Андрей сжимал Любину ладошку и улыбался. От его совсем бессовестного взгляда, от этой улыбки Любаше хотелось прямо сейчас куда-нибудь провалиться. И он понимал это, бережно ласкал каждый её пальчик и не сводил с Любани бесстыдных глаз. Пообещал:
- Я ещё одну куклу куплю.
Щёки Любашины отчаянно полыхали. Она чуть слышно прошептала:
- Не надо… куклу. Я приду завтра.
- Конечно, придёшь, – раз твой муж вляпался вот… и тут оказался. – Андрей мечтательно прикрыл глаза: – Вареничков бы, Любань! С картошечкой, с лучком поджаренным.
- Так я сделаю, – обрадованно заторопилась Любаша.
Крапивин вздохнул:
- Нет, Люб. Я дома хочу, – чтоб с тобой… Ну, и стопарик под вареники. А здесь же не дадут.
… Утром на совещании директор шахтоуправления Скворцов сообщил:
- На «Заре» работает технадзор – по недавнему выбросу угля. Известили, что проверят состояние всех шахт в округе.
Горный мастер Дорохов обычно откровенно скучал на совещаниях. А сейчас заметно оживился, поинтересовался:
-Работу горноспасательного взвода тоже будут проверять?
Директор чуть удивлённо взглянул на Дорохова.
- Будут. – Сдержанно посоветовал: – Каждому из нас следует серьёзнее посмотреть на работу своего участка.
А потом – совсем неожиданная удача! Оказалось, что в составе комиссии технадзора работает Мишка Никитин, дружбан по технарю. Ну, не так, чтоб сильно дружили, – просто Дорохов пару раз выручил старшекурсника, вратаря футбольной команды. Выполнил за Мишку несколько технических чертежей, потом ещё с курсовой помог, – Никитину особо некогда было заниматься учёбой, а Димка чувствовал себя причастным к Мишкиной славе, о чём с небрежной гордостью любил трепануться перед однокурсниками. После технаря Мишка на горный поступил, и карьера у бывшего спортсмена, догадался Дорохов, сложилась удачно. Ну, так это же можно отметить. Заодно и юность вспомнить, годы учёбы… Те чертежи, что Димка выполнял, пока Никитин на тренировках и сборах был.
Никитин и правда обрадовался встрече:
- Димка! Дорохов! Ну, ты красава! Как ты? На директора шахтоуправления тянешь, – не меньше. Рассказывай!
Дорохов скромно улыбнулся:
- Да как-то… Закружило, в общем. Учиться дальше не собрался. Семья, знаешь… Дочка. Горным мастером на «Перевальной» я.
Под коньяк – Дорохов выставил, не пожалел пятнадцатилетний «Коктебель Раритет» – пошло лучше. Мишка сочувствующе кивал, соглашался: не лёгок хлеб у горного мастера.
- А ещё когда, Миш, столько несправедливости вокруг, – горячился Дорохов. – Одним – ни за что, просто так! – прямо в руки ложится… А тут! – В упор посмотрел на Никитина: – Вы, к примеру, работу горноспасателей будете проверять? Или остановитесь на том, что они и так герои? Покошмарите, как обычно, горных мастеров и прочих винтиков, таких бедолаг, как я… И вся ваша проверка!
Мишка с любопытством поднял глаза:
- А что тебе так горноспасатели дались?
-Да вот зачем далеко ходить! Здесь, на «Заре», – выброс угля. Сам знаешь.
- Ну, – кивнул Никитин. – Горноспасательный взвод свои задачи выполнил. Успели вовремя, мужиков живыми подняли на-гора. Оборудование отключили, – машины и механизмы сохранили.
Дорохов снисходительно усмехнулся:
- Герои, одним словом. – И тут же принял строгий, серьёзно-озабоченный вид: – А профилактика? А организация работы – непосредственно под землёй, в самый момент?
Михаил удивился:
- Какая ж профилактика, Дим? Это горно-геологические процессы. К сожалению, пока неуправляемые. Ты ж в технаре отличником был.
- Потому и говорю, что отличником был, – заносчиво ответил Дорохов. – Не так уж и вовремя успели спасатели. Трое проходчиков остались заблокированными в западном откаточном штреке. Всех троих без сознания подняли, – Дорохов нагло, с упоением, врал. Налил коньяка по полной: – Ты подробнее поинтересуйся, Миш, как там дело было.
Ну, а теперь можно и к Любане Крапивиной заглянуть. Предупредить, чтоб посговорчивее была.
К Любаше явился под вечер. Тяжело – с коньяком перебор вышел – поднялся на крыльцо. Люба домывала полы в коридоре. Оглянулась, задержала взгляд на грязных Димкиных ботинках: уже таяло, и, похоже, Дорохова где-то носило по вспаханному степному чернозёму. Любаша стояла в двери: не приглашать же его в дом! Мало того, что грязи нанесёт, так ещё и пьяный…
Дорохов качнулся к Любе. Она уклонилась, а Димка успел ухватиться за дверной косяк. Ухмыльнулся:
- А мне нравится… как ты из себя недотрогу строишь. В общем, так, Любань. Командиром твоим… его действиями во время аварии на «Заре» уже занимается технадзор. Скажу тебе, – ничего хорошего. Но!!! Всё ещё можно исправить. Всё, Любань, в моей силе. В наших с тобой силах – горноспасателя твоего… спасти. Ты ж понимаешь.
Люба подняла ведро с грязной водой, шагнула на крыльцо. Молча оттеснила Димку на пару ступенек вниз, – Дорохов вынужденно сделал назад несколько неуверенных шагов.
- А мне… нравится… – Димка запинался. – Нравишься ты мне. А будешь умницей…
Дорохов на полуслове даже слегка захлебнулся, – Люба окатила его водой из ведра. Хватило, – с головы до ног. Ошеломлённо смотрел, как грязные потоки стекают с его меховой шапки и дорогой дублёнки. Любаша негромко посоветовала:
- Настёне объясни, где под такой ливень попал. Ей интересно будет.
Дорохов пришёл в себя. Одно дело – невзначай хвастаться послушной женой… И совсем другое – лишиться дома и дачи на Донце: всё это приобретено при участии тестя, и Настя – мимоходом, но постоянно, – напоминает об этом мужу.
Прокричал в закрытую дверь:
- Ну, Любка!.. Это ты зря. После общения с технадзором Крапивину на десерт пойдёт, – как я щупал тебя…
Димкины слова – пустой звук. Люба сама знала, что теперь она виновата перед Андреем, – не меньше, чем он перед ней. Андрюшка – пьяный… – там, в коридоре у Мельниковых, всё-таки её целовал, свою жену. А что Татьяну вспоминал… Любаша горько догадывалась: наверное, из-за её стыдливой сдержанности муж вспоминает Татьяну…
Андрюшка про вареники мечтает… До вареников ли будет, если им с Андреем придётся многое сказать друг другу. А как объяснить слова про их маленького, что она прокричала мужу в тот вечер, перед аварией на «Заре»:
- Это не твой ребёнок!..
Прижимала к себе Андрюшкину куклу, представляла, как он с этими её словами ночью ехал на «Зарю», как командовал спасательными работами в тёмном забое…
Через несколько дней Андрея выписали из больницы. Даже домой не успел зайти, – позвонил Скворцов:
- Крапивин, необходимо твоё присутствие. Комиссия из технадзора анализирует работу горноспасательного взвода на «Заре». Возникли вопросы.
Вопросов и правда было много. Самый главный – как получилось, что трое проходчиков остались в откаточном штреке, почему не были эвакуированы вместе со всей сменой? Почему очаг возгорания в западном штреке не был ликвидирован до образования завала?
Крапивину приходилось снова и снова рассказывать, – по минутам, – как действовал горноспасательный взвод сразу после спуска в шахту, ещё до выброса угля. Что сначала надо было проверить, сработало ли отключение всего подземного оборудования. Если бы не остановились конвейерные ленты, не умолкли проходческие и выемочные комбайны, при образовании случайной малейшей искры моментально произошёл бы взрыв, потому что газовыделение было превышено, и уже всё отчётливее слышались удары и треск в угольном массиве – так всегда бывает перед выбросом угля.
Про то, что сам оказался под угольной глыбой, рассказывать не стал: в это время взвод четко и грамотно выполнял свою задачу. Объяснил, что прежде всего надо было остановить пожар в конвейерном штреке, – потому что там разгоралось быстрее, чем в западном откаточном…
Алёшка Кузнецов поднял руку, – как школьник. И волновался, как на уроке:
- У нас, в откаточном, задымление раньше пошло, ещё до того, как штрек оказался заблокированным завалом после выброса угля. Нас там трое проходчиков оставалось. И мы установили, что задымление – от начинающегося эндогенного пожара (эндогенный пожар – нередкое явление в угольной шахте – происходит от самовозгорания угля – примечание автора). Нам надо было срочно потушить очаг,– потому что после выброса ожидались другие возгорания. Нам, проходчикам, доводилось тушить такие возгорания, и мы решили, что сами справимся. А вообще, раздумывать особо некогда было, – Кузнецов нахмурил брови: – Лучше, что ли, было, если б мы сидели и ждали, пока оно разгорится!
Дорохов с презрительной насмешкой покачивал головой, а сам думал:
- Ну, вот где ты взялся, сопляк. Проходчик хренов, – без году неделя в шахте! Что ты мне всю картину портишь, – своими объяснениями!
Домой Андрей вернулся поздно. Многое оставалось не выясненным, и совещание по аварии перенесли на утро. Любаша тревожно дремала, – у Крапивина сердце оборвалось: таким жалким калачиком она лежала на постели… Услышала его осторожные шаги, тут же вскочила:
- Я ужин… сейчас подогрею.
Андрей виновато обнял её:
- Любань… Не хочется ужинать. Давай спать, завтра вставать рано.
До рассвета Любаша спала и не спала, прижималась к плечу мужа, не замечала, что от её слёз промокла Андрюшкина майка. Прислушивалась к его дыханию.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Навигация по каналу «Полевые цветы»