Пару месяцев назад Трикотажу пришло время... Вакцинироваться, а не что вы там себе могли подумать.
А ещё недели за две их, разумеется, нужно было, пардон, проглистогонить. Обычное дело, конечно, в конце концов, кого из нас не глистогонили? Но Трикотаж об этом предпочёл забыть, потому что живёт по принципу «плохого не помним, а вас боимся на всякий случай».
И вот, значит, таблетки. Пришла в ветаптеку.
- Дайте, - говорю, - мне таблеток, самых лучших. Для глистов! - И ввернула щедрый жест: Цена значения не имеет!
Пока сообразила, чего прошу, продавец уверенным движением выставила передо мной целый арсенал пузырьков и коробочек. Видимо, привыкла к неадекватным покупателям, которые любой ценой стремятся вылечить своих глистов, чем бы они ни болели.
- У вас какие-то конкретные глисты или вы сами не знаете? – профессионально строгим тоном спросила она.
И тут я зависла. Во-первых, почему у меня? Во-вторых, действительно, какие? В-третьих, у меня нет никаких! Наверное…
- Да это вообще не мне! – вдруг попыталась оправдаться я.
Ну да, в ветеринарной-то аптеке. Продавец вздохнула:
- Ясное дело… Вы в курсе, какие глисты или вам широкого спектра действия?
- Да вообще никаких. Это для профилактики! – наконец сообразила я.
Продавец вздохнула снова, но уже с облегчением:
- У вас собака или кошка? Вес какой?
- Коты. Три, Три с половиной и пять кило.
Кудрявый в то время ещё не присутствовал в нашей жизни.
- Бывает, - с сочувствием сказала продавец.
Я не совсем поняла, чему она сочувствует: тому, что котов мало, тому, что котов много или тому, что у них разный вес, и поэтому пришлось покупать аж две коробки препарата. А может, тому, что у меня вообще не собаки. Тут, конечно, я тоже себе сочувствую, но пока изменить этот факт не в силах.
- Ха-ха! – с порога заявила я лениво вышедшим навстречу котикам.
Котики напряглись. Они вообще не любят, когда кто-то зловеще говорит «Ха-ха», а уж если это я… Явно ничего хорошего не произойдёт. Так и случилось.
- Сегодня будем глистов гнать! – сказала я вечером мужу.
- Куда? – машинально спросил он.
- Да что с вами такое! – нелогично возмутилась я.
То есть нелогично для него, конечно, а у меня-то голове всё ещё прокручивался диалог с продавцом. Потом я сообразила, что «такое» – это со мной. И пора бы уже аккуратнее формулировать свои требования. Хорошо, что супруг за много лет уже привык, что я параллельно с ним веду беседу со своим внутренним голосом и терпеливо ждал, когда я договорю внутри и вынесу вердикт наружу, так сказать. Я собралась с мыслями, вдохнула и чётко сказала:
- Котам. Надо. Дать глистогонное перед прививкой. Я сама не справлюсь. Будешь держать.
- Ага.
Принимая во внимание немногословность моего мужа, это означало примерно «Понятно, куда деваться, придется держать. Я поужинаю, потом подержу».
- Ясно?! – торжественно обратилась я к маячившему рядом Зёме.
Зёма схватился за сердце и сполз по стеночке: понял, что кара неизбежна, и судорожно вспоминал, за что именно. Так-то оно всегда есть за что, но ЗА ЧТО?!
На блистере лживыми хитрыми буквами было написано «со вкусом мяса». Но я не уверена, что производители сами пробовали препарат. Или они не пробовали мясо! В аннотации так же лживо было написано, что «добавьте в еду питомца». Предполагается, что «питомец» так жадно жрёт еду, что не заметит этой отравы. По-моему, производители вообще видели домашних питомцев только на картинках у себя в голове! Либо представляют их как уссурийских тигров. А не вот эти вот танцы с бубнами перед миской!
Для очистки совести я всё-таки дала Моте понюхать эту таблетку «со вкусом мяса». Мотя странно посмотрел на меня и молча ушёл. То ли Мотя тоже не знает, как пахнет мясо?.. Бедный, бедный кот.
Сразу подчеркну: НЕ ПРОШУ советов, как давать котам таблетки. А то знаю я вас, вам только повод дай! Уж за тринадцать-то лет я столько таблеток в них запихала… Я их толку в порошок и всыпаю ложечкой. Не котов толку, а таблеточки! Это мой метод, и он работает. Да, работает!
Легче всего с Пуней. Этой и наркоз не нужен: она самостоятельно впадает в коматозное состояние и только таращит глаза, едва мой супруг берёт её на руки. Ему даже слегка стыдно: ни разу даже голос на кошку не повысил, а поди ж ты, какая тонка натура. Ну, зато удобно. К себе прижал, я рот ей открыла и второй рукой хлобысь – и закинула порошочек. Пуня только вытаращила глаза ещё больше, насколько это возможно.
Выпущенная на пол, она обернулась, с обречённым укором посмотрела на мужа и медленно ушла.
- Блин, - сказал муж.
Это примерно означало «Я вообще ни при чём! А виноват снова я!» На что я сказала:
- Ага. Мотя теперь.
Мотя бился молча. Он готов был дорого продавать свою жизнь, но торговаться не собирался: только смерть держателя могла стать достойной платой за унижения. В крайнем случае – большой кусок кожи. Видимо, на плащ. Но силы были неравны. И порошок всё-таки влетел в Мотину пасть.
- Свободен! – сказал муж, отпуская кота.
Мотя широкими скачками угалопировал в сынарник, откуда тут жедонеслись кашляющие звуки: Мотя старался вытошнить таблетку обратно. Но таблетка сидела плотно, а тошнить не хотелось. Но Мотя не сдавался:
- Кхы. Кхы. Кхы. Кхы…
Через минуту муж не выдержал:
- Надо ему воды дать. А то задохнётся ещё…
Ещё пять минут мы ловили Мотю и уговорами, что надо попить водички, сразу станет хорошо.
- Нет уж! – тырился Мотя под стол. – Хорошо мне уже было! Но вы всё испортили! Вечно вы…
Далее непечатно. Но вы ж знаете – если я кому решила причинить добро, то всё бесполезно. Так что воды в него мы всё-таки влили. Кашлять он перестал, конечно, но ненависти во взгляде не умерил. По крайней мере, до ужина.
Сложнее всего, как ни странно, приходится с Зёмой. Эти хрупкие кошачьи мощи мало того, что машут конечностями одновременно во все стороны, так ещё и орут. Причём орут, как последний раз в жизни. Причём ещё ДО того, как его кто-то начинает держать. Так сказать, превентивные меры.
- Зёма, да что ж ты такой крикливый? – сердито говорит муж, заботливо перехватывая паучьи лапки.
Главная задача – эти лапки не переломать. Так что держать надо «аккуратно, но сильно!», спасибо советскому кинематографу.
Перехваченный и зафиксированный Зёма все силы перераспределяет в область шеи. Голова с накрепко сжатыми челюстями вращает выпученными от ужаса глазами, крутится, как у совы, на 360 градусов. И при этом не прекращает сказочным образом громко выть и причитать. В причитаниях явственно слышится обсценная лексика.
Зёма – чревовещатель.
- Да держи ты его! – выкрикиваю я.
- Да держу! – отбояривается муж. – У меня только две руки, а он во все стороны выскакивает!
Ну, сколько верёвочке ни виться… А порошочек оказывается в Зёмином чреве. В этот же момент муж размыкает руки, и вой и нецензурные выкрики мгновенно прекращаются. Зёма замолкает, считая, что нет смысла тратить драгоценную энергию, понимая, что сделанного уже не исправить. Уходит, нервно дёргая хвостом и оглядываясь.
- Явно прикидывает, как ночью лечь так, чтобы ты не проснулась, - комментирует муж.
- Почему я?
- Ну не я же! Я вообще ни при чём!
- Ага, а кто его держал?!
Муж пожимает плечами: мы оба знаем, что месть будет иной: перекрыть кислород у Зёмы просто не хватит площади и массы. И не ошибаемся. В два часа ночи мы просыпаемся от булькающих звуков:
- Бл… бл… бу-а-а-а-а….
- Блин, - буркает муж.
- Ага, - соглашаюсь я.
Но вставать мне лень. Главное, не забыть утром, что нужно внимательно смотреть под ноги!
Но Зёма – натура не сильно злобная. Уже через три минуты после демарша я слышу тихое «сюк… сюк… сюк…», и Зёма изящно запрыгивает на кровать, чтобы лечь поперёк моих коленей. Это – мягкая форма мести: лежать, пока хозяйкины конечности не затекут. После чего можно уходить.
Да… главное было – не забыть смотреть под ноги. Но я, разумеется, забыла. Месть удалась.