оглавление канала
- Ты, Марточка, больше не шути так. А то меня, точно, кондрашка хватит. – Потом посмотрела на меня как-то, я бы сказала, изучающе, и, совершенно другим голосом, спросила. – А что у вас с Сашкой? Налаживается?
Я вытаращила на нее глаза.
- В каком смысле «налаживается»? Что у нас должно «налаживаться»?
Светка махнула на меня рукой.
- Ой, Марточка, я тебя умоляю… Ты прекрасно поняла, ЧТО я имела в виду.
Я даже не нашла слов, чтобы ответить ей. Тут, блин, жизнь Пашкина, можно сказать, на волоске висит, а у нее черте чего в голове творится!! Я уже была готова устроить ей разнос на эту тему, чтобы пристыдить, мол, о чем ты думаешь в такой момент, но вовремя остановилась. В глазах в подруги плескалось не любопытство, а неприкрытый страх. Ей было до чертиков страшно. А пустой болтовней она просто хотела отвлечься, да и меня заодно отвлечь. Я выдохнула, словно, спуская гневный пар, который был готов вырваться из меня сердитыми словами, и проговорила вполне доброжелательно:
- Свет, что у нас может «налаживаться» или «разлаживаться»? Мы просто друзья-приятели, не более того. – Потом, немного подумала, и добавила. – По крайней мере, пока.
Светка хмыкнула.
- Ну, это ты за себя говоришь. А я же вижу, КАК Сашка на тебя смотрит.
Я только собралась что-то ответить, как под окнами раздался сигнал. Мы обе кинулись к окошку, и смогли увидеть знакомый нам ПАЗик, пристроившийся на обочине дороги. Я схватила дневник, и мы кубарем спустились с лестницы, кинувшись со всех ног к автобусу. Саша дождался, когда мы усядемся, и спросил:
- Ну, и куда едем?
Я с удивлением посмотрела на него. Для меня ответ на этот вопрос был настолько очевиден, что мне даже в голову не могло прийти, что друзья этого не понимают. Сашка ждал ответа, и я проговорила:
- В Бальгу, конечно. Только, Саш, подъезжай со стороны Веселого.
Саша с удивлением посмотрел на меня, но ничего не сказал. Закрыл двери, и нажал на педаль газа. Я понимала его удивление. О своих сольных похождениях я не рассказывала никому, кроме Флоры. По дороге мы молчали. Светка, съежившись в углу сиденья, и одолеваемая своими грустными мыслями, с тоской смотрела в окно, на мелькающие пейзажи, но, думаю, ничего не видела. Саша сосредоточенно смотрел на дорогу, и только изредка косился на газетный сверток, в котором лежал дневник. А я с грустью подумала, что от того балагура и «души» любой компании, каким я его впервые увидела, в нем ничего не осталось. Словно тогда, это был не он настоящий, а просто его маска. А сейчас, маски сброшены. Да, правду люди говорят, что чужая душа – потемки.
Что касается планов по спасению Пашки из плена, то тут я особо не напрягалась. Все было просто. Я меняю дневник на друга. Думаю, меня они просто так тоже не выпустят. Но, это, почему-то, меня совсем не заботило. Я была уверена, что обязательно выкручусь. Правда, с большим трудом себе представляла, как это будет. Строить планы на эту тему сейчас было совершенно бесполезно. Все зависело от ситуации, количества, находящегося там, народа, да, мало ли еще от чего. Я наверняка знала только одно: помочь мне выкрутиться из создавшейся ситуации может только мои интуиция и удача. Главное, только чтобы друзья были в безопасности. Когда есть уверенность, что все, кто от тебя зависят находятся в порядке, воевать намного легче. А то, что повоевать придется, я ни минуты не сомневалась. Пускай, мне не придется размахивать мечом, или отстреливаться до последнего патрона, но, думаю, то, что мне предстоит - это тоже будет война.
Сумерки за окном сделались густыми и вязкими, словно растопленная смола, прилипая к окнам, мчащегося сквозь них, автобуса. В свете фар мелькали придорожные кусты и деревья. Значит, мы уже выехали за город. А я и не заметила, когда это случилось, погруженная в свои мысли. Мелькнул на дороге указатель «Веселое». Я стала внимательно вглядываться вперед. И, когда увидела знакомый поворот, сказала Саше:
- Останови здесь...
Он притормозил, и, не скрывая удивления, спросил:
- Ты уверена? До входа в комплекс еще довольно далеко. Здесь и света нет.
Я утвердительно кивнула.
- Здесь. А свет мне ни к чему.
Саша съехал на обочину под крону развесистой липы, и остановил автобус, выключив двигатель и потушив фары. Нас окутала синяя дымка приближающейся ночи, и тишина, в которой были слышны только ленивые стрекотания цикад, да слабый шорох листьев где-то наверху, над нашими головами, под едва заметными дуновениями ветерка. Светка сразу оживилась, собираясь вылезать из автобуса. Но, я остановила ее.
- Значит, так. Я сейчас уйду, а вы сидите и ждите, когда появится Пашка. Как только он сядет в автобус, вы мне просигналите, два длинных, один короткий, и сразу отъезжайте отсюда подальше. Скажем, до указателя на Веселое. Если что-то пойдет не так, то после небольшой паузы дайте еще один длинный сигнал. И я буду знать, что не все в порядке. Запомнили? – Светка с Сашей дружно кивнули, а Светка даже повторила вслух:
- Два длинных и один короткий, если… в общем, еще один длинный после небольшого перерыва.
Я удовлетворенно кивнула, и похвалила:
- Умница. А затем, если я через часа полтора не приду, уезжайте домой. Я потом сама как-нибудь доберусь. – Говорить я старалась легко, слегка беспечным тоном, словно мы приехали на пикник.