В сводках Информбюро в конце 1942 г, было принято учитывать только чисто ратные подвиги – сожженные танки, сбитые самолеты, уничтоженные враги. Но было и совсем другое. Битва за спасение человеческой жизни. У медиков она случается довольно часто, но вот написано про это не так много.
В конце декабря 1942 года на Котельниковском направлении начался окончательный разгром группировки Гота.
Я был в числе тех, кто помогал громить эту группировку, но основная моя задача – это помощь раненым.
Отправив раненых, я бросился догонять свой полк. За разорванными бревнами дзота, укрывшись от ледяного ветра, молоденькая медсестра оказывала помощь раненому десантнику. Разрезанные рукава ватника и штанина после перевязки были наспех стянуты кусками бинтов. Бинты белели и из-под шапки ушанки. Медсестра безуспешно пыталась остановить носовое кровотечение. Раненый, едва дыша ртом, глотал кровь судорожно и шумно.
Я решил ей помочь. Мы клали парня, поднимали, наклоняли, запрокидывали голову, сжимали нос, наконец, вставили в раненую ноздрю ватный тампон – но все равно кровь текла ему в рот. Осколок повредил крупный сосуд в задней части носа. А на морозе кровь свертывается очень плохо.
Только тот, кто сам пережил это, знает, что такое кровопотеря. С каждой каплей безвозвратно уходит частичка твоих сил. А она капает. Двадцать капелек – кубик, тысяча кубиков – литр, три литра - черная полоса…
Синюшный от большой кровопотери и холода, раненый мелко и часто дрожал, не знаю о чем он тогда думал, но уверен, он верил в нас.
Поэтому, теперь мы мучились все втроем. Я – от того, что не мог помочь ни раненому, ни медсестре. А с ее лица, испачканного кровью, по – детски смотрели чистые серые глаза, в которых застыли слезы надежды и мольбы. А что мог я в степи, на морозе, с голыми руками?
На ум пришел назидательный афоризм институтского профессора: «Когда все средства исчерпаны – рук не опускай, что-то, но предпринимай»
В тупом отчаянии автоматически вывалил на снег содержимое своей сумки и, лихорадочно соображая, переводил взгляд с одного на другое. Ножницы…Нож…Жгут…Перчатки… Резиновые перчатки! Вот оно! Решение родилось внезапно. Отломив стебелек сухой полыни, я вставил его в палец перчатки, затем вынул из ноздри тамнон, протолкнул через нее палец со стебельком. Когда конец пальца вышел в рот, извлек стебелек, надул перчатку и перевязал бинтом. Раздувшийся палец сдавил поврежденный сосуд, кровотечение прекратилось.
- Ну как спросил я его?
Слабо, но благодарно улыбнувшись, он молча поднял большой палец вверх, мол, все в порядке.
Я побежал вперед, довольный, что удалось вырвать из когтей смерти еще одну жизнь.
Из воспоминаний санинструктора 366 сп, 126 сд, П.В. Филютовича (Волгоград)