Стройбат всегда старался казаться армией, несмотря на то, что от строевых войск это скопище дехкан из Средней Азии, больных и судимых славян резко отличалось.
Были у нас и дневальные (без штык-ножа на ремне), и какое-то подобие дедовщины, и даже курс молодого бойца.
Жили мы в отдельной, карантинной роте и приставлены к нам были, лучшие, по мнению командования, бывалые воины. Командиров, по-моему, было трое.
Запомнился один. Сержант-казах. Маленький, кривоногий, тупой, как пробка, который за два года так толком и не научился разговаривать по-русски.
Главной угрозой тому, кто нарушал дисциплину была фраза «Подожди, сука, вот примешь присягу и я с тобой разберусь!».
Выходило, что до присяги, мы, официально, солдатами не считались. И кто-то уже предпринимал попытки спрыгнуть до присяги.
Один русский парень, постоянно стонал, жаловался на гастрит и, прижимая руки к животу, бегал в санчасть. Доказать свою непригодность к службе у него не получилось. Отслужил он от звонка до звонка, причем через полгода гастрит как рукой сняло.
Итак, курс молодого бойца. Помню, вывели нас за забор части на какую-то полянку Тушинского лесопарка. Сержант приказал надеть противогазы и бегать по кругу. Бегали мы долго. Задыхались. Пот валил с нас градом, гимнастерки промокли насквозь, а конца-краю этому мучению было не видно.
Лично я больше всего страдал от того, что в кровь стер ноги.
Странное дело: уже через год, умея правильно наматывать портянки, я их не наматывал, а раскладывал поверх сапог и так ловко вставлял ногу в голенище, что даже речи о мозолях идти не могло.
Но тогда, в первые дни своей стройбатовской эпопеи, я с трудом ходил. Поэтому предложение сержанта заступить в наряд дневальным, воспринял с энтузиазмом.
Заступил. Встал возле тумбочки и при приближении кривоногого казаха, вскидывал руку, отдавая ему честь. А он ходил мимо меня постоянно и самое смешное, что тоже отдавал мне честь, вероятно показывая, что и для него, без пяти минут "дембеля" армейская дисциплина – не пустое слово.
Наступила ночь. Бедные духи улеглись спать, а мне строго-настрого было приказано не при каких обстоятельствах не отходить от тумбочки.
Я и не отходил. Даже когда услышал какие-то подозрительные шорохи в спальном отделении. Там явно кто-то ходил. Но со своего места я видел только «взлетку» и спокойно дежурил до утра. А утром выяснилось: кто-то украл форму у двоих «молодых».
Опытные служаки провели расследование, нашли следы угля на подоконнике и пришли к выводу: форму украли кочегары.
Не знаю, что там было с кочегарами, но мне старшина карантина, хитрющий прапорщик, сказал:
- За форму придется заплатить.
И я заплатил. Когда ко мне первый раз приехали родители и дали пару червонцев, один я отдал прапору.
И тот взял. Падла! Позже я ему отомстил. Но об этом позже.
Продолжение следует.