Двадцать пять лет и один день тому назад, 12 июля 1997 года, на кубинской военно-воздушной базе в Сан-Антонио-де лос-Баньос приземлился самолет, доставивший из Боливии останки Че Гевары и его товарищей по «геррилье».
На церемонию их встречи приехал Фидель Кастро и остальные руководители страны. Среди встречавших также находилась дочь «героического партизана» Алейда Гевара Марч.
C 11 по 14 октября останки были выставлены для прощания в гаванском мемориале Хосе Марти. За это время мимо саркофагов прошло триста тысяч человек. 17 октября останки были перевезены в Санта-Клару, к месту захоронения. Выступивший на церемонии погребения Фидель Кастро назвал погибших в Боливии «героическим отрядом подкрепления».
Всем этим событиям предшествовали упорные многомесячные поиски места захоронения, которые велись кубинцами в Боливии. Как рассказывает корреспондент газеты «Хувентуд Ребельде» Луис Эрнандес Серрано, для решения данной задачи на Кубе была сформирована специальная группа, состоявшая из ряда специалистов: трех геофизиков, одного историка, одного антрополога, одного археолога и молодого доктора Хорхе Гонсалеса Переса, судебно-медицинского врача-эксперта. Последний был назначен руководителем.
С территории Кубы поддержку группе осуществляли более ста специалистов 15 учреждений. Конкретно в Боливии, кроме упомянутых семи, в поисках за все время приняли участие еще 13 специалистов. На последнем этапе подключились три аргентинских судебно-медицинских антрополога.
Поиски увенчались успехом 28 июня 1997 года. В статье кубинского журналиста ни словом не упоминается решающий элемент, способствовавший находке, - сторонняя подсказка о том, где конкретно надо искать. Не знакомый с деталями истории читатель может подумать, что, прочесывая чуть ли не всю боливийскую территорию, поисковая группа наконец счастливо (впрочем, нет, не благодаря удаче, а в результате собственных титанических усилий) набрела на тайную общую могилу.
На самом деле, здесь начинаются разночтения, о которых мне хотелось бы с вами поговорить. Помнится, на нашем телевидении прошел документальный фильм или запись телепередачи, основную часть которой заняла беседа с отставным боливийским генералом Марио Варгасом. В 1967 году этот человек, будучи капитаном рейнджеров, руководил операциями против партизан. Он был свидетелем убийства Гевары и захоронения тел погибших. Как считается, именно Варгас в 1995 году дал наводку на место, где следовало искать братскую могилу. Таким местом была взлетная полоса в Вальегранде.
Моя память не настолько сильна, чтобы воскресить в ней кадры, где бы Варгас собственными устами подтверждал, что подсказка исходила именно от него. Однако впервые об открывшейся тайне мир узнал из статьи американского журналиста Андерсона, опубликованной в газете «Нью-Йорк Таймс». Андерсон в ней основывался на личных свидетельствах Варгаса.
Почему я об этом? В массе публикаций утверждается совершенно другое: будто бы место захоронения рассекретил в 1995 году Гарри Прадо. Человек также некогда был капитаном рейнджеров, его отряд взял в плен раненого Че, и якобы как раз Прадо тайно хоронил его после смерти. Будто бы Прадо открыл свой секрет под действием раскаяния или страха, вызванного цепью мистических смертей всех, кто так или иначе имел отношение к гибели Гевары. Да, существует и такая легенда – о ней широко известно.
Вы думаете, это все? Тот же Варгас в статье Андерсона говорит, что закапывали тело Че Гевары и нескольких (об этом тоже надо сказать подробнее) его товарищей три человека: он сам, майор Гвидо Флорес и еще один офицер по кличке Тикона. Так вот, есть свидетельство некоего Густаво Вильолдо, который утверждает, что это он закапывал тело Гевары и двух (!) его товарищей рядом со строящейся взлетной полосой в Вальегранде. Вильолдо, кубинский эмигрант, состоял на службе в ЦРУ и действительно имел задание по поимке Че Гевары в Боливии. Якобы под наблюдением Вильолдо аргентинские врачи-агенты ЦРУ отрезали кисти рук у мертвого соотечественника, чтобы впоследствии дать возможность сверить отпечатки пальцев с хранящимися на родине.
Сегодня, уточняя детали в интернете, я окунулся в настоящие информационные дебри. Если продолжать тему секретного погребения знаменитого партизана, то придется вспомнить, что существует свидетельство еще одного человека, который утверждает, что лично (конечно, лично!) он зарыл его тело в совершенно другом месте.
Количество тел, зарытых в братской могиле, во всех этих «свидетельствах» колеблется от двух до семи. Где-то говорится, что первоначально в Вальегранде, под расширившимся за тридцать лет аэродромом, было отрыто три тела, а тела Че Гевары среди них не было. Потом, будто бы состоялись консультации между боливийским и кубинским правительствами, были проведены дополнительные работы, и вместо трех обнаружили семь тел. Среди них - тело Че Гевары, на котором отсутствовали кисти.
Каруселью проходят противоречащие друг другу данные, касающиеся дат, цифр, деталей…Я понимаю, что образ Че Гевары – это клондайк для различных спекуляций. Кроме того, истина страдает от ошибок, неизбежных в перепечатках, переложениях.
Признаюсь, лично меня все это трогает мало. Не потому, что личность Эрнесто Гевары де ла Серна мне не интересна. Совсем наоборот, в молодости мной было прочитано очень много о нем и много написанного им. Меня эта свистопляска не волнует потому, что она мало что добавляет к сложившемуся представлению об этом человеке и о его исторической роли. Другое дело, что за годы, прошедшие после смерти Че, он стал для многих фигурой практически религиозного почитания. Есть и другие люди, которые относятся к изучению его биографии как к истинному хобби. Типа коллекционирования марок. Что тоже является делом скрупулезным. Делом для въедливых.
С большим удовольствием прочел бы выверенные биографические сведения о последних днях его жизни и истинные подробности его погребения. Но подобное желание, наверное, из области несбыточных. Слишком велик культурный слой, в том числе и рукотворно навороченный. Как пример: тот же кубинский корреспондент добавляет в своей статье вишенку на могилу Че Гевары. Будто бы ему, Луису Эрнандесу, вспомнилось, как в Вальегранде, в середине лета 1997 года, он спросил боливийского мальчишку, «очень бедного, лет двенадцати, почти оборвыша (а какого иначе!)», о его мнении относительно поисков останков Че. А тот ему ответил: «Я не знаю, что за проблема найти живого среди мертвых!".
Разными свидетелями и лже-свидетелями по-разному описывается момент пленения и собственно убийства Че Гевары. Слава богу, все сходятся на одном, что расстрелял его некий Марио Теран. При этом воинское звание Терана колеблется в диапазоне от солдата до лейтенанта. Похоже, Теран был капралом. Или сержантом. Одни говорят, что покончить с Че Геварой тот вызвался добровольно – чтобы отомстить за погибших товарищей. Другие утверждают, что он тащил жребий. Кто-то уточняет: соломинку.
О пленении героя также существуют сильно отличающиеся друг от друга версии. Канонической считается та, что была изложена в предисловии Фиделя (как же, довлеет авторитет этой личности!) к публикации боливийского дневника его соратника. Согласно Фиделю, Че Гевара отстреливался до последнего пистолетного патрона.
При этом захватившие его боливийские военные утверждают, что в момент пленения в его пистолете нашли совершенно не израсходованную обойму. Есть даже среди них такие, кто утверждает, что он вышел, чтобы сдаться, предварительно прострелив свой знаменитый черный берет и надев его на голову. Будто бы, по всем свидетельствам, в Боливии он носил на голове исключительно кепи, а в сей «торжественный» момент хотел придать себе известный всему миру образ, надеясь, что его будут фотографировать. Утверждают, что при этом он назвал свое имя, предупредив, что «живой он стоит больше, чем мертвый».
Все это, буквально все, зависит от человеческой позиции вещающего. Читатели верят вещающим не менее избирательно. Поэтому чистую, незамутненную истину искать бессмысленно. Тем более – в политизированных СМИ, как те же «Хувентуд Ребельде» и «Гранма». Об удивительном легендостроительстве последней я уже писал ранее в статье «Героизм как атрибут жанра».
Для себя я понимаю так. Решающий, срезающий все, что было и есть, миг смерти – вещь непостижимая. В силу неспособности мозга осознать сразу и во всем объеме этот переход «отсюда в никуда», человек может встретить его как угодно и неожиданно по-разному. Герой может дать слабину. В ничтожестве может напоследок проснуться человек. Именно что «может». Преобладающими останутся наработанные за жизнь стереотипы поведения и привычки в отношении к жизни. Однако – такое может произойти.
И все равно, если бы, предположим, Чикатило не дождался своего ареста, а движимый раскаянием, погиб под колесами грузовика, спасая ребенка, это все равно не обелило бы все сделанное им перед этим. Можно вспомнить и такие случаи, когда прожившие героическую жизнь люди ломались перед дулом направленного на них оружия. Не нам их судить. К тому же вся эта гипотетика – чистые исключения. Справедливо одно: в момент расстрела прерогативу принятия решения «стоять или пасть на колени» не уступишь никому.
Эрнесто Че Гевару я уважаю как человека, всеми силами боровшегося за идею, а не за преуспевание. А если и въелась в него за долгое время славы привычка актерствовать, для меня она из самых безобидных.