Глава 60.
Время действия - январь-начало февраля 1942 года.
- Астахов! Василий! К командиру! - тоненький ординарец в казачьей кубанке махнул рукой, указывая на вход в пещеру, выдолбленную в мягком известняке несколько веков назад и в которой располагался теперь штаб партизанского отряда.
- Есть! - Васятка отложил в сторону сапог, который он взялся было подшивать, и пошел следом.
В пещере было тесно, низенькие потолки и каменные скамьи отдавали стылостью, а воздух казался спертым и неживым. У большого стола сидели, разложив карту района, члены штаба.
- Задание тебе, Астахов. Очень важное, - командир Ремзи Алиев с ходу приступил к делу. - Пойдешь в деревню Бешуй-Копи. Посмотри, где она находится.
Командир ткнул тыльной стороной карандаша в карту:
- Вот тут, в верховьях Качи.
- Бешуйские копи? Шахтерское село? - Васятка внимательно рассматривал все пометки и значки.
- Они самые. Жители села очень хорошо помогают нам с продовольствием, да и выходцев оттуда в отряде много. Однако староста села вызывает у нас беспокойство. Мутноватый он. Такой, знаешь, - и нашим, и вашим. А вот тут — Алиев ткнул карандашом рядом, - совсем рядом с Бешуй-Копи находится деревня Коуш. В ней расположился штаб полицаев и всей той сволочи, что пошли в услужение к немцам. Они представляют опасность для нас и для тех жителей, кто помогает партизанам. Твоя задача — поселиться в пустующем доме Копей, прописаться и присматривать за людьми. Особенно за старостой. Установишь с ним связь, вотрешься в доверие. Будешь информировать командование об обстановке, о появлении подозрительных лиц, немецких частей и тому подобному. Наша цель — не потерять село как опорную базу в тех местах. Задача ясная?
- Ясная. Я должен сложить оружие, жить, как обычный деревенский мужик и шпионить за старостой.
- Отставить! - голос командира стал железным, шершавым. - Тебе понятно, для чего тебя направляют в село? От твоих действий будет зависеть безопасность нашего отряда.
- Так точно… - вздохнул Василий.
- Отставить! - рявкнул Алиев. - Боец Астахов, тебе ясна поставленная задача?
- Так точно! - вытянулся в струнку Васятка.
- Инструктаж получишь перед выходом. Сейчас собирайся.
О том, что в Крыму есть залежи бурого угля, ещё в конце 18-го века говорил академик П.Паллас. Промышленные залежи были обнаружены в конце 19-го на северном склоне горы Бешуй. Уголь этого месторождения был не особенно хорош — давал мало тепла и много шлака при сгорании, сильно коптил. Однако для хозяйственных нужд годился.
Активная добыча угля началась в гражданскую, когда белогвардейцы Врангеля оказались отрезаны от поставок энергоресурсов с материка. Даже началось строительство железнодорожной ветки к шахтам, которое завершить при белых не успели — большевики прорвали оборону и овладели Крымом. Уходя, врангелевцы взорвали шахты.
Крымский ревком отдал приказ о восстановлении строительства и возобновлении добычи угля. Тогда же и возник новый поселок, который называли по-разному: в одних документах он значился как Шахты, в других Чаир, а где-то как Копи, или Бешуй-Копи. Место казалось благословенным, и жители развели вокруг домов чудесные сады.
После начала войны большинство шахтеров ушли на фронт, а в поселке остались старики, женщины и дети. Найти пустующий дом Васятке было не сложно. Поселился он в избе одинокого старика Микишина, застреленного полицаями за то, что не хотел отдавать им единственную овечку. Дети его давно разлетелись по свету, не желая оставаться в затерянном среди гор селе, а жена отдала Богу душу ещё до войны.
Староста Литвинов с подозрением посмотрел на Васятку:
- С чего это ты сюда? Такой здоровый бугай, не воюешь? От войны, что ли, прячешься?
- А кому охота? По призыву не попал, потому что с лёгкими у меня не порядок. В Севастополь идти — так ведь всё равно немцы одолеют, зачем же зазря гибнуть… Отсижусь тут.
- В партизаны идти не пробовал? - староста с сомнением оглядел мощный торс Васятки.
- Против партизан ничего не имею, свои они люди. Надо будет — помогу чем смогу. А идти с ними не хочется.
- Чего ж в своей деревне не сидел?
- Так там быстро притянут воевать, а тут потише у вас.
- Что ж… Живи… - Литвинов сочно стукнул по справке о прописке печатью и протянул её Васятке.
Из окошка Микишинской избы хорошо просматривалась дорога, ведущая к селу. Конечно, одинокому путнику не сложно подняться по склону горы, но немецкая техника могла появиться только с дороги.
В соседнем доме семья с тремя ребятишками, самому старшему лет семь, меньшой девчонке полтора. Хозяин, не старый ещё мужчина, прихрамывая и опираясь на палку, ходил по двору.
Познакомиться с ним да разговориться для Васятки было делом недолгим.
- Я сам раньше завхозом был на шахте, - Иван не спеша тянул самокрутку с домашним крепким табаком. - А война началась — ушел в первый же день. У Перекопа в плен попал. В сентябре ещё. Ранен был в ногу, потому и попал. Разве дался бы им, если бы ходить мог… Расстрелял весь боезапас, тогда и взяли. Тяжеленько пришлось. Заставляли нас немцы работать в Джанкое. На погрузку-разгрузку вагонов на станции чаще всего ставили. И вот однажды укладываю в штабель ящики, а рядом немец стоит, часовой. И говорит он мне по-русски… С акцентом, но понятно… Ты, говорит, кто? Откуда? Ну, я ему и ответил. Здешний, мол, шахтер. А он усмехнулся так, со значением, и говорит: чтобы я возле дома был и в плену? Нет, говорит, я бы сбежал, не стал терпеть.
- Так и сказал?! - Васятка бросил окурок на землю и придавил сапогом.
- Так и сказал. И сам пошёл, посвистывая, дальше. А я стою, ни жив ни мёртв. Думаю, к чему это он? Бежать? А вдруг он мне вслед из автомата полоснет? А потом решился. Захотят застрелить — и причин искать не станут. Была не была! И тихонько так шмыгнул за ящики. А он будто и не замечает, что я ушел. Посвистывает… Долго я добирался до дома. Голодно, холодно. Рана на ноге вскрылась. От людей прятался. Боялся, что сдадут меня. Обидно было бы возле самого дома пропасть. Один раз прямо на немцев нарвался. Стреляли они в меня, но не попали. Повезло. А проверять, живой я или нет, не стали. В горах идти сложнее было. Ползу-ползу наверх, а потом сорвется нога, лечу до самого низу… Сил-то уже совсем не оставалось. Ну, кое-как дошёл.
- Давно?
- В январе. Почти два месяца добирался. Страшный, бородатый… Пришёл, а моя стирает что-то для партизан. Ей соседки говорят: иди, твой Иван вернулся. А она им отвечает, мол, мой Ваня ни за что дезертиром не станет! Ну, ей сказали — не дезертир, а из плена бежал. Тогда она и подхватилась. Дети-то меня и не признали вовсе. Не видали меня никогда с бородой. Ничего, вот заживет рана моя, я сидеть дома не стану. Оружие в руках держать умею.
- Что про старосту скажешь?
- Ничего плохого за ним не замечал. Живёт с дочерью, ни с кем особо не общается. Он и до войны таким был. Дружбы ни с кем не водил, да и вражды с кем-нибудь за ним не замечал. С другой стороны, он про нас всё знает. И про то, что партизанам продовольствие отправляем, и про то, что женщины наши обстирывают-обштопывают бойцов, и про то, что раненые здесь лечатся. И никому ничего не сообщил, не предал. Значит, наш он человек. Видно, не всем дано приятно с людьми общаться.
- Н-да… - задумчиво сказал Васятка. - Наверное.
- Топить-то есть чем? Зима нынче холодная какая… - Иван тяжело поднялся с чурбачка, на котором сидел. - А то возьми у меня угля.
- Спасибо. У старика в сарайке запас есть, мне хватит. А раненых сейчас много в селе?
- У Марьяны двое тяжелых лежат. Воон в том доме! - Иван махнул рукой в сторону крепкого дома с высоким крыльцом. - Да в клубе полтора десятка.
Освоился Васятка в избе стариковой. С сельчанами перезнакомился. С кем-то пошутит, побалагурит. Кому по хозяйству поможет. Ничего, добром его приняли. Глаз не кололи, что здоровый парень в деревне прохлаждается. Вопросов лишних не задавали. Догадывались, видно, что не просто так он в село пришёл.
Через два дня партизаны появились, человек десять. Забрали из колхозных запасов несколько мешков муки, нагрузили ячменя да овса для лошадей. Оставили кучу грязного белья и двух раненых на излечение. Не тяжелых, но отлежаться им было не лишним.
- Астахов, возьмешь к себе бойцов? - староста постучал в дверь к Васятке. - Ты всё равно один. Раны женщины обработают, тебе об этом беспокоиться не нужно.
- Кpo вью весь дом завоняют… - брезгливо сморщился Васятка, появившись в дверном проёме. - Ну да ладно, давай твоих раненых. Только двери закрой, настудишь мне комнаты, недавно истопил.
Он с равнодушным видом повернулся спиной к Литвинову.
- Заходите! - скомандовал кому-то староста.
На пороге затопали, снимая обувь, захлопнулась дверь, и только тогда Василий повернулся к вошедшим:
- Замерзли, ребята?
- Васятка?! - спросил один из партизан, бородатый худощавый мужчина.
- Я… - Василий растерялся, услышав знакомый голос, и вдруг узнал, кинулся обнимать, - Степан! Ты!
- Здоров, братишка! А я думаю, кто это тут такой брезгливый! - Стёпа засмеялся, крепко прижимая к себе здоровой рукой племянника.
- А… - досадливо махнул Василий. - Так надо было, понимаешь! Идите, идите к печке! Голодные? Какими судьбами? Ты, Стёпа, ведь в Севастополе был!
- Был, - нахмурился Степан, прикладывая застывшие ладони к теплому боку голландки. - От Евпатории к своим пробирались с товарищем.
- От Евпатории? Так ты участвовал… Слышал, что там было. Молодцы, дали жару немцам.
- Захлебнулся десант из-за шторма…
- Да, прискорбно. Но вы все равно много сделали. Вы даже не представляете… Погоди, староста сказал, что вы раненые? Ты ранен?
- Да, плечо зацепило немного и контузило. Ничего серьёзного, но от холода мозжит сильно. Вот… отправили сюда на излечение. А это Фёдор, - представил Степан своего спутника. - У него перелом руки. Тоже надо бы отсидеться немного.
Пришла соседка Татьяна, осмотрела Степанову рану, перевязала чистой тряпицей. А у Фёдора партизанскими врачами ещё в отряде был гипс наложен — всё как полагается. Другие женщины заглядывали — спросить, не нужно ли чего, не сготовить ли еды. Староста раз пришёл проверить, как лечение идёт — глянул недобро на Василия, однако не сказал ничего.
Васятка только маковку почесывал — и кто его знает, что он такое, этот Литвинов. Глаз да глаз за ним. Долго высматривать не пришлось. Заметил Васятка, как в сумерках выскользнул староста из дома, оглянулся, да шасть к дороге. Дочка его следом засеменила, в руках узелок и сумочка.
- Куда это они? Дай-ка, я за вами присмотрю… - Василий незаметно двинулся за ними.
А эти двое направились в сторону Коуша. Василий притаился у дороги, пытаясь в ночной тишине уловить подозрительные звуки. Но всё было тихо. Для порядка отправил в отряд мальчишку-подростка с донесением, а сам стал подходы к селу стеречь.
Каратели появились почти через сутки, на рассвете.
- Степан, бегите! - Василий ворвался в дом. - Немцы и полицаи окружают село. Бегите, пока не поздно. Идите в отряд, пусть придут на помощь!
Без долгих разговоров Степан и Фёдор исчезли среди зарослей вишни, уходящих далеко за деревню.
- Женщины, бегите в горы! - стучал в двери Василий. - Берите детей и бегите, прячьтесь!
Но немцы уже входили в поселок. Через полчаса немногочисленные мужчины были выстроены возле Микишинской избы, а женщины, подгоняемые прикладами, выносили из домов всё ценное и сгоняли на площадь скотину. Крайние дома заполыхали.
- Постойте! Не жгите же! - кинулась к немцам Марьяна. - Люди там, живые!
- Какие люди? Что они там делают, почему не вышли? - вызверился на неё полицай.
- Раненые там! Не жгите!
- О, раненые? Партизанен? - засмеялся немецкий офицер. - Они должны получить своё! - и махнул рукой, давая знак поджигать. - Клуб тоже!
Ахнула толпа селян, заволновалась, закричала.
- Да люди ли вы? Разве же можно такое делать?! - металась в ужасе Марьяна.
Двое полицаев подхватили её под руки и поволокли в сторону сараев. Раздался дикий крик терзаемой женщины, гогот развлекающихся подонков, а потом выстрел, оборвавший мучения несчастной.
- Вот эти шестеро! - офицер указал пальцем на хромого Ивана, на Василия, в бессильной ярости сжимавшего кулаки, на старика, державшего на руках трехлетнего внука, и нескольких мужчин, в которых он подозревал партизан. - Расстрелять!
Подвели приговоренных к обрыву. Немец достал пистолет и выстрелил в затылок Ивану.
- Братцы, спасайся! - крикнул Васятка и сиганул вниз.
Вслед ему захлопали выстрелы, бок обожгло, но ледяная вода реки, в которую он упал, охватила его холодом. Рядом свалились тела казненных мужчин, а сверху уже торопливо спускались полицаи.
- Сдох, не сомневайтесь! - гоготал один из них, наступив сапогом на голову Васятке.
Как сквозь вату слышал Василий голоса карателей, не имея сил сопротивляться. Вода леденила тело, притупляла боль, туманила сознание. С треском горело село.
Вечером, когда солнце скрылось за стенами гор, Василий поднялся и, собрав силы, побрел в расположение отряда, оставляя позади себя сожженную дотла деревню и тела погибших товарищей.
Продолжение следует... (главы выходят раз в неделю)
Предыдущие главы: 1) Барские причуды 59) Бабушкины молитвы
#приключения #история #крым #рассказы #россия
Если вам понравилась история, ставьте лайк, подписывайтесь на наш канал, чтобы не пропустить новые публикации!
