Тёплый неяркий свет от множества лучин разливался по бревенчатым стенам и белому печкину боку. По лавкам сидели несколько девушек от тринадцати до двадцати лет, около каждой стояла прялка, подходящая хозяйке по размеру. Прялки были работой их отцов, и очень отличались - у кого они были резные, расписные, у кого попроще, некрашеные, - но ни одна не походила на другую ни формой, ни узором. Только три прялки можно было заподозрить в сходстве - на них были вырезаны солнца с множеством лучиков. Правда, зубчики у всех трёх были совсем разные по форме, а узор состоял из цветов у одной, петушков у другой и маленьких кружочков у третьей, но набор цветов у всех трёх повторялся, да и сами солнышки были явно выполнены одним и тем же мастером.
Девушки собрались с четверть часа назад, уже вовсю пряли, то переговариваясь, то затягивая песню, но в избе явственно царило нервное напряжение - сегодня, в праздничный вечер, на супрядки ждали парней.
Когда очередная песня стихла, Матрёна, семнадцатилетняя грубоватая девица с приятным низким голосом произнесла:
- А Митьку час как в кабаке видели.
Аня, её ровесница, красивая и темноволосая, опустила глаза и принялась внимательно следить за своими тонкими пальцами, расправляющими нить.
- Не придёт, знать, и тем лучше! - капризно отозвалась полненькая Дуня и поправила косу.
Аксютка с Агашкой осторожно посмотрели на Аню, но та уже снова подняла голову и бойко крутила веретено.
Вдруг в окно постучали, и Матрёна, сидевшая рядом с ним, подпрыгнула от неожиданности.
- Фу-ты, ну-ты, - проворчала она. - Кто там?
Девицы все как одна напряглись и приосанились, но в ответ Матрёне с улицы не раздалось ни голоса, ни скрипа шагов по снегу.
- Да кто это? Отзовись! - крикнула Матрёна погромче, некоторые захихикали.
Вдруг стукнуло в другом окне, и все головы разом повернулись туда. Девушки весело улыбались, но не знали, как лучше поступить, и даже Матрёна молчала. Тут что-то опять ударило в первое окно, по звуку было похоже на снежок.
- Открой ставни, - предложила Матрёне маленькая Василиса.
- Вот сама и открой, - Матрёна на всякий случай отодвинулась от окна подальше, вместе с прялкой.
Агашка крикнула:
- Ваня, Пахом, вы?
Ответом по-прежнему была тишина. Девушки перестали улыбаться, только переглядывались и ждали, а через несколько мгновений они услышали козлиное блеяние прямо за дверьми, в сенях. Аксютка с Анькой, сидевшие ближе всех ко входу, взвизгнули.
Весной и летом крестьянская жизнь проходила, в основном вне избы - на поле, в трудах, от пахоты и посевной до жатвы. Но с приходом осени характер ежедневных забот менялся на менее физически изматывающие, народ постепенно переходил внутрь теплых помещений.
Всю осень и зиму молодёжь собиралась на посиделки, они же беседы, вечёрки, супрядки. Официальной целью этих посиделок было совместное рукоделие, на самом же деле, в основном, на них делились сплетнями, играли и пели песни. Именно там присматривались друг к другу будущие женихи и невесты.
Иногда собирались буднично, девичьей компанией - пряли, вязали, шили. Могли заглянуть и парни, они плели лапти, или рыболовные сети, или мастерили ещё какие-нибудь снасти. Причем парни не могли сесть на лавку без приглашения - обычно садились на пол, возле ног той, что нравилась.
А вот праздничные посиделки отличались большим количеством гостей, почти полным прекращением работы в пользу пения, плясок, игр и угощения, и редкая игра на таких посиделках не включала обязательные поцелуи.
Собираться могли у кого-то из девушек - обычно в порядке очереди от одного конца деревни до другого ("из избы в избу"), либо в "откупленном" доме, либо в бане.
"Откупленный" дом случался в том случае, если у девицы, чья наступала очередь, изба была недоступна. Такое могло случиться, если в семье кто-то заболел, или в доме было несколько дочерей, и родители не могли себе позволить привечать гостей несколько недель подряд. Тогда "откупали" дом на определённый срок у какой-нибудь одинокой бабушки, вдовы, бедной семьи или старой девы, и та девица, вместо чьего дома там собирались, прибирала избу до и после. На отопление и освещение дополнительно складывались все участницы. Иногда такой дом могли "снять" на всю зиму, а летом за это собирать пожилой хозяйке урожай, таскать дрова, привозить ей продукты и товары из города. Такие летние отработки проходили не менее весело, чем зимние супрядки.
Деревенские девушки обычно делились на две категории: девушки на выданье и подростки. Ходить на старшие посиделки начинали обычно с двенадцати лет, при условии, что к этому возрасту уже умели толково прясть. Каждой из участниц мать давала задание, и прежде чем приступать к забавам, его нужно было выполнить.
Параллельно происходили и "старушечьи посиделки", где собирались пожилые женщины с разных деревень. К ним, в свою очередь, приходили старики, но и не только, молодёжь такие собрания тоже любила - там рассказывали интересные истории о том, "как оно раньше жилось", учили гадать и ворожить.
Отдельно, и куда как менее весело, собирались незамужние, которым уже минуло двадцать лет - старые девы.
Продолжение следует
t.me/lang_witch | vk.com/lang_witch