Спустя две недели
Дима сидел рядом с Машей, наблюдая за тем, как она рисует. У него задребезжал телефон в кармане, он тут же сбросил вызов.
— Машенька... Ты так похудела. Александр Иванович сказал, что ты в последнее время мало ешь, отказываешься от еды. Почему? Хочешь, я буду привозить тебе еду из "Боно"? Или из "Веранды"? Тебе же нельзя сейчас...
Маша отрицательно покачала головой.
— Ладно. Но если чего-нибудь хочешь, просто дай знать... — Он нерешительно приблизился к ней и коснулся ее руки.
Она выронила карандаш.
— Ой, прости... Держи, любимая. — Дима пытался вложить ей карандаш в пальцы, но рука бессильно отпускала его.
Она вдруг подняла на него глаза и долго смотрела.
— Любимая... Ты снова на меня смотришь. Я... я так счастлив, — он прослезился и благодарно сжал ее руку. — Я так тебя люблю...
Ему показалось, что на мгновение вернулась его прежняя Машенька — нежная, любящая.
— Прости меня... Если бы я только знал!..
Валеру перевели в обычную палату. Олег Александрович сразу же связался с Андреем Петровичем и сообщил, что теперь можно посещать больного.
Аня, обеспокоенная состоянием Ирины Геннадиевны, уже несколько дней как вернулась и жила с ними в доме, поэтому, недолго думая, они все собрались и поехали в больницу.
Олег Александрович предупредил, чтобы перед визитом к больному они зашли к нему в кабинет.
— Да, здравствуйте, проходите, пожалуйста. На сегодня из положительного — только то, что он пришел в себя. Пока все, что ниже места повреждения, к сожалению, не работает. Мы ему сделали обследование КТ, рубцов на спинном мозге нет. Так что есть шансы, что все восстановится частично или даже полностью.
— Подождите... — Андрей Петрович, в волнении елозивший на стуле, не выдержал. — Что значит частично? У моего сына может навсегда остаться паралич?..
— Может, — сухо ответил врач. — Но давайте надеяться на лучшее. Так или иначе, мы рассчитываем на частичное восстановление, а для этого нужно время... И немало усилий. Но даже при всем этом никаких гарантий я вам дать не могу. У него будет свой лечащий врач Сергей Николаевич Смирнов. Также с ним будут работать невролог, физиотерапевт, реабилитолог и психолог.
— Олег Александрович, а зачем психолог?.. — испуганно вставила Ирина Геннадиевна. — Ему так плохо?
— Понимаете, в чем дело... Как раз хотел вас предупредить. У него серьезная травма головы, и на этом фоне ему труднее принять то, что с ним произошло. Он эмоционально сейчас очень нестабилен, даже агрессивен. Со временем ему станет легче. Поэтому будьте готовы, что он будет вести себя не так, как прежде...
— Хорошо, Олег Александрович, спасибо вам большое.
Родители Валеры и Аня, поникшие от услышанного, направились в палату к Валере.
Валера лежал с закрытыми глазами. Он сильно похудел, был бледен и изможден. Хотя при этом начисто выбрит и причесан.
Стоявшая позади родителей Аня прикрыла рот ладонью. Ей казалось, что она не видела его целую вечность. "Бедный, бедный мой Лер... Что же ты наделал?.."
— Лерунчик! Сыночек! — Ирина Геннадьевна с рыданием в голосе подбежала к сыну. Он открыл глаза, но не сразу перевел их на нее. Через минуту он медленно заговорил:
— Зачем пришли? А... понял. Повеселиться хотите. Ну давайте, давайте...
— Сыночек, что ты такое говоришь! Не переживай, пожалуйста, все будет хорошо, врач сказал...
— ***** врач вам сказал! — Валера грубо выругался, не стесняясь сидящей рядом матери. — Нет больше Валеры, нет, поняли?!.. Есть только тупая башка, которая может адски болеть... Так что можете взять вашего Валеру и выкинуть на помойку.
Аня вздрогнула от слов Валеры и посмотрела на Ирину Геннадиевну. Та вся сгорбилась под жестокими словами сына. Да и Андрей Петрович как-то вдруг растерял весь свой боевой дух.
Видно было, как они страдают, но стараются держать себя в руках.
— Лерунчик, сынок, держись давай... — проговорил Андрей Петрович. — Не надо так отчаиваться... Мы тебе привезли телефон и все необходимое. Скоро тебя переведут в реабилитационный центр. Я верю, верю, что ты выздоровеешь, и тебе тоже надо поверить, сыночек...
— Мы тебе домашней еды привезли, Лерунчик, все, что врач разрешил, —мягко добавила Ирина Геннадиевна.
— Лерунчик? Что за бред вообще... Не смейте меня так называть.
— Валера! Зачем ты так... с матерью, — не выдержал Андрей Петрович.
— Андрюша, не надо...
— Я вас не звал вообще. Пришли тут полюбоваться на урода, поглумиться... Уходите сейчас же.
— Сыночек!..
— Ничего, все хорошо. Пойдем, Ириш. Пойдем. И не плачь... Мы после придем... когда ему полегче станет.
"Неужели травма может настолько изменить человека... — думала Аня, боясь пошевельнуться. — Надеюсь со временем все пройдет и он станет прежним".
— Анечка, ты тут побудь с ним еще немного, а мы пойдем.
— Да, Андрей Петрович...
Родители Валеры вышли из палаты, оставив ее наедине с Валерой. Она не находила слов, боясь вызвать в нем еще больше гнева.
— Лер, мне очень жаль...
Он остановил на ней тяжелый взгляд. Ее сковал страх.
— Я была... неважно. Я хотела сказать, что очень...
— Ты дура?
— Лер... я...
Аня потерянно смотрела себе под ноги. У нее заслезились глаза.
— Конечно, ты дура. Я сказал всем уйти, а ты до сих пор здесь!..
— Я знаю, что тебе сейчас не до меня. Но я должна сказать тебе кое-что важное...
— Ты вообще не слышишь, что я тебе говорю?! Ты думаешь, для меня еще хоть что-то имеет значение?.. Я умер, а меня за каким-то ***** спасли! Чтобы я лежал тут как гребаный обрубок! Пошла вон отсюда! И чтоб я вас больше не видел!!
Аня молча вышла из палаты.
Перед глазами у Валеры встала другая женщина, которой он не был нужен ни здоровым, ни, тем более, таким, каким он теперь стал. "Ничтожество... вот кем я стал. Зачем я не умер?"
Всю дорогу Андрей Петрович с Ириной Геннадиевной и Аня ехали молча. Дома за ужином Андрей Петрович заговорил первым.
— Так, девчонки, не унывать. Врач обо всем нас предупредил, сказал же, нужно время... Валера наш практически на том свете побывал. Я думаю, могло быть и хуже. У меня у друга одного сына так избили... Чуть не убили в общем, так он два-три года лечился и сейчас как новенький... А почему у нас так не может быть, а? У Лерунчика всегда все получалось, и я уверен, что и в этот раз получится... Сколько болел в детстве и все же... Тьфу-тьфу! Давайте-ка лучше выпьем за это.
— Я не буду, Андрей Петрович... — Аня осеклась на полуслове. — Уже поздно. И настроения нет совсем после всего...
— Анюта, доченька, выпей, ведь легче станет, — добавила Ирина Геннадиевна.
— Нет, не стоит, спасибо...
В голове у Ирины Геннадиевны проскочила какая-то мысль, но она не успела ее как следует осознать, как Андрей Петрович снова заговорил:
— Анечка, милая, ты только не переживай. Мы все сделаем, чтобы поставить его на ноги. Он у меня бегать еще будет!.. — его голос дрогнул. — Ему же всего двадцать семь. Совсем мальчишка! Он еще у меня весь мир своими ногами перешагает...
— Андрюша... — Ирина Геннадиевна прижала платок к лицу и тихо заплакала.
— Ну-ну, Ириш... — у него самого глаза были на мокром месте. — Давайте-ка впервые спокойно поужинаем, а то в последнее время такие нервы. Девочки так постарались, так вкусно. А то как ни зайду к ним, все ревут и ревут. А сегодня вроде первый день без слез.
"Пронесло, — подумала Аня. — Ирина Геннадиевна вроде ничего не заподозрила. А то они не дадут мне потом уехать..."
Дима вечером набрал Олега Александровича.
— Олег Александрович, скажите, как там Валера? Есть положительные изменения?
— Здрасьте-здрасьте! Подвижки определенно есть. Пациент был переведен в обычную палату, можете прийти, только вот... Лучше бы повременить несколько дней. Хотя бы дня через три-четыре...
— Это почему?..
— Ну, состояние у него сейчас такое... Сегодня как раз ваши родители с его девушкой заходили. Кажется, пациент сейчас не очень настроен вести светские беседы...
Диме стало неловко от "ваших родителей", но он решил, что еще не время сознаться.
— Понял... Ну ладно, я все равно зайду сегодня, если можно. Мне необходимо ему кое-что передать...
— Заходите, конечно, какие вопросы... Но я вас предупредил.
— Да, спасибо вам.
Доехав до больницы, Дима собрался с духом и поднялся в палату Валеры. Он дважды постучал и, не дождавшись ответа, зашел в палату.
В первую минуту он не мог понять, что происходит. На постели лежал Валера, но что-то было не так. Он выгнул голову и издавал странные звуки, будто задыхался.
Дима подскочил к постели и с ужасом разглядел друга с обмотанной вокруг шеи трубкой от капельницы. Одной рукой Валера держал конец трубки и тянул изо всех сил. На багровом лице выступили вены.
— Валера!!! Господи, что ты творишь!..
Дима, не мешкая ни секунды, бросился его распутывать.
Ссылки на предыдущие серии:
Красиво жить не запретишь ч.10