Было темно и тесно, голову сильно сдавило и сковало словно обручем, дышать было нечем, всё тело обвил ледяной морок. Ольга слышала, как в бреду, доносившиеся откуда-то сверху голоса, разговаривали по немецки.
- Это гадина стреляла до последнего патрона... Тащи её сюда...мёртвая, но ещё тёплая... давай, вытаскивай её во вдор, пусть солдаты отведут душу, - эти обрывки фраз затуманили Ольгино сознание ещё больше.
Она слышала скрип ступеней и, как кто-то пальнул из автомата по бочкам и мешкам, и видимо, убедившись, что в подвале пусто, убрался во свояси.
К этому времени 27 армия уже мобилизовала свои силы и выдвинула 182 и 188 стрелковые дивизии на перехват танков форсированным маршем. Сразу за речкой Полой наши артиллеристы поставили зенитки на прямую наводку, пока подошли резервы, и артдивизионы вступили в схватку с эсэсовской подвижной группой, не пропуская её вперёд к железнодорожной ветке.
Разведывательный спецбатальон, не дожидаясь команды сверху, пытался пробиться с боем, задействовав все три роты, к Дорохову через лес, сцепившись в жестокой схватке с мотопехотой. Стрельников в самый последний момент всё-таки выдвинул туда свой полковой резерв на помощь Дееву, но этого было недостаточно и ближе к вечеру, истратив последние боеприпасы, наши части отошли в лес - было приказано окопаться и занять оборону до подхода помощи из 11 армии, их шесть батальонов для перекрытия танкоопасного направления, могли подойти только к утру.
Всё кругом затихло. Ольге сперва показалось, что она оглохла и в этой ватной тишине она попыталась пошевелить засыпанными руками, но они точно приросли к телу и не слушались. Она сделала ещё одну попытку и только лишь нехватка воздуха заставила её чудовищно напрячься и начать медленными движениями загребать песок ладонями. С трудом отодвинув от себя этот плотный песчаный капкан, Ольга стала путём шевеления и раскачивания из стороны в сторону, вылезать из своего убежища. Наконец ей удалось выпрямиться, она разогнула трясущиеся колени, стряхнула с себя налипший песок и цемент, глубоко вдохнула воздуха, а потом перевалилась через борт этой широкой деревянной кадки. Она упала на бетонный пол, а потом отползла к лестнице. Отдышалась. Потом с трудом поднявшись на ноги, ухватилась руками за деревянные перекладины.
Смеркалось, вокруг стояла пронзительная тишина. В воздухе был разлит смрадный и удушливый запах бензиновой гари. В низине под пригорком дымились сгоревшие постройки бывшего полевого госпиталя. Разрушенный барак у леса тоже дымился, но до конца не прогорел. Видимо, тут уже нечего было поджигать и фашисты, убедившись, что внутри нет никого в живых, отправились догонять свои танки.
Как пьяная, Тихонова, шатаясь, вышла из землянки. Немцы уже ушли далеко вперёд, в разбитом ими селе они не задержались. У колодца во дворе, у барака, и дальше к опушке леса - лежали тела наших бойцов из роты охраны. На фоне заходящего солнца громоздился чёрный остов полуторки, перевёрнутой на бок, чуть в стороне от него, головой к колодцу, находилось неподвижное тело Никоненко. Ольга прошла вперёд к дороге и у завалившегося плетня наткнулась на страшную находку - это было полуголое тело Осмоловской, растерзанное и обезображенное. Солдаты "потрудились и отвели душу" - как могут только фашистские подонки и маньяки... У неё были выколоты глаза, отрезаны уши и груди, клочья разодранной гимнастёрки повисли на её растянутых в стороны руках.
Ольга закричала на весь лес и, стараясь не смотреть в эту сторону, побежала к опушке.
Она старалась уйти, как можно дальше от этого страшного места. Нет, она не понимала и не знала куда идёт. Ольга шла вперёд, упорно толкая своё непослушное тело. Ей казалось, что она уже больше не может сопротивляться обстоятельствам. Они были сильнее. Последнее, что она сделала, будучи ещё на своих подкошенных ногах, так это вспомнила про карту укрепрайона вокруг Ильмень озера. В голове стучали слова :"Это очень важно!..Передашь командованию..." И это было сейчас единственной зацепкой её потухающего сознания. Девушка нащупала рукой пакет под гимнастёркой, достала депешу, свернула её пополам и, сев на землю, оглядевшись, нашла под маленькой елью густой пласт прошлогоднего моха. Она отодвинула его край, засунула поглубже депешу с картой и попыталась подняться. Теперь если её возьмут фашисты, ведь не известно на какую глубину нашей обороны они продвинулись, Ольга будет пустая при обыске.
С первой попытки встать ей не удалось. Тихонова отдышалась, потом села на колени и, всё же встала на ноги. Впереди маячила светлая поляна и она направилась туда. Дальше были заросли и девушка, продираясь сквозь них и натыкаясь непослушными руками на колкие ветки, шла на пролом в эту густую чащу. Каждый шаг давался с трудом, дышать становилось сложнее, к горлу подкатывал ком, душили слёзы, перед глазами постоянно вставала одна и та же картина: Осмоловская - растерзанная, полуголая, с выколотыми глазами лежит у поваленного плетня...
"Всё, я не дойду никуда больше..." - мелькнула последняя мысль, когда ноги ступили на разъезженную танками дорогу. Ей хватило сил перейти её и всё - Ольга рухнула в густую траву на обочине возле лесной опушки, за которой была оккупированная немцами деревня Слободка.
По пыльной дороге двигались колонны автомашин, все наши прифронтовые части высвобождались для проведения операции по блокированию района вдоль речки Пола. Для Северо-Западного фронта это не первый подобный прорыв противника. Чтобы расширить коридор с Демянской группировкой, а за счёт этого увеличить плацдарм, враг шёл на всё. Но эта его вылазка была ещё направлена на сковывание наших резервов на правом фланге, чтобы не допустить переброски войск с других участков и направлений для высвобождения 2-й ударной армии, которая была окружена под Новгородом и куда от Ильмень озера пытались уже не первую неделю пробиться войска Волховского фронта.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.