Анастасия Трофимова все тридцать с небольшим прожила под гнётом собственного прошлого. Её день всегда начинался одинаково: кружка кофе и самобичевание. Под этим Настя подразумевала прокручивание в голове ситуаций, которые уже никогда не повторятся, диалоги, которые уже точно не прозвучат. Это даже доставляло удовольствие. Удовольствие с примесью ненормального.
Но порой становилось тошно. Настя могла целый день лежать под одеялом и взращивать внутри жалость и чувство никчёмности. Конечно, рациональной частью мозга она понимала, что поступает неправильно по отношению к себе, но на деле ничего толком изменить не пыталась.
— Эй, Насть, я уже час у тебя под дверью стою. Ты почему не открываешь? – на пороге комнаты стояла её единственная подруга – Анжела. Как всегда эффектная: деловой костюм, высокий хвост и красивый макияж делали из неё настоящую бизнес-леди. Так оно, впрочем, и было. Не то что Настя: грязные волосы, пижама и синяки под глазами.
Настя нехотя повернула голову на шум.
— И как ты сюда попала? – растягивая слова, спросила она.
— Соседка твоя сжалилась и дверь мне открыла. А ты чего лежишь-то? – хлопала Анжела длинными накрашенными ресницами.
— Думу думаю, – только и ответила Трофимова.
— Случилось что-то?
Анжела всерьёз забеспокоилась. В два шага преодолела расстояние до кровати, на которой завернулась в одеяло подруга, и плюхнулась рядом. Пощупала лоб (да нет, вроде холодный), заглянула в лицо Насти (правда бледноватое) и вгляделась в её глаза.
— Так ты расскажешь?
— Я так много могла сделать за свои тридцать лет, но ничего толком не сделала. Например, могла поехать в Америку по обмену или открыть книжный магазин, у меня ведь почти получилось. А сейчас я работают в турагентстве, где руководство даже ни на йоту не ценит своих сотрудников. Какая же я жалкая! – на одном дыхании выпалила бедняжка.
Анжела нахмурилась.
— И с чего ты решила, что сейчас у тебя не получится открыть тот же книжный магазинчик?
— Куда уж мне теперь? Вон все в двадцать начинают карьеру строить, а я что? Поздно…
— Ты что, собралась на своей жизни крест ставить? – возмутилась собеседница. — У тебя, дорогая моя, вся жизнь впереди, столько возможностей. Тем более ты же не знаешь, какая у них была база для того же предпринимательства. Может, им родители помогли или по наследству досталось. Вообще, знаешь, Насть, нельзя сравнивать своё начало с чьей-то серединой. Возьми себя в руки – и вперёд с песней! – Анжела вскинула руки словно только что выиграла главный приз.
Подруга перевела на неё взгляд, но уже более живой. Что-то после слов Анжелы внутри Насти перевернулось. Собеседница была права: пока она живёт прошлым и жалеет себя, жизнь потихоньку уходит, растворяется во времени. А та тем временем продолжала, видя, какой эффект производят её слова:
— Тридцать – это уже какой-то багаж знаний, который можно применять, а если нет, то существует множество способов их получить. Хватит всё время думать о том, чего не вернуть. Это лишь очернит привкус сегодняшней жизни, Насть.
— Да, ты права, – кивнула Трофимова, — пора браться за дело.