«Сыночка, а вот завел бы ты себе любовницу, молодую какую-нибудь женщину! Пусть бы она тебе ребеночка родила! С Ниной так долго живете, а родить так и не сподобились… Эта девочка – она ведь Нинкина дочка, не твоя…»
Сухой дребезжащий голос свекрови, а особенно ее слова, неожиданно дикие и немыслимые в своей глупой жестокости, повергли Нину в шок. Она чуть мимо банкетки не присела, услышав сей пассаж, но оперлась рукой о подлокотник, опустилась тихонько на мягкие подушки, выдохнула, а из соседней комнаты продолжали доноситься заботливые увещевания добрейшей души женщины, Ольги Ивановны…
Нину так и не приняли в той семье, так, терпели, пока Мишка нужен был, пока братьев работой обеспечивал и катались они на его машинах, пока деньги давал на ремонт квартиры, где мама с Павликом жили, пока на отдых ездили в веселой компании Мишкиных друзей… А когда братья разругались, разошлись в разные стороны, и мама встала на сторону младших, все про Нину и думать перестали, имя ее позабыли, на улице встретив, отворачивались и, по телефону звоня изредка, не здоровались – «Але, а позовите Мишу!»
Мишка с братьями почти не общался, но мама есть мама, в ней участие принимал, и в поликлинику возил, и лекарства покупал, и с праздниками поздравлял, и звонил постоянно, о здоровье справлялся. Ольга Ивановна теплотой в общении и тактичностью никогда не отличалась, а сейчас, в силу возраста и ухудшающегося здоровья все более утрачивала способность к милым приятным беседам, и Нина, в общем-то, не обращала внимания на подобные выпады, но сегодня ей прям «знатно прилетело»!
Миша в кабинете на втором этаже работал за компьютером, решил отзвониться маме, поставил телефон на громкую связь, и не услышал, видимо, что в это время черт дернул Нину подняться в спальню с выстиранным бельем в руках!
«Да, сыночек, ты подумай! Нашел бы какую-нибудь красивую женщину, пусть бы забеременела она, вот бы мальчик там получился! Был бы твой родной, кровиночка! Нинка-то и не может уже, поди!» - если Ольга Ивановна хотела что-то сказать, она не нуждалась в ответных репликах, она доносила свои мысли до собеседника в формате монолога, не отвлекаясь на возможные возражения. Вот и сейчас, когда Мишка, сам ошарашенный и онемевший от столь «заманчивого» маминого предложения, бормотал – «Мам, прекрати! Остановись», она неслась вперед, не оглядываясь. Мишка прервал поток ее сознания только бросив резко – «Все, хватит, чушь несешь!» и выключив телефон.
В обеих комнатах повисла тишина. Двое застыли в молчании, боясь скрипнуть стулом или уронить беспомощно руки на колени. «Как объяснить жестокость матери?», « Где взять силы не обращать на это внимания?» «Что она хотела бы в итоге – чтобы ты ушел от меня или чтобы жил на две семьи?» - вопросы бессмысленные и бесполезные. Кому-то придется быть умнее.
Нина взглянула на себя в зеркало… Поправила сережки, сняла с полочки флакончик с любимой Баккарой, брызнула на запястье… Пусть забудутся поскорее все злые слова… Спустилась молча вниз, они с Мишкой сегодня на футбол собирались…