«Кто мог знать, что получится из нас, "господ гимназистов", как называл нас Бодянский? Что получится из этих юношей в выгоревших фуражках, всегда готовых ко всяческим выходкам, насмешкам и спорам? Что, например, получится из Булгакова? Никто этого не мог знать».
Это снова К.Г.Паустовский, и снова «Повесть о жизни». И здесь, и в очерках Константин Георгиевич рассказывает о своём старшем товарище.
Подчеркну ещё раз: первый очерк Паустовского о Булгакове написан около 1960 года, глава из «Повести…» под названием «Снежные шапки» была опубликована осенью 1963 года. Известно, что Е.С.Булгакова была не очень довольна, как Паустовский перенёс на бумагу устный рассказ Булгакова о Сталине, и записала его сама (этот рассказ я рекомендую прочитать и в том, и в другом варианте самостоятельно: сокращать его рука не поднимается, а передать полностью не могу – это уже не статья будет). Однако это никак не уменьшает заслуги Паустовского: ведь нельзя забывать, что всё публиковалось в пору, которую сейчас просто трудно себе представить…
Я держу в руках первый том «Краткой литературной энциклопедии», вышедший в 1962 году. Статья о Булгакове в нём занимает 26 (двадцать шесть!) строк. Чуть ниже помещена статья о Ф.В.Булгарине – она значительно больше.
Портрет писателя поместить не сочли нужным (для сравнения: в другом томе портрет М.Митчелл, чей роман в то время у нас не был издан, поместили). Из произведений помянуты пьесы, «Дьяволиада», «Роковые яйца», «Белая гвардия» и роман о Мольере.
А Паустовский в это же время пишет об удивительном и - трудно сейчас представить себе! – мало кому известном писателе: «Булгаков был полон выдумок, шуток, мистификаций. Он превращал изученный нами до косточки гимназический обиход в мир невероятных случаев и персонажей.
Какой-нибудь выцветший надзиратель "Шпонька", попадая в круг булгаковских выдумок и "розыгрышей", вырастал до размеров Собакевича или Тартарена. Он начинал жить второй, таинственной жизнью уже не как "Шпонька" с опухшим, пропитым носом, а как герой смехотворных и чудовищных событий.
Своими выдумками Булгаков чуть смещал окружающее из мира вполне реального на самый краешек мира преувеличенного, почти фантастического».
И ведь эти слова – о «мире преувеличенном, почти фантастическом» - относятся ко всему творчеству писателя, которое, без всякого сомнения, Паустовскому было известно. Позволю себе ещё раз поместить его отзыв: «Помимо пьес, Булгаков оставил несколько законченных прозаических вещей. Самая значительная из них, где талант Булгакова проявился во всей силе, — это роман “Мастер и Маргарита”» (и опубликовано это в том же 1962 году, что и «Энциклопедия», где о «Мастере» нет ни слова!)
Ну, а что же всё-таки с помянутым уже «Шпонькой»? Может быть, лучше спросим у Паустовского? «Один из рассказов Булгакова – вымышленная и смехотворная биография нашего гимназического надзирателя по прозвищу Шпонька – дошёл до инспектора гимназии. Инспектор, желая восстановить справедливость, занёс некоторые факты из булгаковской биографии Шпоньки в послужной список надзирателя. Вскоре после этого Шпонька получил медаль за усердную службу. Мы были уверены, что медаль ему дали именно за эти вымышленные Булгаковым черты биографии Шпоньки.
А рассказывал Булгаков о том, как Шпонька открыл новый способ изготовления нюхательного табака и тем двинул вперед махорочную промышленность. Шпонька действительно нюхал табак и носил в заднем кармане потёртого сюртука огромные клетчатые – синие с красным – носовые платки. Как человек стеснительный, Шпонька, нанюхавшись табака, уходил чихать в пустой гимназический зал, чтобы не нарушать во время уроков торжественную тишину коридоров и классов».
«Он рассказывал нам необыкновенные истории, - пишет Паустовский. - В них действительность так тесно переплеталась с выдумкой, что граница между ними начисто исчезала». И ведь снова – проекция на последующее творчество писателя!
И ещё цитата: «Никто не давал таких едких и ‘припечатывающих” прозвищ, как Булгаков…
— Ядовитый имеете глаз и вредный язык, — с сокрушением говорил Булгакову инспектор Бодянский. — Прямо рвётесь на скандал, хотя и выросли в почтенном профессорском семействе. Это ж надо придумать! Ученик вверенной нашему директору гимназии обозвал этого самого директора “Маслобоем”! Неприличие какое! И срам!» И чудесное примечание: «Глаза при этом у Бодянского смеялись», - чувствовал, видимо, меткость прозвища. Вспоминается, конечно, гоголевское «Выражается сильно российский народ! и если наградит кого словцом, то пойдёт оно ему в род и потомство, утащит он его с собою и на службу, и в отставку, и в Петербург, и на край света». А ведь Гоголь – любимый писатель Булгакова! И у Паустовского прочитаем: «Уже тогда в рассказах Булгакова было много жгучего юмора, и даже в его глазах – чуть прищуренных и светлых – сверкал, как нам казалось, некий гоголевский насмешливый огонек».
Расскажет Константин Георгиевич и об истоках увлечения Булгакова драматургией, назвав его (снова вспомните, в какую пору!) «одним из крупнейших драматургов», а Киев - «городом театральных увлечений». И, конечно, снова не обойдётся без комических подробностей: «Гимназисты могли ходить в театры только с письменного разрешения инспектора», а разрешение давалось не часто. «Мы подделывали разрешения, подписывали их за Бодянского, иногда даже переодевались в штатское, чтобы не попасться Шпоньке, уныло бродившему по коридорам театра в поисках неисправимых театралов — “воспитанников нашей славной гимназии” (так Шпонька именовал гимназистов). Однажды Шпонька поймал в Соловцовском театре несколько гимназистов в штатском, в том числе и Булгакова. Шпонька подал инспектору рапорт об этом событии, причем выразился, что гимназисты были “в бесформенном состоянии”».
И нельзя не упомянуть ещё об одной странице творчества Булгакова, о которой Паустовский тоже пишет: «Булгаков был не только большим писателем, но и большим актёром». «Я помню Булгакова в единственной его роли на сцене МХАТ, в роли судьи в “Пиквикском клубе”. В этой небольшой роли Булгаков довел гротеск до необыкновенного блеска».
Об этой роли писателя вспоминали многие, позволю себе привести рассказ В.Я.Виленкина о генеральной репетиции и реакции К.С.Станиславского: «Началась сцена “В суде”. “Президент суда” в тяжёлом седом парике, с багровым толстым носом и злющими глазками, расставив локти, приступил к допросу. “Президент” этот, как известно, почему-то яростно ненавидит всех животных и потому не выносит никаких метафор или сравнений из животного мира, а тут ими, как на грех, так и прыщет судейское красноречие. Знаменитая реплика: “Да бросьте вы зверей или я лишу вас слова!” прозвучала с такой неподдельной яростью, что захохотал весь зал, а громче всех Станиславский. “Кто это?” — быстро прошептал он Станицыну, не узнавая актёра. — “Булгаков”. — “Какой Булгаков?” — “Да наш же, наш Булгаков, писатель, автор «Турбиных»”. — “Не может быть”. — “Да Булгаков же, Константин Сергеевич, ей-богу!” — “Но ведь он же талантливый...” — и опять захохотал на что-то громко и заразительно, как умел хохотать на спектакле только Станиславский».
И снова – наблюдательность писателя. Сохранилось воспоминание, как он искал грим для своего героя: «Для Булгакова Судья был воплощённым пауком — хитрым, цепким, с неподвижными глазами и кривящимся от злости ртом. Булгаков настаивал, что паучью природу Судьи нужно подчеркнуть гримом, но старший гримёр никак не мог взять в толк, как это — загримировать лицо Булгакова под паука. Но всё же выход был найден, решили, что у паука лицо похоже на инспектора пожарной охраны, который на днях подло спровоцировал гримёра, попросив у него “немного бензинчика, пятно вывести”, а потом оштрафовал за незаконное хранение бензина в театре».
Роль Судьи Булгаков сыграл около тридцати раз, а 9 сентября 1935 года Елена Сергеевна записала в дневнике: «Иногда М.А. тоскует, что бросил роль в “Пиквике”. Думает, что лучше было бы остаться в актёрском цехе».
Паустовский метко заметил: «От общения с Булгаковым оставалось впечатление, что и прозу свою он сначала “проигрывал”. Он мог изобразить с необыкновенной выразительностью любого героя своих рассказов и романов. Он их видел, слышал, знал насквозь. Казалось, что он прожил с ними бок о бок всю жизнь». Наверное, именно поэтому герои Булгакова кажутся такими живыми…
Свой очерк о писателе Константин Георгиевич завершит: «Булгаков, как писатель и драматург, не получил при жизни признания критики. Ни одному из писателей не приписывалось столько предвзятых и, по сути дела, несуществующих в его творчестве тенденций, как Булгакову. Происходила путаница — великое нетерпение и желание скорей увидеть конечное счастье своей страны и своего народа принимали за неверие в силы народа. Борьбу с остатками гнили и пошлости принимали за осуждение современного человека. Ложные толкования причиняли величайшую боль писателю».
И скажет то, что, думаю, относится ко всем нам: «И как бы мы ни относились к творчеству Булгакова, принимая его или не принимая, мы должны склониться перед памятью этого писателя и человека, преданного родной стране и её искусству всеми своими помыслами, всем сердцем и прошедшего свою нелёгкую жизнь искренне, честно, ни в чём не изменив себе».
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Навигатор по всему каналу здесь