на коленях одной из девушек стоял рождественский светящийся домик. Наконец, ближе к концу, он «выстрелил» – и оказался «котом в мешке», подарком, о содержимом которого никто ничего не знает. Участники спектакля стали передаривать его один другому, не желая связываться с неизвестным (кто-то даже предположил, что это ипотека), и в конце концов домик возвратился к своей хозяйке.
Это было забавно и напомнило мне о так называемых «переходящих подарках», которые никому особо не нужны и потому тихо кочуют внутри дружеского круга.
Но внезапно тема приобрела более серьезный оборот. Одна из актрис, девушка с врожденным недоразвитием конечностей, вспомнила, как в 11 лет ей «подарили ноги» (имеется в виду – протезы). Этот дорогой подарок не только изменил ее жизнь (девочка смогла пойти в школу, обрела друзей и новый опыт), но и поселил в ее душе чувство «ответственности» (я бы сказала, долга) перед теми, кто дал ей эту возможность. Она решила, что теперь не имеет права «попрошайничать» (вряд ли в прямом смысле), жаловаться и ныть, а должна стойко переносить все трудности.
Как ни парадоксально, этот исключительный случай, на мой взгляд, очень точно характеризует общую ситуацию с подарками, ведь, даря кому-то конкретную вещь, мы подсознательно полагаем, что человек будет ею пользоваться, и порой искренне обижаемся, заметив, что это не так. Но кто из нас задумывался о том, что тем самым мы навязываем другим свою волю?..
История с подарком ног высветила тему, заявленную в названии школы – инклюзия. Как известно, слушателями театральных школ «Инклюзион» (их по стране уже около десятка) являются люди с разными формами инвалидности. Сам спектакль тоже минимально соответствовал принципам доступности – всё, что говорилось на сцене, переводил на русский жестовый язык сурдопереводчик Павел Мазаев. Правда, видели его лишь те, кто сидел рядом: вопреки правилам, место сурдопереводчика не было подсвечено. Впрочем, то, что в спектакле заняты инвалиды, было ясно с самого начала – помимо всего прочего, на сцене было две коляски. По ходу действия выяснился странный момент: если на одной из них явно сидела ее хозяйка, то вторая коляска оказалась реквизитом. На нее по очереди присаживались две актрисы. Зачем – непонятно, особенно если вспомнить, что спектакль заявлен как документальный.
И это – не единственная странность «Оды странных». Для меня так и осталось загадкой, что воспевала эта ода – вряд ли радость живого общения с соседями по очереди. Вызвали вопросы и некоторые режиссерские решения, в первую очередь – долгие и однообразные пластические сценки. Мне даже показалось, что финальные аплодисменты, которые начались до конца спектакля, означали не одобрение, а банальное «хватит».
Словом, показ подтвердил мое убеждение в том, что доступность новаторства в искусстве прямо пропорциональна подготовленности авторов и исполнителей. Впрочем, немаленький зал был полон, и во время спектакля никто не ушел. Значит, работа нашла своего зрителя.
