Те, кто служил в армии, знают цену увольнительной… И наверняка не забыли, какую песню надежд в душе рождает, томя долгим ожиданием и досаждая коротким промельком, этот внекалендарный праздник, дарованный обычным на первый взгляд документом со строгими печатями и подписями…
Наша армейская учебка располагалась в мощном городе металлургов – назовем его город N. Баяниста взвода – парня из Казани Шурика Иринархова – пригласили выступить в школе. Произвел он впечатление музыкальным своим узорочьем, за душу брали его мелодии. Командир взвешивал: кого из парней взвода «пристегнуть» к баянисту? Повезло мне – благодаря предыдущей увольнительной. Тогда я попал на выставку камнерезов и, восхищенный виртуозной работой в яшме мастера Калиниченко «Сердце Виктора Хары», с солдатской отзывчивостью и эмоциональностью высказался о трагедии на стадионе в Сантьяго, написав в городскую газету. В памяти звучали песни Виктора Хары – а я благодаря публикации в тогдашней «Комсомолке» представлял, как фашистские приспешники Пиночета прикладами разбивали пальцы певца-гитариста.
«Кровоточила» уральская яшма. Удивительное по впечатляющей образности творение казалось живым, трепетным сердцем, которое трагически-диссонирующим аккордом рассекла трещина, выражающую судьбу патриота. На маленьком постаменте из камня алые капли какой-то смолки символизировали кровинки… Я назвал свою публикацию «Камень, раскаленный гневом». И хотя была статья всего в ладонь (а значит, размером в сердце), моих командиров она тронула. Сочтя, что публикация о чилийском певце несет военно-патриотический заряд, меня «пристегнули» к нашему баянисту. Высокая честь!
Предстояло празднование Дня Советской Армии. И командование заботилось о том, чтобы представители части в городе выглядели «на уровне». За баяниста переживаний не было – сыграй он популярные тогда мелодии военных лет, как тотчас отзовутся голоса школьников, которые и слова песен знали, и в наградах прошедших войну своих дедов разбирались.
Я же своих задач не знал. Замкомвзвода сержант Кузнецов сказал:
– Попросят выступить – прочтешь написанное.
Он вздохнул. Сам бы он это сделал отменно, но его увольнительной, увы, не одарили… И он инструктировал.
…Помню, меня – заядлого книгочея – привлекла в школе богатая выставка книг на длинном столе. Пригляделся. Какой же радостью было встретить отменное издание Мустая Карима в «Современнике»! Небольшой, но толстый сборник «Время – конь крылатый…» с превосходной графикой художника Ромадина. Да и еще конвертик с небольшой гибкой пластиной, хранящей голос поэта из Уфы. Взял в руки, полистал, взволновал строчками сердце и, вздохнув, положил, мысленно с самоиронией сказав себе: «На чужой каравай рот не разевай…».
А школьники, оказывается, пронумеровав столы в актовом зале, устроили конкурс чтецов. Старшеклассники предстали в нем костюмированными героями известных произведений. Ну разве не взволнует солдата трепетная Наташа Ростова в своей «уральской» версии? Или Гуля Королева из «Четвертой высоты»? Гусар и солдат Великой Отечественной? Да и гражданские персонажи не подкачали… Так, наш столик приютил «деда Щукаря» из бессмертного романа М. Шолохова. Надеюсь, вы не забыли смачный эпизод о том, как Щукарь попытался откусить у рыбака крючок и сам стал жертвой своей «авантюринки»? Прочел парень этот эпизод просто здорово! Ухохочешься!
Предоставили слово и нам. Баянист с привычной уверенностью развернул меха баяна и зажег аудиторию мелодиями, которые тотчас набрали песенную высоту… Я же стушевался. От инструкции командира взвода отошел, не стал читать свою публикацию. А попросил сборник Мустая Карима и, волнуясь (девчонки же рядом!), прочел стихотворение военного времени «Цветы на камне»:
Любимая, ты помнишь об Урале?
О синих далях, о минувших днях,
О том, как мы однажды любовались
Цветами, выросшими на камнях…
Служба в Уральском округе наполняла эти строки особой мелодикой чувств. Да и армейская «парадка», видимо, придавала чтению какую-то свою «огранку»…
Баянист с армейской верностью заботливо «подставил музыкальное крыло», заиграл тюркскую мелодию. И читать стихотворение поэта-земляка стало легче.
Когда бы сердце впрямь окаменело,
Среди боев, которым нет числа,
Моя любовь, которой нет предела,
Цветами бы на камне расцвела.
Видимо, солдат мирного времени для школьников уральского города, который выпускал в войну знаменитые танки Т-34, один из которых был горделиво вознесен на постамент, невольно вносил свой величавый «броневой аккорд» в их восприятие стихотворения Мустая Карима. И это вдохновляло.
Когда представителя «нашего» столика объявили победителем, мы с товарищем радостно аплодировали. Но каково же было мое изумление, когда оказалось, что стих Мустая Карима «Цветы на камне» тоже вошел в конкурсный зачет, и победителем назвали… меня! Это несказанно смутило – подумалось, что это «победа с натяжкой»: мы – гости, да и встреча проходила накануне армейского праздника.
Но мне подарили тот самый сборник Мустая Карима «Время – конь крылатый…», который я углядел на выставочном стенде. И украсили его дарственной надписью с печатью школы – вот такая осталась у меня незабываемая отметина времен армейской службы…
* * *
…Разве я мог представить, что полковник-десантник, кавалер ордена Александра Невского Ш. Миннигулов, возглавлявший обком ДОСААФ республики, пригласит меня работать в Уфу – в коллектив, в штате которого работали два Героя Советского Союза?
И когда он попросил меня подготовить вечер встречи с Мустаем Каримом, я показал памятный сборник-побратим, который хоть и не занимал армейской койки в нашей казарме, но верно служил со мной, донося до меня и моих земляков степное дыхание нашего края, его неповторимые мелодии, напоминания о его героях. И я показал народному поэту свой армейский снимок у столба «Европа-Азия», где я прочел своему армейскому товарищу отрывок из одноименного стихотворения башкирского поэта.
Замысел сложной литературно-музыкальной композиции горячо и деятельно поддержал тогдашний директор Дворца культуры моторостроителей, заслуженный деятель искусств республики Лев Ефимович Пайкин – дивно-эмоциональный, пафосный мастер выразительного чтения и блистательный организатор, который помог моему сценарию «раздышаться по полной программе». Зная о том выступления в школе, об образе цветов на камне, талантливый хореограф дворца культуры сотворила на сцене из девичьих тел танцовщиц образ вечного Цветения Жизни, одухотворив пластическим образом стихотворение Мустая Карима «Цветы на камне». Поэт присутствовал в зале со своей супругой. Это популярное стихотворение, родившееся во время войны, проникновенно-светлое, жизнеутверждающее, удивительный Гимн Любви, которая сама по себе – отрицание Смерти, наверняка и было адресовано ей, верной Музе поэта. Проникновенно прозвучала и песня на стихотворение М. Карима «Три дня идет снег…».
Поэт дал мне для вечера два фотоснимка: фронтовой и со своей матерью. И был поражен (в то время мы не были избалованы техническими средствами) тем, что небольшие – с половину ладони – фотографии неожиданно для него превратились с помощью проектора в огромные картины размером в два десятка метров. Тот вечер я назвал «Поэт, воин, драматург». В нем, прочтя сценарий, согласились принять участие Герои Советского Союза Петр Леонтьевич Рогалев, Николай Иванович Суховатов, Султан Хамитович Бикеев, Роман Романович Бабушкин и дважды Герой Советского Союза Муса Гайсинович Гареев.
А выдающийся кураист Гата Сулейманов сделал удивительный подарок народному поэту – исполнил мелодию, которую он записал на родине Мустая Карима, в Чишминском районе. Поначалу уклонявшийся от выступления, наш выдающийся мотогонщик, шестикратный чемпион мира Габдрахман Кадыров, не любящий сцены, все же согласился выступить – он был краток, динамичен, конкретен в своем выступлении, искусно поддержанном песней в чудесном исполнении Назифы Кадыровой, уверенно обретавшей тогда творческий взлет.
Полковник Ш. Миннигулов вручил Мустаю Кариму Знак ЦК ДОСААФ СССР, подписанный легендарным воздушным асом, трижды Героем Советского Союза А. Покрышкиным.
Эти фотоснимки – не самые лучшие: более удачные «поглотили» давние стенды и альбомы. Но они сохранили облик нашего народного поэта-воина в созвездии Героев.
Тогда в газете «Советский патриот» я написал об этом событии статью «Долг памяти». А ныне Долгом Памяти я посчитал публикацию этих фотоснимков, чтобы послать вырезку из газеты армейскому приятелю, под баянные узорочья аккордов которого я, волнуясь, читал стихотворение поэта-фронтовика, и незабываемые армейские солдатские погоны меня при этом приободряли…
Р. Хантимиров
Издание "Истоки" приглашает Вас на наш сайт, где есть много интересных и разнообразных публикаций!