У городских трущоб
особый запах -
такой смешать
не сможет и Диор.
Нюхнув,
поморщит
нос вальяжный Запад.
"Я - дома!", -
скажет местный идиот.
У городских трущоб
свои законы.
В почёте:
сила,
хватка и размах.
Здесь самогон,
почти не прячась, гонят.
Гостей не делят:
зван он, иль не зван.
У городских трущоб
язык особый.
Тут мат - не ругань,
просто - лексикон.
"Люблю тя, тварь!", - признаются без злобы,
в ответ:"
И я, такой ты рассякой!".
В трущобах видно всё,
как на ладони.
"Тю! Тонькин хахаль
чинит, гля, забор..."
"Ушёл от Кланьки
ейный-то подонок,
пришлось вчерась ей вырезать аборт..."
До сей поры
жива игра в пристенок,
а мяч гоняют
даже сквозь буран.
Играют в секу,
но
не из-за денег,
а чтоб своим
считал любой барак.
Не по уставу
из соседней части
солдаты ночью
бегают к вдове.
Им - хорошо.
Ей - временное счастье.
Не судят их.
Поскольку - свято ведь.
В трущобах городских
играют свадьбы,
с салатом чтобы,
ну и с дракой чтоб.
Собой пополнить
воинскую рать бы -
любой пацан тут сызмальства готов,
коль сможет он
до совершеннолетья
не загреметь
к Макару на луга.
В трущобах жил.
О сломе их жалеть я
не стану, нет.
Не буду и ругать.
