Все знают, что вы не можете бросить противника, пока не нарушите его равновесие. И все знают, что, когда вы вооружены коротким оружием, при столкновении с противником с длинным оружием, вам необходимо сократить дистанцию с ним, чтобы сделать его оружие бесполезным. И все знают, что при рубке энергия генерируется от бёдер - мы проверили на деле всё это так много раз во время практики, что искренне верим в это. В то же время все знают, что самураи следовали кодексу Бусидо, и все знают, что корю (старые школы) были разработаны для сражений в период Сэнгоку (1467-1615), и все знают, что именно после Реставрации Мэйдзи 1868 года искусство Дзюцу стало искусством До, но уверенность, с которой мы верим в это (и многое другое), не столь хорошо обоснована. Мы верим в них, потому что они «общеизвестны», и часто повторяются уважаемыми учителями, которые десятилетиями практиковали искусства, которые они передают нам.
Каждый, кто читал историю Японии, знает, что многие из этих вещей не соответствуют действительности. По большей части наши представления о предках в классическом искусстве Японии сформировались на основе информации, поступающей из источников, к которым историки относятся, мягко говоря, скептически. От средневековых рассказов о войне, таких как Хэйдзи Моногатари («Сказание о годах Хэйдзи») и Хэйкэ Моногатари (Повесть о доме Тайра), до пьес бунраку (японский кукольный театр) и кабуки (один из видов традиционного театра Японии), таких как Тюсингура («Зерцало преданных вассалов», пьеса о 47 ронинах) или Ити-но Тани Футаба Гунки («Хроники битвы при Ити-но Тани»), до телевизионных и кинематографических драм, начиная с фильмов с глубоким смыслом Акиры Куросавы и заканчивая поверхностным сериалом «Мито Комон», искусство предоставляет нам как образы, так и идеи, которые мы проецируем на воинов Японии, их боевые техники и мышление, которые их сформировали. И хотя не все из нас являются или хотят стать историками, нам следует время от времени честно обсуждать с ними, какие из наших убеждений являются фактами, а какие – выдумкой. Возможно, это не изменит способ нашей практики, но, безусловно, сможет изменить то, как мы думаем о нашей практике!
Доктор Карл Фрайдей, почетный профессор японской истории университетов Джорджии в США и Сайтамы в Японии, специализирующийся на средневековой военной истории и автор книг «Hired Swords: The Rise of Private Warrior Power in Early Japan» (1992), «Legacies of the Sword: the Kashima-Shinryu & Samurai Martial Culture» (1997), «Samurai, Warfare & the State in Early Medieval Japan» (2004) and «The First Samurai: the Life & Legend of the Warrior Rebel, Taira Masakado» (2008), находится в уникальном положении для участия в такой дискуссии. Не только из-за своего академического образования, но и потому, что он активно изучает боевые искусства, получив лицензию мэнкё кайдэн в Касима Син-рю после многих лет обучения у сиханкэ Сэки Фумитакэ. Доктор Фрайдей был достаточно любезен в обсуждении некоторые из наших основных предубеждений о старых боевых искусствах и самураях, и я верю, что его ответы помогут многим из нас навести порядок - после первоначального кудзуси (выведение из равновесия)!
Интервью с историком Карлом Фрайдей
Самурай: разные периоды, разные роли
– Давайте начнем с самураев. Мы используем это слово как общий термин, но забываем, что это класс, охватывающий почти восемь веков, верно?
- Да, термин «самурай» имеет много разных значений в японском языке в зависимости от периода, и он не всегда относился к воинам. Это также стало английским словом для обозначения «японских воинов». Но более важным, чем терминология как таковая, является тот факт, что воины и их роль в обществе довольно сильно изменились в течение примерно десяти веков между серединой периода Хэйан, когда не находящиеся на государственной службе воины впервые пришли к монополизации военной силы, а затем самураи были упразднены как класс в период Мэйдзи.
- И война, и положение самураев в обществе менялись от периода к периоду ...
- Да, и то, и другое сильно изменилось с течением времени. В период Хэйан они были сборщиками налогов, заместителями сотрудников правоохранительных органов, телохранителями или другими военными служащими придворной знати. С конца двенадцатого века, после создания первого сёгуната, они постепенно узурпировали политический и экономический контроль над сельской местностью. А к пятнадцатому веку они фактически правили страной, хотя император и его двор в Киото так и не были полностью смещены. Аналогичным образом, военная технология, которая создала и определила воинский класс, заключалась в стрельбе из лука, практикуемой воинами, сражающимися в очень небольших отрядах. К концу одиннадцатого века укрепления начали играть большую роль в боевых действиях, но сражения по-прежнему сосредотачивались на конных лучниках. Пешие лучники, дополненные пешими копейщиками, стали появляться с конца пятнадцатого века, а с конца шестнадцатого века артиллеристы начали вытеснять лучников.
–Значит, корю всё-таки не искусства сражений на поле боя?
- Да, похоже, что это не так. Есть несколько вещей, указывающих на этот вывод. Во-первых, бугэй-рюха (школы воинский искусств) начали появляться только в 1400-х годах, и именно в этот момент ценность индивидуального мастерства упала, поскольку сражения все больше и больше сосредоточивались на хорошо дисциплинированных отрядах солдат. Другими словами, бугэй рюха, которые были сосредоточены на развитии мастерства в личном бою, возникли и процветали почти обратно пропорционально ценности квалифицированных бойцов на поле боя. Во-вторых, обучение в корю в значительной степени сосредоточено на фехтовании мечом, в то время как мечи никогда не были основным оружием на поле боя. И, в-третьих, в средневековый период действовало ограниченное количество школ, что указывает на то, что в любой момент времени не могло быть больше двух-трёх тысяч человек, обучавшихся в них, в то время как армии шестнадцатого века часто насчитывали десятки тысяч человек.
Это убедительно свидетельствует о том, что бугэй рюха никогда не касались непосредственной подготовки на поле боя. Это всегда было о чем-то другом - о чем-то большем. То есть бугэй рюха с самого начала были направлены на передачу более абстрактных идеалов саморазвития и просвещения, касательно связанные с военной подготовкой, но не тождественные ей. Бугэй рюха являлись абстракцией военной науки, а не просто ее применением. Они воспитывали черты характера и тактическую смекалку, которые делали тех, кто практиковал его, лучшими воинами, но их цели и идеалы были больше схожи с целями гуманитарного образования, чем с профессиональным обучением.
Рыцарские дуэли один на один и меч как символ
- Можно ли с какой-то долей уверенности рассказать о том, как самураи на самом деле сражались в средневековье и как они практиковались в этом?
- «Уверенность» всегда является недостижимой целью в историческом исследовании, которое, конечно, всегда является реконструкцией прошлого с помощью сохранившихся свидетельств. Источники, которые историки обычно считают наиболее надежными - письма, дневники, юридические записи и тому подобное - имеют тенденцию быть до безумия лаконичными в своих описаниях сражений на протяжении большей части классической древности и средневековья. Поэтому нам необходимо реконструировать поля сражений на основе более косвенных свидетельств, таких как отчеты о жертвах, археологические и другие вещественные доказательства, тщательный анализ литературных текстов, изобразительных источников и тому подобное. Несмотря на это, историки довольно много реконструировали, особенно за последние три десятилетия или около того.
Традиционные образы буси (воин) основывались в основном на довольно некритическом использовании литературных рассказов - особенно средневековых военных рассказов (гунки), таких как Хэйкэ моногатари и Тайхэйки (Повесть о Великом мире) для более ранних периодов, и таких рассказов, как Коё гункан (исторические хроники семьи Такэда) и Синтё коки (Записи о князе Нобунага) для более поздних периодов, - и фантастических произведений искусства, таких как знаменитые панорамы сражений Каванакадзима касэн дзу бёбу и Нагасино касэн дзу бёбу. Литературные и художественные источники полны искажений, вызванных развлекательными или назидательными целями, для которых они были созданы, а также содержат хронологические ошибки и неправдоподобность, внесенными авторами, писавшими спустя десятилетия или даже столетия после факта. Еще в 1960-х годах литературоведы начали подвергать сомнению историческую достоверность этих хроник, показывая, что большая часть убедительных деталей, которые заставляли эти источники казаться правдоподобными, явно были созданы в воображении творческой личности. Восприятие также было искажено влиянием почти трехвекового мира в период правления Токугава и современными политическими планами в эпоху Мэйдзи, Тайсё и раннего Сёва.
Однако примерно с начала 1990-х годов появилось множество новых исследований, основанных на тщательном анализе разнообразных источников и свидетельств и перекрестном сравнении с работами по военной технологии и тактике в другие времена и в других местах. Эта новая работа опровергает многие стереотипы, которые доминировали в предыдущих трактовках этой темы.
Моменты, которые, вероятно, будут наиболее интересны читателям «Хидэн», включают отказ от старой идеи о том, что ранние самурайские войны были сосредоточены на рыцарских дуэлях один на один между воинами, которые выбирали подходящих противников посредством ритуального рассказа родословной и достижений - образ, который в основном появился из Хэйкэ моногатари - и переоценка роли рукопашного боя с холодным оружием в эпоху раннего и позднего средневековья. Более тщательный анализ ряда источников показал, что битвы в период Хэйан были столь же жестокими, как и битвы в эпоху Сэнгоку. Тактическое планирование было сосредоточено на попытках застать противника врасплох в засаде или внезапных атаках, особенно в ночных атаках на дом врага.
Точно так же популярные образы войны шестнадцатого века, подкрепленные десятилетиями фильмов о самураях, представляют собой масштабные сражения на открытых равнинах, в которых противоборствующие стороны выстраиваются, а затем атакуют рядами кавалерийских и пехотных частей, смыкаются и бьют друг друга мечами и другим оружием ближнего боя. Но большинство историков теперь согласны с тем, что это представление было в значительной степени сфабриковано в целях политической пропаганды в эпоху Мэйдзи. Тщательный анализ отчетов о жертвах, графических записей и археологических данных показывает, что в досовременный период в тактическом мышлении японцев доминировало метательное оружие - луки, пращи, а позднее и огнестрельное оружие.
— И где же во всем этом записан меч? Даже если мы обойдем стороной мифологию о «душе самурая», это самое выдающееся оружие в мире корю.
- Мечи имели исключительный статус как символы власти, войны, военного мастерства и идентичности воина. Как символы власти они появляются в самой ранней японской мифологии и регулярно преподносились средневековыми воинами в качестве подарков или наград своим последователям. К четырнадцатому веку такие выражения, как «столкновение мечей» (тати ути, катана ути или ути тати) или «владеть мечом» (тати цукамацурарэ), были признаны общими обозначениями для боя, независимо от того, какое оружие использовалось. Я думаю, что особое место фехтования в учебных программах корю происходит из того факта, что оно представляет собой символическое обязательное условие в персональном поединке: своего рода мити (путь, способ) внутри мити для бугэйся. Эта демонстрационная функция отражена в популяризации термина «хёхо» (или «хэйхо»), который до позднего средневековья обозначал военную науку или боевое искусство в широком смысле, как синоним кэндзюцу.
Широкая аудитория - и даже более ранние поколения ученых - имели тенденцию смешивать символическое значение меча с самурайской идентичностью раннего Нового времени с выдающимся значением в средневековых битвах. Но новые исследования показали, что мечи гораздо чаще использовались в уличных драках, грабежах, убийствах и других гражданских беспорядках (вне поля боя), чем на поле боя. Это правда, что большинство войск, которые составляли армии раннего и позднего средневековья, носили мечи, но они никогда не были ключевым оружием на поле боя. Они всегда были дополнительным оружием, аналогичным пистолету, который носят современные солдаты.
Касательно «Бусидо»
- Еще одна вещь, которая, кажется, является частью каждого обсуждения самураев, — это их моральный кодекс, обычно идентифицируемый словом «Бусидо». Современные ученые, включая вас, доктора Алекса Беннета, доктора Олега Бенеша и покойного доктора Дж. Кэмерона Херста III, поставили бусидо и философию, якобы стоящую за ним, на более прочный исторический фундамент. Не могли бы вы сказать несколько слов об этом?
- «Бусидо» - очень хитрый термин. Он почти не использовался до нашего времени, но даже как своего рода историографический термин, т.е. современный ярлык идеологии воина - это проблематичная конструкция. Во-первых, до периода Токугава было очень мало обсуждений в письменной форме о надлежащей «воинственности». Концепция кодекса поведения самураев возникла в XVII и XVIII веках, когда Япония была в мире, а не в средневековую «эпоху войн в стране». Самураи этого периода были бюрократами и администраторами, а не воинами. Общей мотивацией всех тех, кто писал о «Пути Воина», был поиск надлежащей роли класса воинов в мире без войн. Идеи, которые возникли в результате этих поисков, очень мало соответствовали нормам поведения воинов прежних времен.
Однако настоящая проблема заключалась в том, что, хотя было много споров, согласия практически не было. Я говорю своим ученикам, что «бусидо» принадлежит к тому же классу слов, что и такие термины, как «патриотизм», «мужественность» или «женственность». То есть все в значительной степени согласны с тем, что этими качествами нужно обладать, но немногие согласны с тем, что они на самом деле включают: являются ли патриотами Эдвард Сноуден или Герт Вилдерс? Ангела Меркель более или менее женственна, чем Мэрилин Монро? Те же проблемы беспокоили участников дебатов во времена Токугава (и современных) о надлежащих ценностях и поведении воинов. Наглядный пример того, насколько разнятся мнения на самом деле, можно найти в споре о действиях знаменитых 47 ронинов из Ако (увековеченных в рассказе «Тюсингура»).
В современную эпоху японское правительство, а также Императорская армия и флот продвигали понятие «Бусидо» как способ развить воинский дух, которого они желали от своих солдат и моряков. Но кодекс, который они проповедовали, не имел ничего общего с тем, во что верили или практиковали самураи. Связь между современными и досовременными военными традициями Японии тонка - она, конечно, далеко не так сильна или прямолинейна, как хотели бы верить правительственные пропагандисты, милитаристы, офицеры Имперской армии и некоторые послевоенные историки.
- Что приводит нас к вопросу «откуда взялось популярное представление о самураях?»
- В основном, я думаю, из фильмов, телешоу, книг и веб-сайтов поклонников, которые не знакомы с тем, что академические историки открыли за последние десятилетия. Авторы популярных трактовок истории самураев часто обращаются к академическим работам, но они склонны тщательно отбирать как исследования, так и содержащуюся в них информацию, вписывая ее в рамки, соответствующие их предубеждениям.
- Вы единственный историк, который также является практикующим корю высокого уровня. Я предполагаю, что ваши знания истории повлияли на вашу практику - сработало ли это и наоборот?
- Я не единственный, даже если ограничить значение «историка» до профессионального учёного! Но, помимо этого, да, я считаю, что практический опыт обучения обращению с оружием очень помогает, когда я пытаюсь анализировать источники и визуализировать - реконструировать - то, что описывается.
- Нужен ли всем нам этот уровень знаний, чтобы стать лучшими практиками? Если нет, не могли бы вы предложить несколько ресурсов, которые хотя бы продвинут нас немного дальше?
- Что касается войн и общей истории воинов, я бы начал со статьи Каваи Ясуси об истории исследований по этим темам «Средневековые воины и война» в The Routledge Handbook of Premodern Japanese History, (Routledge, 2017), а также с главами Томаса Конлана и моих («Япония 1200-1550» и «Япония до 1200») в The Cambridge History of War, vol 2: War in the Medieval World (Cambridge: Cambridge University Press, 2020), в которых дается хорошее резюме современных взглядов профессиональных историков, а также предлагают хорошие библиографии для дальнейшего чтения.
Что касается истории бугэй, я бы рекомендовал начать с моей статьи «С тропы войны: военная наука и будо в эволюции Бугэй Рюха» и других статей в книге Александра Беннета «Перспективы Будо» (Auckland, NZ: Kendo World Publications, Ltd, 2005), особенно «Переосмысление дзэн и японского фехтования» Уильяма Бодифорда, а также очерки Бодифорда в Martial Arts of the World: An Encyclopedia (ABC-Clio Publishing, 2001) и книгу Дениса Гейтни «Боевые искусства и политика тела в Японии эпохи Мэйдзи» (Routledge, 2015).
В области бусидо наиболее важной работой является книга Олега Бенеша «Изобретая путь самурая: национализм, интернационализм и бусидо в современной Японии» (Oxford University Press, 2016). Мои самые последние заявления по этому вопросу - с упором на раннесредневековые воинские ценности - это «Самураи и бусидо в досовременной Японии» в Oxford Handbook of Warfare in Asia (Oxford University Press, 2021), «Путь каких воинов? Бусидо и самураи в исторической перспективе» в Azijske Studije 6.2 (2017); и мою книгу «Самураи, сражения и государство в раннесредневековой Японии» (Routledge, 2004).
Источник: Battling the samurai myths: An interview with historian Karl Friday
Дополнительно к теме статьи:
Лекции А.М. Горбылёва:
Эволюция японских боевых искусств в XV-XVII вв. От искусства войны к практике самосовершенствования
Горбылев А. Становление безоружных будо Новейшего времени
Статьи: