От имени моего героя на канале уже были рассказаны две истории: " Я никогда не любил кошек" и "Епитимья". Это третья история некоего получающегося мини-цикла.
На даче у Степаныча хорошо.
Я как-то бестолково прожил свою жизнь. Не нажил ни жены, ни детей. Нет, жена у меня была. Единственная. После её безвременного ухода я так и не смог встретить и принять другую женщину. Однолюб? Наверное, так тоже бывает. С тех пор в моей жизни не было никого, кроме собак. А потом кошек. Вернее, кота. Лео. Я нашёл его на улице после смерти любимой собаки. Рекс появился позже. Может быть, когда-нибудь, я расскажу и о его появлении. Но сегодня не об этом.
Степаныч – давний и проверенный друг. В отличие от моего, дом у него – полная чаша: жена, дети, трое внуков. Парни выросли и заезжают к деду всё реже, а вот маленькая Алька – неизменная его спутница в поездках на дачу. Альку родители назвали в честь прабабушки красивым взрослым именем Алевтина. Но этого имени она не признаёт. Как не признаёт пышных платьев, кукол и ничего розового в своём гардеробе. Наверное, этой девочке суждено было родиться с мальчишечьим характером и таким же взглядом на жизнь.
Она ничего и никого не боится. Моего Рекса, отличающегося суровым нордическим характером, Алька спокойно гладит, словно маленького пушистого котёнка. И он беспрекословно подчиняется ей. А хулиган Лео готов подавать все четыре, включая задние, лапы, и прячет от своей юной подруги любимый мяч.
Сегодня она осталась со мной и дедом на даче, несмотря на попытки бабушки увезти маленькую непоседу в город. Но Алька уже заприметила приготовленные для новой бани доски и ящик с гвоздями и саморезами. А значит, завтра нас со Степанычем ждут умильные просьбы разрешить сделать «хоть маленький домичек», для кого, ещё неизвестно, стружки и опилки в мягких детских волосах и два инфаркта на двоих, когда Алевтина хватает пилу с остро отточенными зубьями, чтобы «разочек попилить».
Но пока вечер. Девочка мирно сопит под тёплым лоскутным одеялом, что бабушка шила специально для неё, Рекс и Лео дремлют рядом на старом, отвезённом сюда за ненадобностью, диване, а мы сидим на крыльце, периодически подливая себе в кружки чая, заваренного на малиновых и смородиновых веточках. Степаныч бросает в чайник горсть сушёной малины, которая придаёт напитку неповторимый аромат лета, уюта и необыкновенного умиротворения.
Его жена оставила нам кучу всего вкусного, благодаря Альке, которая обожает сладкое, но мы не признаём ничего, кроме любимого нами обоими рафинада. Внакладку пить неинтересно, я так и вовсе терпеть не могу сладкий чай, поэтому только вприкуску. Окунуть краешек белого кубика в чашку, откусить, и запить горячим чаем – это же целый ритуал. Мы иногда вспоминаем времена, когда сахар был не таким ровным и белым, а колотым и отчего-то чуть сероватым. Степаныч до сих пор утверждает, что тот сахар был куда как вкуснее. Я не спорю.
Вдруг Степаныч ставит кружку на деревянную ступеньку, пристально вглядывается в противоположный конец двора и тихо спрашивает:
- Видишь?
Я ничего не вижу, о чём честно сообщаю другу.
- Да вот же, у смородины. – Не отступает он. – В траве.
Я наконец натыкаюсь взглядом на чёрный комок. В наступающих сумерках он выглядит зловеще. Мне становится не по себе.
- Каждый день приходит. – Поясняет друг. – Недели уж две.
- Это я так давно у тебя не был?
- Дозовёшься тебя. – С укором говорит он.
- Прости. Дела. А кто это?
- Котяра. Здоровый, чёрный, как смоль. И, знаешь, приходит почему-то только по вечерам.
- Маскируется что ли? – Шучу я.
- Да кто его знает. – Отвечает на полном серьёзе Степаныч. – Я ему еду в миске оставляю. У забора. Ближе пока не подходит.
- Прикормишь. – Предупреждаю его.
- И что?
- Привыкнет.
- Да и пусть живёт, места много. Своих, вот, привозишь. Разве мешают?
- А в город уедете?
- С собой возьмём. – Он плеснул остывшего чая в кружки. – Дома тоже места хватает. Не твоя однушка. А мы сейчас вдвоём остались. Разве что Альку привезут.
Мы сидели, почти не шевелясь, и кот, немного подумав, приблизился ещё чуть-чуть.
Теперь я разглядел его лучше. Крупный, похожий на мейн-куна, не очень молодой. И очень спокойный. С появлением в моей жизни Лео, я немного научился разбираться в кошках.
- Красивый. – Заметил я. – Может, даже породистый. Наш с тобой ровесник, похоже.
- Породистый, не породистый – какая разница. Пришлось ему, видно, несладко. Иначе бы так не дичился. Не верит он нам с тобой.
- Ну, раз подошёл, значит, не всё потеряно. Сколько, говоришь, ходит? Две недели?
- Может, побольше чуток.
- Раз до сих пор не ушёл, останется. Он, Степаныч, для себя уже всё решил…
Весь следующий день мы возились с баней. Опомнились только тогда, когда перемазанная с ног до головы Алька жалобно сказала:
- Деда, а мы есть сегодня будем?
Ругая себя на все лады, Степаныч побежал греть еду. Я умыл Альку, вымылся сам. Поели, покормили животных. Заметив, что дед готовит ещё одну миску, девочка подозрительно заглянула в неё.
- А Лео уже поел. – Нахмурив бровки, сообщила она.
- А это не для него.
- А для кого?
- Для домового.
- Для домового? – Протянула Алька. – Как в мультике?
- Как в мультике. Только ты туда не ходи, а то напугаешь. Голодным останется. – Хмуро сказал Степаныч, ставя миску на привычное место. И шепнул мне. – Вот ведь егоза. Две недели таился, всё равно заметила.
Мы снова занялись делом. Работы было много, Алька нам не мешала. На какое-то время мы выпустили её из вида, а когда хватились, оба остановились в изумлении. У забора, напротив миски стоял кот. С другой стороны на корточках сидела Алевтина и что-то тихо говорила, заглядывая в его большие недоверчивые глаза. Кот не делал абсолютно никакой попытки убежать. Стоял и слушал. Заметив наше внимание к её персоне, внучка Степаныча встала, спокойно подошла к коту и, подвинув ему миску, сказала с каким-то даже уважением:
- Кушай, кушай.
Повернулась к нам и укоризненно заметила.
- Деда, это не домовой. Это кот. Ты напутал.
- Старый уже, вот и напутал. – Виновато "покаялся" Степаныч. – Не разглядел в темноте.
Малышка опять повернулась к коту.
- Поел? Пойдём домой.
Она дотронулась рукой до его головы и, не оглядываясь, пошла к крыльцу.
Мы стояли и смотрели, как этот чёрный, очень спокойный кошачий исполин послушно идёт за девочкой. На крыльце он огляделся и тяжело запрыгнул на широкие перила веранды, где и улёгся, свесив переднюю лапу и подрагивая кончиком пушистого хвоста.
- Всё, Степаныч, - сказал я – теперь это его дача.
На крыльцо с лаем выскочил Рекс. Увидев незнакомца, он сначала слегка опешил, потом опомнившись, глухо и угрожающе зарычал.
- Ну-ка, Рекс, фу! – Алька угрожающе замахнулась на пса ладошкой. – Нельзя обижать котика!
Пёс недоуменно затоптался на месте, нервно поскуливая.
- Ты, брат, в гостях. – Сказал я ему. – А со своим уставом в чужой монастырь, сам знаешь…
Он обиженно тявкнул и посмотрел на меня с неприкрытым упрёком. На шум, потягиваясь, выплыл Лео. Сонное равнодушие его тут же сменилось боевым напряжением. Он выгорбил спину, зашипел и сделал несколько прыжков боком в сторону предполагаемого противника.
- Вы нехорошие! – Воскликнула Алька, гневно глядя на своих давних друзей. – Он вам ничего не сделал! А вы!
Мы со Степанычем стояли, не зная, то ли готовиться разнимать возможную драку, то ли ретироваться в бессилии, и только кот лежал с таким видом, будто всё происходящее никоим образом его не касается.
- Марлон Брандо. – Прошептал Степаныч.
- Что? – Не понял я.
- А ты не слышал эту историю? – Друг ещё раз посмотрел на кота и покачал головой. - Однажды Стелла Адлер, ученица Станиславского, предложила студентам театрального представить себя курами, которые гуляют по двору, когда раздаётся оповещение об атомной бомбардировке и показать, что они будут делать в этом случае. Все начали показывать, как они ищут червей в земле, клюют зерно, пьют воду, а потом в панике мечутся по сцене. И только один студент спокойно сидел в сторонке. На вопрос преподавателя, почему он ни на что не реагирует, парень, который и был Марлоном Брандо, ответил, что он курица и высиживает яйцо. Да и откуда курице знать, что такое атомная бомба.
Я засмеялся. История была забавной и очень хорошо описывала нашу ситуацию.
- Не знаю, правда это, или очередная байка, но, кажется, имя у кота уже есть.
Теперь, когда я приезжаю к Степанычу, первым на крыльцо выходит чистый и откормленный Марлон. Он величественно оглядывает меня и милостиво разрешает себя погладить. Алька до сих пор относится к нему с большим уважением и зовёт только полным именем, хотя дед и бабушка давно переименовали кота в Марика.
С Рексом и Лео отношения у Марлона не сложились. Все трое делают вид, что противоположной стороны не существует.
И, знаете, для меня это верх их природной дипломатии.
Внимание! Все текстовые материалы канала Йошкин Дом являются собственностью канала и объектами авторского права. Запрещается копирование, распространение (в том числе путём копирования на другие сайты и ресурсы в Интернете) или любое иное использование материалов данного канала без предварительного согласия правообладателя. Цитирование разрешено только при указании гиперссылки на канал Йошкин Дом https://zen.yandex.ru/id/5f8f427d77454e74d3aae539 Коммерческое использование запрещено.