Утро наступило быстро и неожиданно. В последнее время я спала без снов, просто проваливалась в какую-то темную бездонную яму из которой, как не странно мне совсем не хотелось возвращаться в реальный мир, там, в темноте, было так-то спокойно и уютно. Луч яркого солнц упорно светил в глаза, заставляя проснуться. Было еще очень рано, но сын потихонечку начинал покряхтывать в кроватке. Нужно было развести смесь, здесь, в отличии от Филатовской больницы, молочной кухни не было и все нужно было делать самим. Я потихонечку выбралась на общую кухню.
Если кто-то впервые на канале. Я мама ребенка-инвалида рассказываю историю своего сына и нашей борьбы за полноценное будущее.
Чуть позже я узнаю, что в основном отделении была объявлена мойка, поэтому его временно закрыли. Скорее всего, именно из-за этих вынужденных ограничений с местами нам и пришлось так долго ждать свою очередь на госпитализацию в Филатовской больнице. Зато теперь нас временно размести в отделении с платными палатами. Палат было всего четыре, и, по сути, только одна из них действительно была платная. В ней располагалась не русская женщина с малышом. Общалась она только при помощи переводчика, поэтому мы мало с ней контактировали. Оставшиеся три палаты были рассчитаны на 2х мам и двух малышей, но пока наше мини отделение было заполнено не полностью. Зато на 4 палаты у нас имелся отдельная кухня, душевая кабина и два туалета, а так же пара подсобных помещений, где ночью, ложился спать младший медицинский персонал.
Окатив бутылочку и соску горячим кипятком, я отправилась назад к сыну. На часах было уже около девяти, и малыш с огромным удовольствием начал сосать молочную смесь. Не привыкшая к тишине, я наслаждалась этим временным покоем и умиротворением.
Тут в дверях показалась новая мамочка. Стройная девушка лет тридцати, среднего роста и, бесшумно вошла в комнату. В руках у нее почему-то было два огромных пакета со смесью, а вот ребенка при ней не наблюдалось.
-Вера.- Представилась она. - Моего малыша скоро должны привезти из реанимации. Вот смесь мне вернули. - Фыркнула она, ставя пакеты на пол. - Четыре месяца ребенок лежал в реанимации, не кормили они его там совсем что ли, я ему смесь возила, а они ее всю назад вернули.
-Зато Вам теперь надолго хватит. - Заметила я.
-Да... Это точно.
Малыша веры привезли через час. Ее сына звали Никита, и он был очень тяжелым, наверное, один из самых тяжелых детей, что я видела за всю свою жизнь.
История Никиты, сложная и банальная одновременно. Идеальная беременность без единого намека на патологию, нормальные естественные роды. Из роддома маму и малыша выписали буквально на третий день, как совершенно здоровых. Никита был вялый и много спал, но врачи не предавали этому никакого значения. В месяц Вера решила начать делать ребенку массаж, буквально после первого занятия у сына появились вздрагивания. Утром семья направилась к педиатру.
-Все хорошо, поделайте хвойные ванночки. - Был совет специалиста. Вера делала ванночки, а ребенку становилось все хуже. Вздрагивания участились и уже стали сливаться в серии беспричинных подергиваний. Через неделю, мать на руках несла сына в городскую больницу. Никиту тут же забрали в реанимацию. Вздрагивания оказались приступами судорог.
-Как мне потом рассказывал ночной реаниматолог. Он около 12 ночи позвонил заведующей реанимации, и сказал, что ребенок ухудшается. Она ответила до утра. В 4 часа у моего сына остановилось сердце, его не могли запустить тридцать минут. За это время просто погиб мозг, зачем они реанимировали так долго, сложно объяснить. Сердце запустили, но ребенок оказался в крайне тяжелом состоянии. Вера долго добивалась перевода его в Моники, с грехом пополам ей все-таки это удалось, там ее сын провел около четырех месяцев и вот теперь она смогла, наконец, лечь вместе с ним в неврологическое отделение, чтобы констатировать последствия всего произошедшего.
В палату внесли шестимесячного малыша. Вера аккуратно взяла его на руки, в глазах у нее выступили слезы. Ребенок долго и тяжело дышал.- Наш стридор, с рождения у нас это - Заметила она. Кушал он через зонд в желудок. Был очень вялый, то и дело Никита отводил голову, взгляд его леденел, и он начинал синхронно вытягивать ручку и ножку в одну сторону. Минут через пять приступ отпускал, и кроха разрывался громким рыданием. - Судороги, было понятно без объяснений. Нескончаемые судорожные приступы более 30 в день. Ребенку вполне достаточно было просто чихнуть, чтоб спровоцировать новую серию судорог. Синдром Веста во всей его красе.
-Нам необходимо подобрать противосудорожную терапию. - Заметила она, вытирая выступившие из глаз слезы.
Врачи пришли к обеду. Сначала осмотрели моего сына. Заведующий отделением крупный мужчина в желтой гавайской рубашке с арбузами, которые, видимо, приветствовались в детском отделении. Поднял моего кроху за подмышки. Головка тут же опустилась на его грудь. Ребенок был подобен желе, большинство рефлексов отсутствовали, в том числе и глазами за фонариком сын не следил. Описав все это, врачи поохали над ним, сказав, что ребенок тяжелый и перешли к более сложному пациенту, с ним они обращались еще более осторожно.
Странное дело, на данном этапе сложно было понять, какой из наших детей тяжелее. Никита в перерывах между приступами хотя бы следил глазками и наблюдал за развешенными над кроваткой игрушками, мой же просто лежал, прибывая в своем мире грез на яву.
К вечеру меня медленно начало накрывать. Малыш Веры зашелся в очередном судорожном припадке так сильно, что укол препарата ему совсем не помог, и молодая ночная врач бросилась с ним на руках в отделение реанимации. Глядя на эту картину, мне стало очень страшно.
Я осознала всю глубину прогнозов с приставкой не... Я ненавидела себя. Я просила ему жизни-любой. Какая же я эгоистка, я думала лишь о себе, я хотела, чтоб он был со мной, а как ему жить таким. Просто лежать, всю жизнь он пролежит в кроватке и даже не ощутит ни тепла, ни моей люби, она будет ему безразлична, он просто не сможет почувствовать ее увидеть мое лицо. Хорошо еще если ему не будет больно, как Никите. Его мозг находится в угнетенном состоянии и есть ли у него шанс совершенно не известно. Мне необходимо было решение, выход из ситуации, путь по которому я буду жить дальше. Я решила, что сделаю все, чтобы помочь моему сыну поправиться, но если этого не произойдет и вся его жизнь станет одним страданием, мы выйдем с ним в окно. Как не странно, это решение я приняла совершенно спокойно, без истерики и нервного срыва. Оно казалось мне наиболее простым и логичным, оно было выходом, тем единственным на который я могла полагаться в любом случае, но для начала я должна была сделать все возможное и невозможное, чтобы у нас появился шанс на восстановление.
Подписывайтесь на канал и ставьте лайки, буду Вам очень признательна.