«…Мы с тобой знакомы две недели,
Что же ты со мной делаешь, весна?..» – мурча себе по нос песенку Алсу, Маринка летела через парк.
Она перепрыгивала лужи и кружилась на ходу, размахивая сумочкой. Ее серьги весело звенели, вторя апрельским ручейкам, а каблучки выстукивали семнадцатилетнюю молодость, хотя в паспорте Маринке перевалило за сорок.
Она вспоминала прошедшие выходные, проведённые с любимым в его холостяцком логове в основном под одеялом и улыбалась.
Даже случайные прохожие, наткнувшись взглядом на ее светящиеся глаза, спешили дальше уже чуть более счастливыми.
Однако ближе к дому радость женщины поугасла. У своего подъезда Маринка в волнении остановилась. Ей предстоял серьезный разговор с мужем.
Уже третий месяц она обманывала его, придумывая несуществующие командировки. Вспомнив виновника этой лжи, Маринка снова заулыбалась и решительно поднялась по лестнице.
«Не могу больше врать. Я должна признаться, что встретила другого человека. Ведь мы договаривались, что честность в семье превыше всего. Конечно, будет скандал! Возможно, он ударит меня! Надежно ли спрятано его охотничье ружьё?» – жаркой кровью стучали мысли в её голове.
Муж сидел на диване, уткнувшись в вечерние новости. За последний год он как-то осунулся и похудел. На экране телевизора что-то взрывалось и горело. Прямо как сердце в Маринкиной груди.
Поздоровавшись с супругой, муж снова упёрся в телевизор.
- Нам надо поговорить, – приняв решение, Маринка не любила откладывать на завтра.
- Сейчас про курс доллара будут рассказывать, давай попозже, – отмахнулся муж.
- Я полюбила другого, – заслонила собой экран женщина.
- Что? – супруг уронил пульт.
- Я полюбила другого человека, – инстинктивно съёжилась она.
Разбитая посуда, синяк под глазом, может, даже её труп – Маринка готовилась ко всему.
Но увидеть радостное облегчение на лице мужа она точно не ожидала!
- Это правда?! – расплылся в улыбке супруг.
Маринка удивленно хлопнулась на диван.
- Ты что, даже не будешь меня убивать? – слегка разочаровалась она.
- Морковка моя! Я так рад! Я просто счастлив, что могу, наконец, признаться!
- В чём? – опешила женщина.
- Второй год я встречаюсь со своей секретаршей и, кажется, даже люблю её. Я задыхался во лжи, от нервов заработал гастрит. Я не хотел бросать вас с дочерью. Но теперь наша девочка вышла замуж. И мы можем пожить для себя, – взволновано вымолвил муж.
Происходящий сюрр пригвоздил Маринку к дивану. Она вытаращила на новоявленного ловеласа глаза и удивленно раскрыла рот.
- Давай разведемся, – процитировал муж завершающую фразу заготовленного в Маринкиной голове текста и достал из шкафа пустой чемодан.
- Ах ты, кобелина! – кинула Маринка в изменника первое пришедшее на ум оскорбление и вазу из «Икеи». - Ты врал мне столько времени?!
- Я боялся признаться, не хотел разрушать нашу семью. Я трус. Ты оказалась сильнее, – увернувшись от посуды, захлопнул набитый вещами чемодан муж, – спасибо тебе за честность, Морковка!
Пока Маринка разъярённо дергала замок оружейного сейфа, хлопнула входная дверь. Сейф не открылся, да и убивать было уже некого.
Теперь она могла спокойно ехать к любовнику, но ей не хотелось. Доступный плод показался уже не так сладок.
Маринка бессильно опустилась на пол рядом с разбитой вазой и залилась слезами. Она вспомнила медовый месяц, когда муж ласково окрестил ее Морковкой. Вспомнила рождение дочери и много счастливых семейных дней, проведённых вместе. Какими родными ей показались его лысина и растянутые домашние треники!
Кому нужна была её нелепая честность? Для чего?
