Продолжение. Начало здесь
Через несколько дней прибыла дочь, бросила на Егора оценивающий взгляд:
- Привет, папка. Ты почему не ешь ничего?
Попыталась пошутить:
- Забыл про общество чистых тарелок?
Ее бодрый тон никто не поддержал. Егор видел происходящее как бы со стороны. Словно это не он был главным действующим, вернее бездействующим лицом. А Маша стояла в углу так, будто это она причина всех вселенских скорбей и в том числе и его немощи.
- Надо запомнить этот скорбный взгляд,- в сознании Егора проплыла вязкая мысль. - Смотрит, как кающаяся Магдалина.
Егор всегда подмечал странные лица, необычные изгибы рук, причудливые складки одежды, тени. И говорил себе, что это надо сохранить в копилку. И сохранял. Так парфюмер хранит сотни запахов, а музыкант – тему, которая снизошла на него.
- - - - - -
Дочка задержалась в этот раз. Куда-то бегала, опять звонила, укоряла кого-то властным тоном, не терпящим возражений. Наконец, присела рядом и, старательно отводя глаза, незнакомым хрипловатым голосом произнесла:
- Так, папка, давай без лишних эмоций. Завтра едем с тобой в дом для пожилых. Это типа дома отдыха, но с медперсоналом. За тобой будет уход. Питание пятиразовое. Я буду навещать.
Егор закрыл глаза. Дочка возвысила голос:
-Ну чего, чего ты? Что опять за фокусы? Ты что хочешь, чтоб я работу бросила? Сам знаешь, как мне этот бизнес дался. Только-только дела в гору пошли. Да и не сиделка я. Не знаю, как ухаживать. Не мое это.
Егор молчал.
-Ну, вот и молодец. Что хочешь взять с собой? Да не дрейфь, папка. Я выбрала лучший дом престарелых. – Она поперхнулась. – Ну, в общем дом отдыха. Все у нас будет нормальненько, все хорошо.
- - - - - -
Егор не спал в эту ночь. Он будто любознательный дотошный экскурсант мысленно не спеша обходил все комнаты в доме. Задержался в мастерской. Подошел к окну. Долго смотрел в темноту. Подумал:
- Надо же, будто и не жил. Я еще здесь, я живой, но и будто меня нет. Кто-то решил за меня… Куда-то повезут… Но я-то не хочу. А это уже никому не слышно. Да и некому прислушиваться.
- - - - - -
Бравые санитары ловко переложили Егора с каталки на жесткую неудобную кровать. Дочь шумно хлопотала:
- Папка, вот твоя тумбочка, вот фрукты. Помыла их. Вот вода. Твоя кружка. Ты не грусти. Я скоро приеду.
Перед глазами Егора мелькали ее руки с коротковатыми пальцами, унизанными кольцами. Маникюр свежий яркий. Егору показалось, что эти руки какие-то неуместные здесь. Дочь в облаке приятных духов, будоражащих какие-то неуловимые воспоминания Егора, стремительно перемещалась по палате, отрывисто давала указания медсестре:
- Ему нельзя… Не забывайте… Если что, звоните в любое время… Да, не ест. Вы уж постарайтесь, накормите… Мне вас рекомендовали… Не хочется разочаровываться…
Подошла, неловко чмокнула куда-то в ухо. С облегчением, почти с радостью воскликнула:
-Папка, все будет хорошо!
И поставила резким дверным щелчком точку.
- - -
Егор опять не спал. Чтобы не видеть цвет стен, он закрыл глаза. Интересно, как называется этот землисто–серо-зеленоватый цвет? Саркастично подумал, что такой окраской стен можно пытать людей. Егор слышал, что японцы могут различать 240 оттенков цвета. И он знал сотни названий, но такого тона на его карте цветов не было. Для чего же маляры создали колер, который наводил тоску и своим существованием словно зловеще объявлял приговор:
- Вы отсюда уже никуда не выйдете!
Чтобы не думать о заточении, Егор опять мысленно принялся обходить свой дом, надежный, безопасный оплот в его уединенной жизни. У окна мастерской, как обычно замедлил шаги. Взял в руки беличью кисть, поколебался и заменил ее на колонковую. Снизу позвали:
- Егорушка, завтракать! Все на столе.
Егор не удивился - Любаня! Голос мягкий, теплый, ни одного острого угла. Течет. Обволакивает нежным цветом парнасской розы. Ее голос невозможно забыть или спутать с другим.
- Егорушка, я наливаю чай.
Егор птицей слетел вниз. Любаня протянула чашку чая.
- С кипреем, как ты любишь. Шаньги только что из духовки. Отведай.
Егор жевал вкусную шаньгу и, не отрываясь, смотрел в милое лицо. В уголках губ Любани всегда хранилась улыбка. Он любил наблюдать, как улыбка блуждала по лицу жены, неожиданно пряталась и вновь появлялась.
Любаня подперла голову руками и смотрела, как он ест. Егор физически чувствовал сердобольность, которая снисходила из ее глаз.
- Вот этот взгляд. Его надо запомнить. Богородицу буду писать через этот взгляд жены.
Так азартно подумал Егор, а вслух воскликнул:
- Да что же это я сижу? Любаня, мне же столько тебе надо рассказать!
Егор взметнулся из-за стола, протянул руки к жене. Любаня поманила его взглядом и пошла из комнаты. Почему-то Егор ощутил важность и величие происходящего. Хрипло выдохнул и без колебаний, притихший и спокойный, двинулся за ней.
- - - - - -
Утром санитарка с удивлением обнаружила новенького. Он лежал на своей кургузой кровати с улыбкой на лице. Казалось, что спит. Даже румянец пробился на его впалых щеках.
- Ну, вот и еще один умер от тоски и одиночества. Эх, люди-люди, что же это с нами?- причитала шепотом санитарка, натягивая застиранную простыню на лицо Егора.
#образ жизни #чтение #семейные отношения #саморазвитие #дети #рассказы #общество #семья