"Ничто нас в жизни не может вышибить из седла! - Такая уж поговорка у семьи Гонцовых была". Чуть подправили строчки поэта Симонова и сделали их семейным девизом. Еще любили цитировать в записках его же "Жди меня, и я вернусь", добавляя "часикам к восьми" или указывая другое время.
Жили Гонцовы на удивление дружно, красиво. И сами красивые. Нежная Илона как картинка из журнала. Матвей - высокий блондин с голубыми глазами. И сын Артем - смуглый и крепкий подросток, брутальный, как теперь говорят.
Любили друг друга безумно. Это было видно невооруженным взглядом. Достаток. Хорошая квартира. Любимая и интересная работа у родителей. Престижная школа и спортивные успехи у сына.
Все праздники отмечали три поколения семьи. Бабушки и дедушки тоже благополучные, радушные, любящие, веселые.
Соседи только вздыхали и провожали потеплевшим взглядом семейство Гонцовых из третьего подъезда, когда они куда-то шли или наоборот возвращались домой. Счастливые…
И вдруг – как гром среди ясного неба. Гонцовы разводятся! Слышали? Не может быть! А что случилось-то? Да нет, сплетни все это! Такая семья, какой развод!
А развод был самый настоящий. И сначала о нем узнали родные. Вернее, сначала родных нокаутировали новостью. Добили еще одной. И сам факт развода уже, собственно, ничего не значил. Он вытекал из двух предыдущих.
К Илоне вернулась первая любовь. Он приехал издалека. Приехал насовсем. И он отец Артема.
Артем - неродной сын Матвея?! Да этого быть не может! Они же не разлей вода. Одинаково ходят, одинаково поворачиваются, одинаково говорят. У них голоса похожи так, что не надо никакого ДНК делать!
И тем не менее, в третьем подъезде появился новый сосед. Тоже высокий, как Матвей, только темноглазый и смуглый. Сафар.
Матвея больше во дворе не видели.
Почему он ушел из совместно купленной квартиры – неизвестно.
Знал ли, что Артем – неродной ему сын?
Где живет Матвей теперь?
И где глаза и ум у Илоны?! Ведь на лице этого Сафара явно читаются лишь пять классов образования.
Вопросов у переживающих соседей было множество. Ответов – ни одного.
И ведь спросить не у кого! Даже Артемку не остановишь, чтобы поговорить. Изменился мальчишка очень. Вежливый, но отстраненный. Выражение лица совсем другое. Здоровается, а смотрит как будто поверх тебя. И одна рука все время в кармане. Это все уже заметили. Что он там держит? Нож что ли? Вид-то у нового Илонкиного муженька на бандитский смахивает. Этого им только не хватало!
Но здоровается Сафар со всеми вежливо. Улыбается. Женщинам дверь придерживает. Перед стариками вообще сахаром рассыпается. Во дворе скамейки и столик поставил. Не сам. Рабочие вкопали. Деревянные скамейки, добротные. С удобными спинками.
Богатый, значит. А чего спрашивается, Матвея, из квартиры вытурил? Вёз бы зазнобу в своих хоромы. Или нет их у него? Может, сидел? Где столько лет скрывался?
В общем, другой, более важной темы, у соседей восьмиэтажки теперь нет. Встретятся – ну что там, у Гонцовых? Слышали чего?
А они уже и не Гонцовы, мать с сыном. Одноклассники Артема доложили – Ешоровы они. Вот как.
И в кармане не ножик Артемка носит. А знаете что? Бусы деревянные! Это уже Иринка из пятого подъезда увидела. Она пока в школе не учится, но очень наблюдательная.
Бусы? Какие такие бусы? Зачем они ему?
-Да не бусы! Четки это! – догадался Павел Акимович, сторожил дома.
-Никак мусульманство пацан принял! – ахнули пожилые женщины.
-Да не может быть! – возразили молодые.- Больно скоро. Двух месяцев не прошло, как этот объявился.
-Ну Илона! Ну тихушница! Кто бы мог подумать, что такое с Гонцовыми приключится!
-Нет, все-таки интересно: знал Матвей или не знал, что на беременной Илонке женился?
…Двор не утихал. Между тем как назревали новые события.
Продолжение
