Она дала мне корону, чтобы напомнить мне, что я Король.
Моя бабушка позвала меня в свою комнату на втором этаже нашего старого дома на Джорджия-авеню во время одного из торнадо моих родителей, и там он стоял на ее туалетном столике. Корона была сделана из золотого войлока с вшитыми в него драгоценными камнями. Пока внизу бушевала какофония из-за недоброго слова на корпоративном барбекю, моя бабушка опустила его мне на голову.
Сначала я подумал, что она играет со мной в какую-то игру, но потом она положила руки мне на плечи и посмотрела на меня со всей серьезностью русского романа.
“Помни, - сказала она, - ты Король. Так же сильно, как Артур, Генри и все остальные. Корона - это просто напоминание на тот случай, если вы забудете. А теперь спрячь его в надежном месте, и всякий раз, когда почувствуешь, что тебя не слышат или не понимают, иди за своей короной, слышишь?”
Количество вещей, которые я мог бы рассказать вам о своей бабушке, не заполнило бы даже коробку из-под сигар, и это разбивает мне сердце. Это было не из-за недостатка стараний. Она выросла в старой стране - даже если я никогда не знал, что это за страна. Позже я узнал, что ее семья бежала, и что они оказались на солнечной улице в Америке, где учились избавляться от акцента и печь банановый хлеб. Оба ее родителя умерли, когда ей не было девятнадцати, и в итоге она воспитала шестерых младших братьев и сестер. У нее никогда не было времени на слова или поблажки, но, когда она говорила, вы слушали. И когда она тебе что-то дарила, ты вел себя так, как будто ты был музеем, которому одолжили Мону Лизу. Ничто не может быть более ценным.
Я аккуратно сложил корону и положил ее в коробку из-под обуви под кроватью вместе с ярко-красной расческой для волос, которую я украла у своей старшей сестры перед тем, как она уехала в колледж, и парой туфель на высоком каблуке, которые моя мать выбросила после того, как один из каблуков сломался. Я говорил себе, что эти предметы имеют значение из-за их цвета или моей необъяснимой привязанности к ним, но, став старше, я понял, что в них есть магнетизм, который может подвергнуть меня опасности, если я не буду осторожна. Моя семья не терпела эксцентричности. Единственное, что было генетически унаследовано от старой страны, - это вера в то, что высовывание может привести к тому, что тебя унизят. Вот почему вы причесывались определенным образом, ходили в определенном темпе и говорили “Спасибо” с улыбкой, даже если вы совсем не были благодарны. Когда у моих родителей случались словесные ссоры, обычно это происходило потому, что мой отец забывал смешаться с толпой, а моей матери нужно было сделать из него пюре.
Их самая большая ссора произошла в ночь перед переездом моей бабушки, когда мне было около семи лет. Прошло несколько месяцев, прежде чем мне вручили корону, и я помню, как половицы гудели от агрессии, когда я пытался заставить себя заснуть.
“Я знаю, что она член семьи, - ворчала моя мать, - Но у нее есть сестры и братья, еще два сына и дочь, у которых нет детей, и ничего не происходит. Почему она должна переезжать к нам? Достаточно того, что все эти дети бегают вокруг нас день и ночь”.
Как бы я ни старался не слышать этого, сожаление в голосе моей матери поползло вверх по лестнице и расположилось прямо в ногах моей кровати. Что она имела в виду, говоря обо всех этих детях? Когда моя сестра уехала в Уильямс, остались только мы с младшим братом, и мы никуда не убегали. Элайджа всегда был занят спортом или ночевал в доме друга. Я сидел в своей комнате и репетировал свою оскаровскую речь, пока не понял ее правильно. Это была комбинация того, что дала Джоди Фостер, когда она выиграла за "Молчание ягнят", и Джессики Тэнди за "Вождение мисс Дейзи". Я долго раздумывал, благодарить моих родителей или нет, но в конце концов решил, что они все равно будут давно мертвы к тому времени, когда я получу награду. Я видел, как много соли они кладут в еду, и мой отец не узнал бы прыгающего Джека, даже если бы тот ударил его по лицу. Я решил, что могу принять награду в их память, и все подумают, что я была прекрасна из-за этой мысли.
Мы с бабушкой не разговаривали несколько дней после того, как она переехала. Дело было не в том, что мы не нравились друг другу - совсем наоборот. На мой день рождения и каждое Рождество она всегда дарила мне самые лучшие подарки. Пока моя тетя хлопотала над моей сестрой, а мои дяди комментировали спортивные достижения моего брата, бабушка усаживала меня за свой кухонный стол, и мы вместе просматривали номера журнала Vogue. Может, она и появилась из ничего, но это не значит, что у нее не было стиля. На самом деле, она восхищалась мастерством изготовления хорошей одежды.
“Я не знаю, кто сейчас одевает Мишель Пфайффер, - говорила она, осторожно переворачивая страницу, - но они не понимают ее точки зрения”.
Несмотря на нашу праздничную рутину, к совместной жизни полный рабочий день потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть. Бабушка привыкла к собственному дому и частичке уединения. Здесь ее перевели в комнату на втором этаже, которая когда-то принадлежала ее внучке. Призрак картины Киану Ривза все еще висел на стене над ее кроватью. В первый раз, когда она увидела, как мои родители ворочают горы в гостиной, она постучала в мою дверь и спросила, все ли в порядке.
“Нет, ” сказал я, “ но к этому привыкаешь”.
Иногда я думаю, что мудрость - это способность воспринимать бессмысленное и разумно его обрабатывать. В тот день бабушка вышла из моей спальни и начала мастерить мне корону. Она не была лучшей швеей, но, когда она что-то задумывала, было разумно предположить, что она может добиться практически всего. За две недели до смерти она решила заняться шахматами. Ее няней была бывшая вундеркинд, которая утверждала, что выиграла более двухсот шахматных турниров в возрасте до двенадцати лет. Моя бабушка избила его меньше чем за три минуты, а затем тихо скончалась.
Это было почти десять лет спустя. К тому времени я уже съехал из дома и забрал с собой коробку из-под обуви. Бабушка стала слишком слабой, чтобы подняться на второй этаж, и ее перевели вниз, в кабинет моего отца. Бывшего вундеркинда наняли, чтобы он приходил каждый день и проверял, как она. Я приходила из школы по выходным, и мы вместе просматривали Vogue, решая, у кого есть стилисты, которые понимают их точку зрения, а у кого нет.
У моих родителей было последнее извержение вулкана через несколько месяцев после того, как я получил свою корону. Мы все сидели за ужином, и я начала рассказывать им о том, какой отличный результат я получил на экзамене по искусству. Моя мать заметила, что искусство - это не настоящий предмет, а мой отец огрызнулся в ответ, что она всегда унижает меня. Они продолжили, и моя бабушка жестом попросила меня извиниться. Я поднялся наверх, достал корону из-под кровати и вернулся к столу в столовой. Именно тогда я встал на свой стул и начал декламировать свою оскаровскую речь, используя щипцы из салатницы в качестве подставки для вручения премии.
Они оба замолчали. Возможно, они истолковали мое красноречие как признак того, что мой разум помутился. Разумная мысль, если вы растите ребенка в доме, полном желчи и хаоса. Я продолжил свою речь, и когда я дошел до части о том, чтобы посвятить ее двум моим родителям, которые оба умерли давным-давно от ужасных болезней, я увидел, как они сдулись, как израненные шины. Что за сын фантазирует о таком прекрасном будущем только для того, чтобы убить своих родителей, прежде чем они смогут увидеть его вместе с ним? Моя мать подала на развод на следующий день. Ни один из них больше никогда не упоминал ни о моей речи, ни о короне, которую я носил на голове, когда выступал с ней.
Прежде чем встать со стула, я посмотрел на свою бабушку и слегка коснулся короны, которую она мне подарила.
“И больше всего, - сказал я, - я хочу поблагодарить свою бабушку за то, что она напомнила мне, что я Король, потому что в противном случае я уверен, что забыл бы”.
Моя бабушка откашлялась, одним быстрым движением пальца смахнув слезу, прежде чем она успела добраться до ее щеки.
”Простите меня, - сказала она, вставая, - но я хотела спросить, не хотел бы король помочь мне помыть посуду“.
Она стирала, я вытирал.
Выйдя в столовую, мои подопытные разошлись по своим комнатам без всякого десерта.