Возили Ивана сдавать анализы и делать прививки. Пекло, почти +40С, в детской поликлинике не протолкнуться, духота, дети проходят медосмотры перед лагерями и поступлением, мамы ругаются, выясняя, где чья очередь. Кондиционер выключен, потому что все боятся простудиться.
Иван не выспался, осоловел, проголодался.
Начал хныкать. Я стала искать место, где можно его покормить.
Нет такого места. Везде люди, везде крик.
Постучалась в кабинет к педиатру. Врача не было. Я спросила у строгой медсестры — можно я у вас тут в стороночке присяду и ребенка покормлю?
Она говорит — женщина, вы с ума сошли?.. Идите на лестницу, в коридор куда-нибудь. У нас тут прием. Мы тут работаем, между прочим.
Я говорю — так и я не пиво пить собираюсь. У вас же вроде детская поликлиника. Детская. От слова «дети». А у меня — ребенок голодный, уставший...
Не договорились мы с ней.
Я возмутилась, она нагрубила.
Вышла я из кабинета со злостью. Иду, стараюсь эту злость не расплескать. Думаю, вот до дома ее довезу— и напишу жалобу.
А Иван то сейчас кушать хочет. Хнычет, тычется в меня, под одежду пытается залезть.
Подошла я к девочкам, которые в уголке сидели с телефончиками. Попросила — уступите мне место, пожалуйста, я малыша покормлю, а потом вы опять сядете.
Девочки вскочили, говорят — конечно! Садитесь!..
Я села, отвернулась, покормила Ивана.
Смотрела на него и думала — вот он, мой малыш, живой, здоровый, лопает. Вот они девочки с телефончиками — уступили место, отошли, а сами одним глазком подглядывают — интересно им, наверное, не видели никогда, как детенышей кормят. Вот врач наша опять в изолятор побежала. Их двое всего у нас на весь район — два педиатра на полторы тысячи детей...
Полторы тысячи детей. Живых. В большинстве своем — здоровых. Собираются ехать в лагеря, поступать в колледжи и институты. В телефончики тычут. Смеются. Трещат. Кокетничают.
За окном поликлиники — ярко-синее небо. Раскаленное добела, но тихое такое...
Иван пыхтел, засыпая, а я вдруг поняла, что расплескалась моя злость. Была — да вся вышла.
И почему-то расхотелось жаловаться. Может быть, в другой день. Но только не сегодня.
Сегодня я лучше возьму пакеты и пойду в лес. Соберу мусор с земли. Она не помнит обид и не знает стыда. Ей все равно, какого мы цвета, веры и национальности. Когда-нибудь она примет каждого и всех помирит — детей и взрослых, больных и здоровых, грубых и вежливых, смелых и трусов, своих и чужих.
Всех.
Сегодня очень подходящий день для того, чтобы собрать и выбросить мусор.
Впрочем, для этого любой день подходит как нельзя лучше.
P.S. Только что звонила вчерашняя медсестра. Спрашивала, как Иван чувствует себя после прививок. Я сказала, что у нас все хорошо.
__________________
В Телеграм ходи.