Курьер. СССР, 1987. Режиссер Карен Шахназаров. Сценарист Александр Бородянский (по одноименной повести К. Шахназарова). Актеры: Фёдор Дунаевский, Анастасия Немоляева, Олег Басилашвили, Инна Чурикова, Светлана Крючкова, Александр Панкратов–Чёрный, Владимир Меньшов, Андрей Вертоградов и др. 34,4 млн. зрителей за первый год демонстрации.
Фабула истории, рассказанной в «Курьере», проста, ее можно, передать несколькими словами. Жил-был семнадцатилетний московский паренек Иван. Окончил школу. Поступал не по призванию, а так, на всякий случай, в педагогический институт. Не поступил. А тут еще мать с отцом развелась. Пошел на работу — курьером в один из научных журналов. Встретил симпатичную ровесницу — первокурсницу университета, профессорскую дочь. Влюбился. А ее отец от этой встречи был не в восторге...
Как видите, в таком аннотационном пересказе фильм кажется банальным повторением уже давно пройденного. Однако в отличие от многих советских лент о молодежи 1960-х – 1980-х, в «Курьере», на мой взгляд, впервые так остро ставится проблема неприятия молодыми социального негатива.
Шахназаров выстраивает своеобразную музыкальную драматургию действия, через которую раскрываются нравственные конфликты и характеры героев. Тут и брейк-данс, ставший подлинной страстью значительной части молодежи, пытающейся выразить себя в том, что недоступно консервативным взрослым… Здесь и откровенная в своем педалированном примитивизме песенка про козле, по сравнению с которой, пожалуй, даже небезызвестный «Собачий вальс» кажется шедевром музыкальной культуры. Эту мелодию Иван (Ф. Дунаевский) лихо выбивает клавишами благородного фортепьяно в респектабельном доме профессора-филолога, насмешливо и покровительственно обучая «премудростям» этих залихватских куплетов обаятельную профессорскую дочь Катю (А. Немоляева). И та с радостью принимает правила игры, — значит, и ей, такой вежливой и аккуратной, выросшей под заботливым и обеспеченным родительским крылышком, тоже хочется хоть на миг вырваться за рамки запрограммированной на несколько лет вперед судьбы девушки из «хорошей семьи»...
Своеобразным протестом становится для Ивана исполнение «Соловья» Алябьева а капелла на вечеринке в доме профессора Кузнецова. Вопреки ожиданиям хозяев и гостей, герой «Курьера», старательно фальшивя, выводит слова, блестяще имитируя увлеченность детсадовского малыша, охваченного желанием угодить «взрослым дядям». В этом — суть характера Ивана: вместо того, чтобы, подобно героям картин о молодежи 1960-х, открыто мчаться с шашкой не бастионы мещанства и делячестве, он предпочитает ироническую насмешку, под маской простоватой наивности.
И только иногда звучит в душе Ивана загадочная мелодия, где слышны отголоски тамтамов. И камера обнаруживает островок африканской пустыни, по которой неспешно шествуют смуглолицые люди с копьями...
Но, пожалуй, центральный эпизод музыкальной драматургии фильма — неожиданный дуэт матери и сына.
...«И снится нам не рокот космодрома...», — начинает ломающимся голосом под гитарный аккомпанемент Иван, отбивая жесткий ритм этого известного шлягера. И где-то ближе к серeдине песни ее слова подхватывает мать (И.Чурикова) — распевно и жалобно, отчего «земля в иллюминаторе» теряет пульсирующий ритмический рисунок и становится похожей на грустные мелодии о несбывшейся любви и неудавшейся жизни, о сих пор звучащие в селах и провинциальных городках. Это минутное единение матери и сына, хрупкое и недолговечное, на мой взгляд, и есть тот психологически тонкий по режиссуре и актерской игре камертон, по которому выстроена партитура фильма.
Итак, характер главного героя наиболее полно раскрывается в фильме через конфликтные ситуации — в семье, где отец недавно оставил мать ради некой молодой и красивой Наташи. В редакции журнала, где сотрудники в колоритном исполнении А. Панкратова-Черного и С. Крючковой больше замяты чаепитием и разговорами, чем реальным делом. В профессорской квартире, где Иван «на полном серьезе» читает Катиному отцу, доктору, филологии, «свои» стихи, начинающиеся с хрестоматийных строчек «Я памятник себе воздвиг...».
К сожалению, лирические сцены, лишенные эксцентрики и едкого сарказма удаются молодому актеру значительно хуже, в то время как А. Немоляева даже в самых «рискованных» ситуациях истории любви Кати и Ивана держится свободно и естественно.
Герой «Курьера» далек от традиционной «положительности», его «нигилизм» во многом интуитивен, лишен четкой жизненной программы. Но зато, несомненно, типичен, хотя и не похож на стандартные представления одной из героинь картины — строгой матери профессора Кузнецова.
Старушка безапелляционно утверждает: «Я каждый день смотрю телевизор и, уверяю вас, что очень хорошо знаю молодежь». Эта реплика неизменно вызывает смех в зрительном зале. И не случайно, что смеются, прежде всего, молодые зрители. Уж им-то отлично видна годами расширявшаяся пропасть, которая пролегла между истинными делами, интересами и вкусами молодежи, и тем, какими их часто представляли средства массовой коммуникации и взрослые. Так шаг за шагом формировалась полоса отчуждения между поколениями, породившая целый букет так называемых неформальных молодежных объединений: «фанатов», «рокеров», «металлистов».
Карен Шахназаров зорко подмечает в герое «Курьера», одну из ведущих черт семнадцатилетних — активное неприятие одного из самых главных пороков человека — расхождения между словом и делом, двойной или даже тройной морали. Не потому ли так долго вглядывается Иван в финале фильма в лицо двадцатилетнего парня в военной форме, вернувшегося не из романтической африканской Сахары, а из военного Афгана...
И сразу вспоминаются кадры из документального фильма Ю. Подниекса «Легко ли быть молодым?», в которых рассказывается о судьбах тех, кто вернулся домой с войны, и тех, кто пытается найти себя в эксцентрическом протесте против формализма и бюрократии. Выдерживает ли такое сравнение фильм Карена Шахназарова? Студить об этом зрителям, прежде всего — молодым, которые, надеюсь, сумеют оценить, доверительную и честную интонацию «Курьера».
Александр Федоров
Легенда о княгине Ольге. СССР, 1983. Режиссер и сценарист Юрий Ильенко. Актеры: Людмила Ефименко, Лесь Сердюк, Константин Степанков, Иван Миколайчук, Ваня Иванов, Иван Гаврилюк, Дмитрий Миргородский, Николай Олялин, Светлана Ромашко, Георгий Морозюк, Александр Денисенко, Виктор Демерташ, Юрий Дубровин, Михаил Голубович, Леонид Оболенский и др. 11,1 млн. зрителей за первый год демонстрации.
Появление этой картины в творчестве Юрия Ильенко не выглядит случайным. По- видимому, ощутив исчерпанность «мифологических» тем, он решил поставить исторический фильм.
Результат, на мой взгляд, получился любопытным, хотя и не лишенным длиннот и срывов.
Оставаясь верным поэтическому прочтению истории, Ильенко рассказывает нам о легендарной княгине, используя прием «Рассемона» А. Куросавы.
Перед нами проходит несколько версий жизни Ольги, при которой «Русь вышла между народами и вровень стала». Версии, порой взаимоисключающие, но именно потому создающие противоречивый и сложный образ княгини.
В самом деле, какой была Ольга — жестокой и коварной, или любящей и нежной? Умным и расчетливым политиком, искусным дипломатом или волею случая приглянувшейся князю Игорю крестьянкой, даже на троне чувствующей свою кровную связь с Землей и Природой, хранящей в памяти свою первую любовь к простому деревенскому парню?
Людмиле Ефименко досталась роль, возможно, самая трудная в ее творческой биографии. Ибо, возникая в рассказах и воспоминаниях разных людей, она должна была играть равно убедительно. Думается, актрисе больше удались лирические сцены. Надолго запоминается образ княгини в белых одеждах: бережно и ласково она держит в руках ребенка. Сквозь оконный проем струится мягкий солнечный свет, играя смутными бликами на белизне стен. Ольга похожа на мадонну — чистота, любовь, материнство...
«Легенда...» при всей разноплановости действия со многими персонажами — все-таки монофильм, картина об одной судьбе. Образы остальных героев основаны, скорее, на внешнем рисунке, чем на глубине проникновения в характер.
Видимо, таков был и замысел автора, как всегда больше полагающегося на экспрессию изображения, метафоры, символы, чем на психологию персонажей. У поэтического кинематографа свои законы, и требовать от него подчинения принципам традиционной драматургии было бы, по меньшей мере, нелепо.
Александр Федоров