Знаете, один из сокурсников по Могилевскому технологическому тоже служил в московском стройбате. Мы, однажды, даже встречались с ним в Москве. Однако когда я рассказывал о том, что творилось у нас в части, он мне не верил.
А ведь творилось!
Например, мой долг в 600 рублей образовался не случайно. Через год службы я просто перестал работать на стройке и с пользой для себя проводил время где-нибудь на Арбате, в музеях Новодевичьего монастыря или на аттракционах Измайловского парка.
Как такое может быть? Как можно было забить на работу? Очень просто.
Как я уже писал, в части непосредственным командиром моим был комвзвода. Он привозил на стройку и передавал прорабу, который распределял нас по рабочим местам.
Прораб, по моему внешнему виду, определял, что перед ним – подозрительный тип, явный нарушитель дисциплины.
Поручал сделать то и то. Я кивал головой и… Уходил гулять по Москве. Возвращался вечером, к приезду машины и преспокойно уезжал в часть.
На другой день прораб заявлял мне:
- Антонов, ты не работал!
- Нет, работал. Спросите у….
Молодой военный строитель, мой напарник, что-то мямлил, кивал головой. Тогда прораб выдавал мне отдельный фронт работ, а я снова отправлялся в путешествие по белокаменной.
Правда, один раз даже поработал. Потому, что задача мне показалась интересной. Требовалось разбить отбойным молотком старую шахту лифта.
Делать это надо было сверху вниз, а я решил ускорить процесс и стал подрубать шахту снизу, чтобы обрушить кладку. Потом мне это надоело и я ушел. По-моему – в кино.
Приехав на другой день на стройку, охуел: дыра, которую я пробил, была заделана свежей кладкой, а другой, более ответственный солдат, аккуратно работал отбойным молотком, как положено – сверху вниз.
После этого прораб заявил, что на «Комсомолке» я больше не работаю.
Ну и по херу. После этого я стал выпрыгивать из машины перед КПП и сразу уходил в Москву.
Между командованием части и руководителями стройки наблюдалась некая несогласованность, которой мы, самовольщики, успешно пользовались.
Через месяц выяснялось – у меня нет ни одного закрытого наряда. Наказывали? Да.
Однако из-за прелестей хозрасчета нас нельзя было посадить даже на гауптвахту. Наша часть была должна «трем шестеркам», (да-да, стройбатовская гауптвахта в Москве была частью 666), как земля колхозу. Все заканчивалось для меня парой нарядов вне очереди. Закачивалось и начиналось сначала.
А один раз я заработал свои наряды прямо на стройке.
Денег не было, в Москву я не пошел. Весь день занимался тем, что старательно чистил сапоги и довел их блеск до совершенства.
А вечером на стройку нагрянул комбат. Нас построили. Подполковник увидел мои сапоги.
- Смотрите-ка я здесь пять минут, а ботинки уже грязные, а наш Антонов пахал целый день, а сапожки у него – просто загляденье.
- Товарищ подполковник, я их только что почистил!
Не поверил мне командир части. Пришлось пару дней постоять дневальным. Комариный укус!
Продолжение следует.