Вечерело. Селянин Ростиславович и Алексей не вернулись.
Анна сидела рядом с Алёшей и ждала своей участи.
Молчала.
Толпа стала расходиться.
Седовласый старик велел Оле встать с ящика.
— На хранение себе возьму. Как прибудет власть, ей передам.
— Ещё чего! — возмутилась Оля. — Золото всё приберешь к рукам, а пустой ящик покажешь. Давай сторожить до утра.
"Быстрая речка" 92 / 91 / 1
Старик возмутился:
— К детям иди! Полоумная!
— Сам такой, — огрызнулась Оля. — Не помрут за ночь. А здесь меня очернить хотят. Или ящик мне давай, я буду дома сама сторожить. А этих куда девать?
Оля махнула рукой в сторону Анны и ребёнка.
— Ко мне пойдут. В чулане место найдём, — ответил старик.
Анна смотрела на этих вершителей судеб и ужасалась.
Алёша тихо шептал ей:
— Мамка, отец приедет, всё наладит. Не вступай с ними в битву. Ночь вытерпим. А так и убьют ненароком. Потерпим, я сильный.
— И я, — сквозь слёзы шептала Анна.
— Эй, вставайте, арестанты. Ко мне пойдёте. Да только попробуйте пискнуть. Я на вас Бурана натравлю, он замолчать вас быстро заставит. От страха онемеете.
Анна поднялась, Алёша тоже.
В чулане у старика не сомкнули глаз. Разговаривали шёпотом. Анна горько плакала. Алёша успокаивал её.
Утром ненадолго уснули.
Анна вздрогнула от громкого крика Алексея.
— Ах ты старый хрыч! А ну отдай жену и сына! Ах ты судья недоделанный! Если на них хоть царапина, убью! За волосы твои седые буду тащить по селу.
— Ну-ну, — возмущался старик. — Мне ещё премию дадут за это! А ты под суд пойдёшь за это. За то, что во власти сам, а жена золотишком балуется.
Алексей ворвался в чулан.
— Вставайте, к правлению пойдём!
У Анны так и были завязаны руки. Алёшу развязали.
Только у правления Алексей освободил Анну.
Она прижалась к мужу, он небрежно оттолкнул её и сказал:
— После поговорим, сейчас нужно решить вопрос с золотом.
У правления собрались все жители села.
Оля шагнула вперёд, обратилась к жителям.
Селянин Ростиславович записывал за Олей.
— Дорогие сельчане, — кричала Оля, — среди наших жителей есть враги народа. При этом те враги нашу культурную жизнь обустраивают. Предлагаю записать всё, всем подписаться и отправить на суд наших врагов.
— Молчать! — вдруг закричал Селянин Ростиславович. — Ты это камни в мой огород бросаешь, Ольга! Не черни попусту людей добрых.
— Ой, спелся со своим Алексеем, — возмутилась Ольга. — И защищаешь его. Думаешь, нет на вас управы? В город все пойдём! Там нас выслушают и меры примут.
— Пойдём, пойдём, — загудела толпа.
Алексей сверлил Олю взглядом.
Она стояла к нему спиной и продолжала кричать.
Селянин пытался успокоить толпу, выкрикивая:
— Товарищи, успокойтесь!
Но люди гудели и поддерживали Олю. Поступило предложение связать председателя и его подельников.
Толпа ринулась вперёд.
Селянин схватил Алексея за руку и пробормотал:
— Не двигаться! Бараны отступят. Бегство — наше поражение.
Толпа и впрямь отступила.
У председателя дрожали руки. Анна сидела на корточках, опустив голову вниз.
— Продолжим цивилизованный разговор, товарищи! — крикнул Селянин. — Откроем прилюдно ящик. И накажем виновных, коли такие будут.
— Откроем, откроем, — гудела толпа продолжая отступать назад.
Седовласый старик поставил ящик перед председателем и отошёл.
Председатель ящик поднял.
— Золото, говорите… — сказал он неуверенно. — Ну-ну… Обогатимся! Отстроим коровник, свинарник отремонтируем. Есть на что потратить.
— Чего это? — возмутилась Оля. — Я нашла и показала, а свинарник будет отстроен.
— А ты чего хотела? — засмеялись в толпе. — Себе прибрать? Деловая ты, Олька! Мишка тебе всю голову отбил.
Пока Олю нелестными словами оговаривали, председатель открыл ящик.
Сверху блеснули массивные серьги с большим камнем. Под серьгами лежало что-то белое.
— Пиши, Алексей! Серьги — пара, одно наименование. Платье белое, вышитое крестом. С фазанами. Одно наименование. Письмо. Одно наименование. Кольцо золотое, одно наименование.
— Золото! Золото! Есть золото, — гудели в толпе. — Позор Алексею! Позор председателю, позор Анне Фёдоровне!
— Цыц! — заорал Селянин. — Кто пойдёт в город? Подходите, подписывайтесь. Заполняйте список. Там примут решение. Председателя нового вам пришлют, коли я не угодил.
Толпа вдруг затихла.
— Не нужен нам новый! Старого хватает. Ничего не будем писать. Золото сдай по правилам да письмо прочти. Устроили тут театр.
Оля стояла опустив голову.
Алексей конспектировал слова председателя.
Анна так и сидела на корточках, закрыв лицо руками.
— Кто читать будет? — спросил Селянин.
— Ты и читай, — ответил кто-то из толпы. — Доверяем! Коли неправдоподобно будет, проверит кто-нибудь, кто буквы знает.
Председатель кивнул.
Раскрыл письмо.
— Дорогие дети! Коли будет нужда открыть этот ящик, знайте! Не удалось мне от родной жены поиметь детей! Так на стороне бабы были ладные. Каждый день, когда был рядом, смотрел на Ольку и любовался красотой. Вся пошла в мать. Если б мне не иметь жену ранее, женился бы на другой. И так перед Богом нести ответ.
Платье это Алёнкино любимое. Хранила она его на свадьбу дочери. Да вот так вышло, что дочь влюбилась в брата своего, сына моего Алёшку. Не обессудьте, люди! Платье отдайте Олюшке.
Пусть хранит частичку материнскую. Серьги снял с Алёнки в день смерти. Она велела для дочки оставить. Коли дойдёт этот ящик до владельцев, пусть Олька наденет материнские серьги и кольцо, что я подарил.
Спрятал глубоко. Сказал о кладе кому нужно. А дальше всё сделает время. Прощайте, кто был знаком! Храни вас Бог и Государь. Ваш Фёдор Бояринов
Тишина…
Она была долгой. Казалось, никто не дышал.
Ольга нарушила тишину первой.
— Было золото? Все видели? Кто со мной в город пойдёт жаловаться?
Но никто ей не ответил.
Толпа стала расходиться.
— Только время потеряли! Театр, ей-богу.
Алексей подошёл к Ольге.
— Рассказывай, сестра, как всё было.
Она взглянула на него и плюнула ему в лицо.
— Тебя отец воспитывал, а меня чужие люди. Чего тебе рассказать? Что наш отец детей нарожал и как кукушка подложил в чужие гнёзда? Или рассказать, что мать моя меня всю жизнь считала родной? Ненавижу тебя и твою семью. И не думай, что я оставлю всё так! Я вам жизни не дам никакой. Я со свету сживу тебя.
Алексей вытащил из кармана глиняный листок.
Посмотрел на него.
— Помнишь? — спросил он.
Ольга уставилась на ладонь Алексея.
— Лучше бы ты тогда речку всё же попытался переплыть. Не было бы всего этого!
Оля подошла к председателю.
— Платье отдай!
Селянин помотал головой.
— Не могу! В город повезу. Всё там расскажу, а дальше решат верхи, как нам быть и кого наказать.
— Не надо в город, — прошептала Ольга. — Отдай мне, я молчать буду. Дай хотя бы потрогать серьги.
Председатель не дал. Всё скомкал и сложил обратно в ящик.
— Иди, Ольга!
Анна поднялась на ноги.
Алексей подошёл к ней и скомандовал:
— Иди домой, там поговорим.
Анна кивнула, Алёша взял её за руку и повёл домой.
В кабинете сидели молча Алексей и Селянин.
Селянин то и дело вздыхал.
Потом начал разговор.
— Разболтают, в город донесут. Ты бы с Ольгой выяснил свои дела.
— Что с ней выяснять? Она с ума выжила совсем. И Анна туда же! — пробормотал Алексей.
— Ты Аньку не вини, она баба ладная. Умная. Где ты такую в селе найдёшь? Любит тебя больше жизни.
— Уж куда там! Любит… Любила бы, давно родила бы мне сына.
— Ходит она к бабке Катьке за реку. Та её травами разными лечит. Обещает, что родит твоя Анька вскорости. Ты, Алёша, бабу не вини. Я краем уха от жены слышал, что плохого на твой род нажелали. Я в это колдовство не очень-то и верю, но бабы-то болтают. Пойди бабу пожалей, она всю ночь в чулане просидела. Наклеветали на неё.
Алексей сидел опустив голову.
— Устал я, Селянин, как не в себе будто. Голова иногда не моя. Чужую ношу с мыслями страшными. Как опомнюсь, так потом холодным прошибает. Топоры припрятал подальше от греха. Тряпки мокрые кладу перед входом на ночь. Боюсь, что сделаю страшное в забытье. Бывает, нахлынет, а справиться не могу.
— В-о-о-о-т дела, — прошептал Селянин. — Может тебе тоже к бабке Катьке. Она поможет вдруг.
— А давай, — оживился Алексей, — пусть бесов из меня выгоняет. Иначе я руки на себя наложу.
— Ну так пошли, — скомандовал Селянин Ростиславович. — Дорогу знаю.
Анна пришла домой и легла спать.
Алёша сидел рядом, гладил её по плечу и шептал:
— Мамка, всё будет хорошо! Главное, что живы. А дальше отец нас в обиду не даст.
— Как же не даст, — ответила Анна, — даже слова доброго не сказал. Уеду я, Алёша! Будете жить с ним вдвоём.
— И я тогда с тобой поеду, — сказал Алёша. — Собирайся, сейчас самое время.
— Я посплю сначала, — прошептала Анна. — А потом решим.
Алёша кивнул и прилёг рядом с Анной.
Продолжение тут